- Хоккеисты ей прозвище дали – Айс Флауэ или как-то так. Означает ледяной цветок. Потому что на вид сама наивность, а внутри лед.

Модестас, все это время сидевший как застывшая статуя и смотревший в одну точку, вдруг встрепенулся. Слово «Айс», которое он уже не раз слышал по отношению к Асе, больно резануло слух.

- Врешь ты все! – прошипел он, подскакивая к Болошеву и хватая его за воротник рубашки.

- А ты сам у нее спроси, – не переставая улыбаться и ехидничать даже в этом опасном положении, сказал Сашка, – Надо же понимать, что тебя по итогу ждет. Может она тебя пожалеет и отправит куда-нибудь поближе Челябинска.

Капитан вылетел из раздевалки, на ходу натягивая футболку. Его быстрые шаги и тяжелое дыхание гулко отдавались в пустом коридоре. Паулаускас был в бешенстве. Он не мог сам себе объяснить, что чувствует. Это была какая-то ядреная смесь эмоций, в которой солировала ярость.

Он подошел к женской раздевалке и, не думая, открыл дверь. Громкий женский визг практически оглушил его с порога.

- Пауласускас, ты свихнулся! Вали отсюда, – выталкивая его за дверь, кричали полуголые девчонки.

- Светка! – крикнул он через их головы в глубину раздевалки, – Еремину позовите!

Оставшись один в коридоре перед захлопнувшейся дверью, он оперся руками о стену, пытаясь восстановить дыхание. Сердце билось где-то в районе горла, а мысли лихорадочно скакали и никак не хотели формироваться хоть в какое-то подобие плана действий. Он сам не понимал, что сейчас хотел услышать от Ереминой, – доказательства или опровержения.

Светка вышла через минуту. Все еще мокрая после душа, в одном лишь полотенце, которое мягко облегало ее пышные формы и высокую грудь.

- Мне сказали, ты хотел меня видеть? – томно произнесла она, вглядываясь в капитана.

Модестас резко развернулся к девушке, и будто не замечая ее соблазнительного вида, схватил чуть ниже плеч:

- Что ты наболтала Болошеву про Асю?

- Не наболтала, а рассказала, что знаю, – с улыбкой глядя на его руку на своем предплечье, проговорила Светка.

- Это вранье! – еще крепче сжимая ее в руках, зарычал капитан.

- Ай, полегче! – девушка, не пытаясь вырваться, продолжала с улыбкой смотреть на Модестаса, – Ты что расстроился, что ты не первый такой? Модя, очнись! Она Гречко! У нее таких как ты может быть сотня! Папа министр, шикарный автомобиль, влиятельные друзья, жених-красавец… Зачем ей вот это литовское… – Еремина ткнула ему пальцев грудь, – Измазаться можно… Проигралась и хватит.

Капитан молча оттолкнул девушку и почти побежал по коридору в сторону мужской половины. «Это не правда, не может быть правдой!» – стучало у него в голове, – «Она другая совсем».

Он рывком открыл дверь в Асин кабинет и с порога выпалил:

- Что у тебя было с Харламовым?

Ася вздрогнула и подняла на него глаза. Она сидела за столом над очередным официальным письмом и от неожиданности смазала строчку. Теперь придется начинать все заново.

- Ничего, что я хотела бы обсудить с тобой, – ровным холодным голосом сказала она, снова опуская глаза к работе и продолжая писать уже испорченное письмо.

- Я, по-твоему, даже не заслуживаю объяснений? – капитан подошел к столу и теперь возвышался над ней угрожающей скалой.

- А по какому праву? Ты услышал где-то сплетни и прибежал за моими оправданиями? Их не будет! – Ася отложила ручку и подняла на него голову.

- Да нет, я так! – злобно улыбался Модестас, – Просто хочу узнать, сколько их таких было? Идиотов, как я, которые тебе поверили, а потом оказывались в дураках. Или в Челябинске!

Ася встала. Волна ярости и обиды охватила ее, она уже не могла играть эту, сознательно выбранную для себя, равнодушную роль.

- Столько, сколько я захочу! И я не собираюсь перед тобой отчитываться! Я же не слежу за тем, кто из твоей постели по утрам вылезает! – бросила она ему в лицо, срываясь на крик.

- Да никто, в том то и дело, что с того вечера в Эссене никто! Хожу за тобой как дурак, каждый взгляд ловлю, – Модестас уже тоже кричал, не контролируя, как и главное что он говорит.

Они стояли друг напротив друга и, тяжело дыша , сверлили друг друга глазами. Оба понимали, что Модестас сейчас сказал лишнее, обрек в слова то, что они оба чувствовали, но не признавали вслух. Сделал это реальностью.

- Я предложила тебе дружбу, ты отказался, – тихо сказала Ася, глядя в стол.

- Мне этого недостаточно, ты что, не понимаешь? – яростно закричал Модестас и ударил рукой по столу, так что Ася содрогнулась и инстинктивно сделала шаг назад.

- Эй, вы чего орете так? В коридоре слышно, – в кабинет зашел Белов, переводя тревожный взгляд с одного на другого.

- В таком случае – мне жаль, – не обращая внимания на комсорга, тихо сказала Ася.

- Верно они тебя назвали «Айс», – так же тихо произнес капитан, отходя к двери, – Тебе подходит. Как я только раньше не заметил…

Не поднимая глаз на друга, все еще стоявшего у двери, Паулаускас вышел из кабинета. Белов остался стоять на месте и молчал, глядя прямо перед собой.

Ася тяжело вздохнула и отошла к окну. Она дотронулась пальцами до украшенного морозными цветами стекла, наблюдая, как от тепла ее руки лед начинает медленно таять, оставляя за собой влажные прозрачные следы.

- Мне было всего семнадцать, – вдруг заговорила она тихим голосом, – Это была моя первая работа, и я очень волновалась, боялась подвести отца. Все ребята в клубе, и Анатолий Владимирович тоже, приняли меня очень хорошо. Но я все равно была новенькая. Валера тоже был новенький. Мы сразу подружились. Он говорил, что теперь он не самого маленького роста в команде…

Ася улыбнулась своим воспоминаниям, глядя в стекло перед собой. Белов стоял у двери за ее спиной и молча слушал, не сводя с нее взгляд.

- Валера очень хороший. Мне с ним было легко и весело! У него сумасшедший характер! По ночам мы пробирались на арену, и катались до утра! Я учила его тодесу, а он меня попадать шайбой в ворота… Не слишком успешно, надо сказать… Мы были так свободны и счастливы на этом льду!

Девушка опустила голову и посмотрела на свои мокрые пальцы.

- А потом мы вернулись в Москву, – продолжила она, понизив голос, – И я уже не могла проводить с ним столько времени. Я не принадлежала себе, а он не хотел этого понимать. Я старалась ему объяснить, предостеречь… Но он ничего не хотел слушать. Такой упрямый! Ходил за мной по пятам, звонил, у института ждал, даже домой несколько раз приходил. Евгений Дмитриевич его с лестницы спускал, а он снова возвращался. Письма писал, цветы присылал… В итоге папе это надоело и он попросил Тарасова оградить нас от внимания его подопечного. Анатолий Владимирович сам решил отправить Валеру в Чебаркуль, чтобы он набирался опыта. Это было не папино решение. Но это я уже потом узнала, от Кирилла.

Ася посмотрела в окно и снова приложила руку к стеклу, на этот раз всей ладонью. Морозная поверхность иголками колола пальцы, возвращая из воспоминаний к реальности.

- Я не смогла его остановить. И защитить тоже не смогла.

- Как можно остановить того, кто любит, – подал голос Белов.

Ася обернулась и окинула его суровым взглядом.

- Это не повод ломать себе жизнь! – глядя ему в глаза, твердо сказала девушка.

Сергей молча смотрел на нее, а она вдруг прищурилась и спросила уже совершенно иным тоном:

- Белов, а ты чего тут стоишь вообще?

- Тебя слушаю, – с полуулыбкой ответил мужчина.

- У тебя дел своих нет что ли! Зачем ты вообще сюда пришел? – подходя к нему ближе, спросила Ася.

- Тренер попросил тебя позвать.

- Так и чего ты молчишь тогда?! – возмущалась девушка.

- Так ты говоришь, перебивать не хотел, – сказал он, улыбаясь все сильнее.

- Ой, какой вежливый! Все, иди давай! – Ася подошла к комсоргу и, развернув его, начала руками выталкивать из кабинета, – Ты меня задерживаешь, мне к тренеру надо идти!

- Так тебе значит тоже на выход, – уже почти смеясь, сказал Белов.