- Но без него я не смогу попасть на соревнования… – вяло воспротивилась Ася.

- Ася… – произнес Сергей и поцеловал ее в уголок губ.

- Хорошо, – нехотя согласилась она, глядя куда-то в сторону.

Согласилась, потому что не хотела его расстраивать, потому что не могла себе представить более глупого и пустого повода для ссоры. Согласилась. И перестала рассказывать.

Ася не смогла отказать себе в обществе немца хотя бы из-за того, что советскую делегацию по неведомой ей причине не аккредитовали ни на одни соревнования олимпийской программы. А находиться в эпицентре главных событий мирового спорта и не следить за ними, сидеть в номере в ожидании любимого, пока в ста метрах от тебя ставятся исторические рекорды, казалось ей просто абсурдным. Девушка искренне не видела ничего дурного в том, чтобы немного не договаривать, исключительно ради его спокойствия и соблюдения обоюдных интересов. Это был ее внутренний компромисс, который родился моментально, привычной реакцией на запрет, который она не понимала или не одобряла, а значит почти на любой.

Ася пуще прежнего старалась возвращаться вовремя, чтобы лишний раз не волновать комсорга, не отвлекать его от турнира глупыми беспочвенными переживаниями, и главное – чтобы не вызвать подозрений и не попасться.

На пятый день баскетбольного турнира наступил долгожданный выходной, во время которого команды могли восстановить силы, а тренеры подвести промежуточные итоги и пересмотреть стратегии. Для сборной этот день мало чем отличался от предыдущих, за исключением отсутствия в нем собственно матча. В остальном расписание не менялось – стандартные тренировки, отдых, сон. У Аси же на это время были грандиозные планы. Успев в первой половине дня посетить оказавшиеся на удивление захватывающими соревнования по троеборью, она намеревалась после обеда улизнуть на ипподром, чтобы насладиться одним из своих любимых видов спорта – конкуром. Сама девушка не слишком уверенно держалась в седле, но к лошадям всегда испытывала особую привязанность. Та легкость и грациозность, с которой жокеи преодолевали препятствия, будто сливаясь с животным в одно гибкое целое, искренне восхищали ее.

Сложность заключалась в том, что турнир конкуристов начинался слишком рано, больше чем за час до начала вечерней тренировки сборной. Поэтому, проведя обеденное время с командой и сославшись на усталость, она поспешила в свою комнату, чтобы переодеться во что-то более подходящее случаю и незаметно покинуть корпус.

Ася достала из шкафа почти все свои платья и аккуратно разложила на кровати, внимательно оценивая каждое. У нее было стойкое убеждение, что на ипподром нужно явиться непременно нарядной, чтобы поддержать царящую там атмосферу изысканности и элегантности. Девушка уже минут пятнадцать перебирала туалеты, но так и не могла выбрать подходящий. Одно платье было слишком простым, другое наоборот, слишком строгим. Время поджимало и, отчаявшись, она уже начала склоняться к банальному, но беспроигрышному варианту – своему любимому голубому, когда в дверь номера постучали.

Ася встрепенулась и, быстрым движением накрыв разбросанные платья одеялом, присела на кровать и застыла в странной неестественной позе, сложив руки на коленях.

- Войдите, – срывающимся голосом пропищала она.

Дверь тихонько скрипнула и в проеме показалась крупная фигура капитана.

- Тьфу, Модя! – выдохнула девушка, резко поднимаясь и вытаскивая наряды из-под одеяла, – Ты меня напугал!

- Думала, я твои платья заберу? – с недоумением глядя на кровать, проговорил Модестас.

- На тебя не налезет, – без улыбки отшутилась девушка, внимательно оглядывая помятую одежду и оценивая ущерб, нанесенный одеялом, – Ты чего пришел?

Капитан молча отошел к окну и задумчиво оглядел комнату, будто пытался найти у стен поддержку и ответ на ее вопрос.

- Модя? – обеспокоенно глядя на литовца, Ася подошла к нему, – Что-то случилось?

- Аська, сколько у тебя охраны? – глядя куда-то в сторону, спросил Модестас, ковыряя пальцем свежую штукатурку на откосе за ее спиной.

- На мне две «девятки» отца и еще один лейтенант, – спокойно, будто он спросил, сколько пар носков она взяла с собой в поездку, ответила девушка, внимательно вглядываясь в лицо капитана, – А что?

Модестас отвернулся к окну и уперся руками в подоконник.

- За мной следят, – поджимая губу, тихо проговорил он, и повернув к ней голову, добавил, – Почти все время их вижу рядом, даже на матчах.

- И что ты предлагаешь? – понимая, что он не просто так спросил про ее охрану, проговорила Ася.

- Мне нужно отвлечь их внимание, – поднимая, наконец, на нее взгляд, сказал капитан.

Девушка усмехнулась и еще пристальнее посмотрела на литовца.

- Ты умнее, чем кажешься на первый взгляд, капитан, – проговорила она, – Если я исчезну, всю «наружку» отправят на поиски.

Модестас приблизился к ней и коснулся лбом ее макушки.

- Ты мне поможешь? – прошептал он.

- Конечно, – ободряюще похлопала она его по руке чуть выше локтя, и отошла к своей кровати, – Я же обещала.

- Что тебе за это будет? – наблюдая, как она нервным движением собирает разбросанные на кровати вещи, спросил литовец.

- Ты лучше спроси, что им за это будет, – напряженно хихикнула девушка, не оборачиваясь на мужчину, – «Девятки» лишаться должностей, лейтенанта под трибунал. А со мной что случиться? Домой отправят первым же рейсом и все.

Ася обернулась и, посмотрев на него долгим пронзительным взглядом, вдруг улыбнулась.

- Папа накажет, – наклоняя голову набок, проговорила она.

Модестас внимательно смотрел на нее, будто пытаясь угадать, что стоит за этой легкостью и нарочитой веселостью, насколько он вправе просить ее о такой помощи, есть ли на самом деле риск для нее.

Сложив все платья, включая голубое, в аккуратную стопку, Ася остановила на ней невидящий взгляд и произнесла тихим голосом:

- Ты понимаешь, что это навсегда? Ты никогда не сможешь вернуться.

Капитан медленно подошел к ней и, развернув к себе, наклонился и невесомо поцеловал в губы. Она не знала, что это – благодарность, прощание или, может быть, прощение. Но в этом поцелуе не было и тени той бурной страсти, к которой она привыкла и которая всегда сопутствовала их былым отношениям, только бесконечная нежность и томная чувственность. Никогда раньше он не касался ее губ так ласково и бережно, никогда не обнимал с такой теплотой и чуткостью.

Задумчиво проведя рукой по ее волосам, он низко опустил голову и отошел к двери.

- Накануне полуфинала, во время завтрака, – тихо сказал Модедстас и вышел из комнаты.

Как только за литовцем закрылась дверь, Ася прерывисто выдохнула, и устало опустилась на кровать, смяв в руках аккуратно сложенные платья.

Девушка давно вычислила свою свиту, отчасти потому, что они не особо и скрывались. Также она довольно быстро поняла, что их целью является вовсе не слежка и выискивание компрометирующих фактов, а элементарное обеспечение ее безопасности, в том числе и от самой себя. Отец простил, но не забыл ей случай в Эссене, поэтому во всех заграничных поездках ее теперь сопровождали почтительные, но внимательные глаза сотрудников девятого подразделения Комитета Госбезопасности. Ася прекрасно понимала мотивы Андрея Антоновича, не осуждала и чувствовала себя в этих условиях вполне комфортно. То, что ей простили в прошлом году, приняв за подростковую шалость и девичью глупость, в преддверии отъезда в Вашингтон могут и не простить. Маршал страховал ее, и дочь была ему за это благодарна.

Ася знала протокол – в случае потери наблюдаемого объекта из вида, при отсутствии информации о его местонахождении более пятнадцати минут, прикрепленный «хвост» был обязан сообщить об инциденте старшему по званию. Далее следовала общая тревога и передача информации всем контролирующим органам. Девушка проверила все это на собственном опыте, когда несколько лет назад, накануне назначения на должность Министра обороны, маршал всерьез опасался неприятностей со стороны политических противников его кандидатуры и счел необходимым приставить к своим дочерям усиленную охрану. Не понимая всю серьезность положения отца, Ася тогда восприняла это исключительно, как грубое вмешательство в свою жизнь и нарушение своих личных прав и свобод. Девушка отчаянно сопротивлялась, и полковник Родионов провел не один час за терпеливыми попытками разъяснить ей смысл этой временной меры.