– Итак? – спросил вон Грев, передавая стакан.

Реджинальд сделал пару глотков, а потом четко и по существу пересказал произошедшее на лестнице. Вытащив бумажный кулек, развернул его и продемонстрировал осколки лабораторной склянки. Лишнего говорить не стал. Едва ли кто-то, кроме него и леди Мэб, узнал запах снадобья, описать же его почти невозможно.

– Что это было? – вон Грев тронул осторожно осколки.

– Не знаю, ректор, – не моргнув глазом соврал Реджинальд.

– Надеюсь, это не связано с визитом Верне, – пробормотал ректор, возвращаясь в кресло. – Нам сейчас только скандала не хватает.

– А я надеюсь, что это не связано с Миро и его сегодняшней выходкой, – проворчал в ответ Реджинальд. – Не хотелось бы отчислять сына замминистра.

– Читал, читал эти опусы, – ухмыльнулся ректор, слегка повеселев. – Проверим, пожалуй, чем они там занимаются в своем клубе. И… объявлю-ка я обязательную универсиаду на это лето, а то наша молодежь обладает слишком большим количеством свободного времени.

– Но не профессура, – вздохнул Реджинальд.

– Бросьте, Реджи, – отмахнулся ректор снисходительно. – Вы все равно никуда не уезжаете.

В действительности этим летом Реджинальд планировал небольшую поездку, хотелось съездить к морю, отдохнуть немного от суеты, от слишком тесного соседства с Мэб Дерован, от забот. Но теперь это, конечно, невозможно в свете того, что соседство становится еще более тесным.

– Вот что мы с вами сделаем, – предложил ректор, возвращаясь к склянке. – Поделим осколки на несколько частей и отдадим на кафедру и в университетскую полицию. Пускай проверяют. Надеюсь, следы зелья остались на стенках.

– Я бы хотел взять немного и провести анализ.

– Все еще увлекаетесь алхимией, Реджи? – хмыкнул ректор.

– Алхимией, ректор, увлекаются те, кто мечтает получить из воздуха золото или, на худой конец, самосовершенствоваться. Я увлекаюсь фармацевтикой. И, согласитесь, я имею право любопытствовать, как потерпевшая сторона. Мне этой склянкой едва по голове не прилетело.

– Берите, – снисходительно разрешил ректор. – Идите и выспитесь. Завтра можете взять выходной, и то же самое передайте леди Мэб. Она, надеюсь, в порядке?

– Не знаю, – так же спокойно соврал Реджинальд. – Она повела студентов к врачу.

– Ну, вы ведь с ней увидитесь, – улыбнулся ректор.

– Непременно, – кивнул Реджинальд. Вашими, дорогой вон Грев, стараниями я с ней частенько вижусь. – Я передам.

Вон Грев посмотрел на часы и всплеснул руками.

– Уже так поздно? Идите спать, Реджи, на вас лица нет. И завтра никакой работы! Даже не показывайтесь на территории, а то знаю я вас!

– Благодарю, ректор, – Реджинальд допил виски, отобрал несколько крупных осколков, завернул их в носовой платок и поднялся.

Идея напиться по дороге домой все еще казалась заманчивой, но это не значит – верной. Реджинальд шел медленно, как на плаху, путаясь в собственных ногах. Прислушиваясь к себе. «Грёзы спящей красавицы» способы внести в жизнь сумятицу, изрядно ее усложнить. Вожделение, когда его не получается контролировать, вообще все усложняет. Реджинальд ненавидел, когда что-то выходило из-под контроля, когда вокруг царил хаос. Этого добра и так в жизни предостаточно, не хватало еще хаоса в голове.

В животе заурчало, напоминая, что единственное на данный момент неутоленное желание – голод. Реджинальд толкнул калитку, взбежал на крыльцо и сразу же заглянул на кухню. Мэб Дерован, так и не переодевшаяся, крутилась у плиты, помахивая деревянной лопаткой и напевая что-то протяжное. С трудом Реджинальд опознал арию Вероники из «Благородного разбойника», все его внимание привлекала сейчас порванная до талии юбка и мелькающее то и дело молочно-белое бедро женщины.

– Кхм.

Леди Дерован обернулась, поймала его взгляд и вспыхнула. На щеках проступил персикового оттенка румянец.

– Вы! Вы! – лопаточка, точно шпага, была выставлена вперед.

– У вас что-то горит, – меланхолично заметил Реджинальд, отводя взгляд.

Мэб Дерован поспешно отвернулась к плите.

Реджинальд вздохнул, изучил содержимое холодильника – пустые недра, где одиноко стоит на полке баночка пикулей, давно просроченных – и открыл хлебницу. Кусок хлеба с джемом, и хватит на сегодня.

Желудок простестующе заурчал.

– Держите, – леди Мэб выставила на стол пару тарелок со слегка подгоревшей яичницей с гренками и зеленым луком. И пояснила: – Ненавижу, когда на меня пялятся голодным взглядом во время еды.

Взгляд был во всех смыслах голодный. Реджинальд коротко кивнул, снял пиджак, закатал рукава рубашки и сел к столу. Мэб устроилась напротив, накрыв колени скатертью. Стол был маленький, как и все в этом доме, и ноги их соприкасались. Чуть подвинувшись, можно было ощутить коленями колени сотрапезника. Реджинальд резко, едва не уронив стул, поднялся и пересел на подоконник.

– Что вы сказали ректору?

– Что в нас бросили склянкой с неизвестным содержимым. Завтра у нас с вами выходной.

– Потрясающе, – вяло откликнулась Мэб.

– Леди Дерован…

– Не будем ходить вокруг да около, – предложила женщина.

– Мне нужно выпить! – Реджинальд отставил тарелку, поднялся и принялся обшаривать шкафчики.

– Верхний левый, – подсказала Мэб. – Мне плесните.

Реджинальд отыскал бутылку полынного ликера – не совсем то, что нужно, но другого алкоголя в доме не оказалось, – наполнил две рюмки и свою опустошил залпом. Налил еще.

– Леди Дерован…

– Связь установлена, – быстро проговорила Мэб. – А значит, подобные… инциденты будут повторяться. Регулярно.

– Да вам бы в дипломаты, леди Мэб, – фыркнул Реджинальд. – Давайте называть вещи своими именами. Вы, я, секс.

– Мне не нравится это слово, – поморщилась Мэб.

– Совокупление? – предложил Реджинальд язвительно. – Копуляция? Трах? Сношение? Могу принести словарь синонимов, леди Дерован, найдем слово, которое вас устроит.

Женщина выпила ликер, также залпом, скривилась, поставила рюмку мимо стола.

– Прекратите паясничать!

– Я устал, леди Дерован. И, поверьте, эта связь последнее, что мне нужно. Но она существует. Боги, и почему вы не выбрали Верне?

– Сама гадаю! – огрызнулась Мэб. – Давайте прекратим этот скандал и поговорим, как взрослые люди.

– С удовольствием, – Реджинальд привалился к холодильнику. Усталость вдруг навалилась, и начала болеть голова, пока еще слабо, однако в будущем это обещало нешуточную мигрень. – Желание будет появляться, часто и непредсказуемо, пока мы не найдем антидот. И сопротивляться ему, увы, бесполезно.

– Бесполезно? – нахмурилась Мэб.

– Вы же историк! Вспомните Августина Авольенского. Он скончался в муках, разлученный со своей Элоизой. Мартин Эльси, граф Суинток оскопил себя, но и это не помогло. Умер в муках. Про Элоизу напомнить?

– Спасибо, не нужно, – пробормотала мрачная леди Мэб. – Что вы предлагаете? Прыгать к вам в койку при каждом удобном случае? И как долго? Пока мы не сойдем с ума? Пока чары не выдохнутся? Впрочем, не помню, чтобы о таком вообще писали.

– Пока мы не получим антидот.

Леди Мэб оглушительно фыркнула.

– Эншо! Его не существует!

– Пока, – кивнул Реджинальд. – Поверьте, я не хочу попадать к вам в сексуальное рабство на десять лет, леди Дерован, а это отличный стимул найти нужную формулу.

– Вы? Вы ко мне в рабство?! – Мэб оскорбилась не на шутку. В другой раз Реджинальда позабавило бы выражение ее лица. Сейчас он был слишком измотан.

– Это палка о двух концах, леди Дерован. Мы оба – пострадавшие, давайте не будем еще больше усугублять наше положение.

– Хорошо, – вздохнула Мэб. – Но в таком случае, нам нужен договор. Пакт, если хотите.

– Еще один? – Реджинальд кивнул на прикрепленный к холодильнику магнитом лист с правилами совместного пользования кухней. Подобных правил по всему дому было развешено десятка три.

– Базовый. Самый главный.

– Мне записывать? – Реджинальд с издевательской ухмылкой достал блокнот и карандаш.