— Как? — удивился Скири.
— Как я сказал!
— Нам не часто случается выполнять столь серьезную работу, — сказал Скири. — Скажите, Гарфанг, я надеялся увидеть… ЕГО, а пришли вы.
И тихо добавил:
— Я его никогда не видел.
Гарфанг энергично закивал.
— Я мог бы похвастаться, но я этого не сделаю. Я тоже, Скири, никогда не видел ЕГО лица. Слышал голос, и клянусь вам, этого вполне достаточно.
Он медленно провел ладонью по гладко выбритым щекам.
— Та гостиная, — пробормотал он. — Я охотно выпил чего-нибудь перед этим делом!
— Согласен! Зовите Пиффни!
Владелец ответил на звонок и принял заказ: чистое выдержанное виски.
Когда они выпили, Гарфанг извлек из кармана пачку банкнот и принялся пересчитывать купюры.
— Десять фунтов аванса каждому. Таковы распоряжения, — сказал он. — Двадцать пять фунтов Пиффни.
Хозяин таверны удивился.
— Должен ли я понимать, Гарфанг, — спросил он, — что этим вечером…
— Та гостиная, приготовь ее, — сухо ответил Гарфанг.
Багровые щеки толстяка побледнели.
— Пусть будет согласно ЕГО пожеланию, — вполголоса произнес он. Его рука дрожала, когда он брал деньги.
Через некоторое время троица разделилась. Каждый направился в свою сторону.
* * *
Крик-Крок…
Так называли великий ужас…
Вот первый акт его деяний, который состоялся при стечении публики и который сразу снискал ему ужасающую и таинственную славу.
В маленьком театре на Друри-Лейн вся труппа собралась на генеральный прогон новой драмы Периклеса Холдона. «Хрустальная башня». Периклес Холдон был модным автором, которого любила широкая публика, хотя в его пьесах часто недоставало художественного вкуса, но в них всегда присутствовали опасные ситуации и вызывающие страх перипетии, что было по вкусу зрителям.
Итак, в тот вечер готовилась генеральная репетиция, а премьера должна была состояться на следующий день. И дирекция разослала ограниченное количество приглашений.
В зале сидели критики и несколько дружественно настроенных журналистов, а также несколько постоянных зрителей и владельцы заведения. То на сцене, то за кулисами мелькал Периклес Холдон и его секретарь Алекс Уинстроп.
Два первых акта прошли успешно к общему удовольствию. Третий акт подходил к концу.
Героиня-преступница, леди Редхэм, которую играла блистательная Гледис Фейнс, готовится сразить кинжалом графа Руперта Фейнса, когда в гостиную врывается полиция.
Периклес Холдон и Уинстроп стоят в стороне от подмостков. Они многого ждут от этой сцены и желают выстроить ее в малейших деталях. Леди Редхэм поднимает кинжал.
В этот момент раздается странный голос: «Крик-Крок», и имя повторяется трижды. Потом в середине левой декорации распахивается дубовый шкаф.
Удивленный Уинстроп восклицает:
— Что такое?.. Этого в пьесе нет!
Холдон пораженно таращится на происходящее.
В шкафу стоит мужчина. Он в рединготе, его голову венчает цилиндр. Голова мужчины опущена.
Он вдруг прыгает вперед, хватает Гледис Фейнс и уносит ее. Актеры застывают в недоумении. Только Холдон и его секретарь, понимая, что происходит нечто необычное, бросаются за похитителем.
Тот исчезает в шкафу, дверцы его захлопываются, но перед исчезновением он поворачивается лицом к преследователям.
Ужас! Огромный ухмыляющийся череп и больше ничего.
Холдон, к которому присоединились актеры и машинисты сцены, бросаются за кулисы. В зале поднимается волнение.
Не удается найти ни человека в маске черепа, ни актрисы. Они исчезли в помещении под сценой, пробравшись через люк в полу. Толпа становится гуще. Обыскивают подвалы. Там находят труп парня, который управлял люками сцены.
На помощь прибывают настоящие полицейские. Они сменяют свидетелей похищения, но их поиски остаются тщетными.
Правда, на одной из несущих колонн находят огромную надпись, сделанную древесным углем: Крик-Крок.
В тот же вечер Скотленд-Ярд, поставленный в тупик событиями, связывается с Гарри Диксоном.
Великий сыщик, столь же обескураженный, как и полицейские, обращается к директору:
— В вашем кабинете нет ничего особенного, кроме свежей царапины на краске вашего сейфа.
Директор беспокойно восклицает:
— Сегодня утром я положил в него две тысячи фунтов, полученные в банке. А вечером добавил к ним еще тысячу — ее передали мне заказчики.
— Заглянем в сейф, — предложил сыщик.
Сейф оказался пустым…
В полночь вышли специальные выпуски четырех газет с Флит-стрит, в которых пересказывались события: похищение актрисы Гледис Фейнс и появление Крик-Крока, смерти в рединготе, на сцене крохотного театра. Упоминалось также о краже трех тысяч фунтов.
Утром следующего дня директор одного из этих желтых листков получил от анонимного посланца пакет с тремя тысячами фунтов и запиской:
Передать этому дураку Лиссецкому, директору маленького театра на Друри-Лейн. Бесплатно даю совет изменить систему защиты сейфа.
В ночь похищения и весь следующий день Скири, Престок и Салливан оставались в таверне «Синяя акула». Они нервничали, и их беспокойство росло час от часу.
Вечером в заведении появился пьяный матрос, потратил немного денег и удалился. После его ухода Пиффни нашел за стойкой письмо, адресованное Скири.
Тот прочел письмо и смертельно побледнел.
— По пятьдесят фунтов на каждого, — наконец выговорил он, — и приказ смыться куда угодно. Земля Лондона горит у нас под ногами.
Салливан ушел первым и направился к Релвей-Гудс-Депо. Когда он проходил около неохраняемого переезда, его с силой толкнули в спину, и он растянулся на рельсах в момент, когда там на всех парах несся локомотив. Салливана буквально разрезало надвое.
Престок покинул таверну через четверть часа. Он дошел до канала Гранд-Суррей и собирался пересечь его у Олд-Кенсингон-род.
Он получил по голове удар мешком с песком и упал. Через три секунды он исчез в водах канала и уже не выплыл на поверхность.
Скири выскользнул из «Синей акулы» в переулок.
Пух! Пух!
Два выстрела из револьвера с глушителем. Скири рухнул, не издав ни звука.
Из тени появился крохотный автомобильчик «моррис» и остановился рядом с трупом. Из автомобиля вышла тень, подобрала мертвое тело, бросила его в багажник. Автомобиль растворился в ночи.
Чуть позже открыл свои двери дансинг с сомнительной репутацией «Пингвин Скандалист».
Вскоре его заполнила разношерстная публика. Дансинг находится на Юнион-стрит, неподалеку от Саусворк-Парк, а тот соседствует с Розерхайтом и пользуется такой же дурной славой.
Среди танцующих людей заметно выделяется очень смуглый человек с пушистыми черными усами. Публика радостно приветствует его:
— Гип-гип-ура Американцу! Да здравствует Аргентина!
Дон Педро Суарес без счета тратит деньги в «Пингвине Скандалисте».
В углу зала сидит человек в форме капитана торгового флота. Он курит трубку и пьет пиво.
Он не относится к богатым клиентам, и его никто не замечает. Официанты обслуживают его с некоторым презрением. Ни одна из танцовщиц даже не думает присесть за его столик.
Никто не говорит о Крик-Кроке. Наверное, никто и не думает о нем.
Угроза
Кто такой мистер Эрл? Никто не знает точно, какой у него титул и когда он стал сотрудником какого-либо министерства. Но при встрече с ним все почтительно приподнимают шляпу, а мистер Эрл с ленивой любезностью отвечает на приветствие всем от самого скромного уборщика до самого спесивого главы министерского отдела. Но стоит мистеру Эрлу оказаться в стенах своего кабинета даже в присутствии больших шишек, он становится самим воплощением властности, каковую никто не ожидает от человека с внешностью сельского учителя в очках с небольшой серой бородкой.
Поскольку мистер Эрл представляет собой финансы. В его ведении Банк, Кредиты с большой буквы, Мидленд-Банк, «Дженерал Сеттлментс», «Юниверсал Голд Ко»… Все это — мистер Эрл.
