- Стой. Есть способ убить Тьму?
У Оливера даже дух перехватило – вот оно, спасение. Ключ к победе. И разговор внезапно перестал быть бесполезным. Дедушка почесал подбородок и ответил:
- Да. Я пока разбираюсь в тонкостях, многих данных нет или же они зашифрованы, но мне удалось понять, что для этого нужен особый камень, с заточенной в него молнией. Судя по всему, Жрецы скрыли его в каком-то тайнике, но профессор Гвин отыскал его, кажется, в Австралии.
Слова растворились в воздухе. И Оливер вдруг вспомнил символ, найденный им в Темной книге – двойной ромб с молнией внутри, обозначающий как раз «камень». Это была подсказка, лежавшая так близко, но он оказался слишком труслив, чтобы нормально прочитать книгу целиком и узнать из неё все ответы. Быть может, окажись он храбрее, они бы давно уничтожили Тьму навсегда.
Постойте-ка… Профессор Гвин? Учитель дедушки?
- Значит, он у тебя? – выдохнул Оливер, боясь поверить. Нет, после стольких неудач им просто не могло так по-королевски повезти.
- Не совсем, - отозвался дедушка. – Он был у профессора, но я не знаю, где он сейчас. Гвин оберегал эти знания, чтобы никто злой не мог добраться до них. Не все его записи просто расшифровать.
Конечно же, в то время была первая война с Волан-де-Мортом. Логично, что этот человек пытался сохранить тайны Древней магии. Но прямо сейчас Оливер бы хотел, чтобы этот Гвин доверял хоть кому-нибудь чуть больше. Но прошлое не изменить. По крайней мере, этот человек подарил им всем шанс.
- Но ты ведь разберешься, да? – спросил Оливер так по-детски наивно. Рядом с дедушкой он всегда становился ребёнком, его маленьким сероглазым Олли. Всю жизнь Мэтью Сноу был тем, кто беспокоился о нём, приглядывал за ним, любил, кому он доверял. Не родители, а дедушка воспитывал его, оберегал, помогал отыскать себя. И сейчас было горько думать о том, что когда-то Оливер посмел сомневаться в этом человеке, что он позволил себе думать, что дедушка мог быть злодеем.
- Я разберусь, - подтвердил Мэтью. – Но мне нужно время. Твои друзья справятся. А когда я найду камень, мы покончим с Тьмой навсегда.
Это звучало так хорошо, что не могло быть правдой. Древняя магия тёмная. Она не могла нести с собой ничего простого и хорошего. Будь всё так легко, Жрецы бы избавились от Тьмы сами. Но раз они не рискнули воспользоваться камнем, значит, было что-то ещё. И это что-то грозило стать проблемой.
Но с этим они будут разбираться позже. Главное сейчас – остановить капюшона. И в этом Оливер не мог помочь своим друзьям, как бы ни хотел. Эту битву они должны выиграть без него.
***
И это было поражение. Тугие цепи впивались в кожу, оставляя на теле следы и лишая любого шанса на то, чтобы пошевелиться. Джеймс огляделся. Роза стояла на коленях, поверженная, и даже не пыталась сопротивляться. Дил распластался по стене, удерживаемый яркими фиолетовыми лучами, похожими на всполохи волшебного пламени. На лице его застыло выражение ужаса. Мия тихо лежала на полу и смотрела вперед остекленевшим взглядом.
А потом капюшон (не Льюис, Джеймс знал точно), убрал палочку и открыл своё лицо. Спокойное. Ясное. Удовлетворенное.
Джеймс смотрел во все глаза и не мог поверить. Это невозможно. Логика говорила ему одно, а глаза другое. В голове всё путалось, сбивалось, заставляя чувствовать полнейшую растерянность.
Это казалось очередным путаным кошмаром, с той лишь разницей, что происходило на самом деле. Здесь и сейчас. В эти мгновенья.
Он знал Джона шесть лет, каждый вечер проводил с ним в одной гостиной, здоровался, перекидывался шутками, у них всегда были дружественные, приятельские отношения. Даже после того, как оба они пригласили Мию на свидание (хотя, по факту, это Джеймс увел девушку из-под носа семикурсника). Но Джон никогда не сердился на него за это. Он оставался тем же веселым добрым парнем, что и был. Или… не был?
Вместо ответов в голове возникли лишь сотни новых вопросов, прожигающих мозг огнями.
И в то же время что-то внутри кричало и било в барабаны – интуиция не подвела Джеймса, капюшоном оказался не Льюис, несмотря на ворох воспоминаний, оказавшихся в итоге ложными.
Это глупое чувство собственной правоты сейчас совсем не радовало. Ситуация складывалась хуже некуда. Кут победил, и они не смогли ему помешать. Как он мог быть сильнее четверых учеников, когда старше их всего на год?
Или… Капюшон назвал их с Мией «дети», он говорил, что учился магии куда дольше, если, конечно, это воспоминание тоже не обман. А ещё он буквально только что сказал, что знал отца Мии, но тот погиб одиннадцать лет назад, когда Куту, по логике, должно было только исполниться шесть.
Ох, Мия. Она так любила своего отца, так боготворила его, а теперь, выходит, он тоже занимался поисками сердца Тьмы. Он не был героем.
Джеймс бросил взгляд на девушку. Она не ответила ему, вместо этого её глаза застыли на фигуре Джона. Издалека они показались Джеймсу почти черными, и он невольно вздрогнул.
Кут ещё что-то упоминал про своего сына…
Он перевел взгляд на мужчину. Тот стоял на коленях над гробом, но словно не решался к нему прикоснуться, так и замер с руками, поднятыми над крышкой в паре дюймов. Казалось, он даже дышать перестал, и Джеймс мог буквально видеть его трепет. Час, которого он так ждал, готов был наступить. Но он словно чего-то ждал. Не решался. Не мог? Но это лишь секундное замешательство. Волнение перед наступлением великого момента. И всё случится, едва он откроет гроб и прикоснется к заколдованному сердцу. Тогда Тьма вырвется на свободу и завладеет одним из них.
Они проиграли. Глупые дети, возомнившие себя героями. Нужно было давно всё рассказать отцу. Довериться. А не надеяться на себя. Сломать свою упрямую гордость. Но теперь всё. Уже слишком поздно. Он всех подвёл. Такова судьба.
«Плевать я хотел на судьбу и на то, что там должно быть. Мы сами решаем, что будет. Ничего не предрешено», - раздался в голове резкий знакомый голос.
Тот, кто вёл Джеймса. Кто не давал ему сдаться.
И, может быть, есть еще шанс?
Джеймс окинул друзей взглядом. Поверженные. Разбитые. Побежденные.
Нет. Он не будет таким.
Кто-то должен продолжить борьбу. Они не могут все сдаться. Пришло время проявить характер. Стать лидером. Тем, кто не опустит руки, как бы плоха ни была ситуация. И изменит судьбу.
Нужно просто отвлечь капюшона, а потом вдруг какое-нибудь из его заклятий ослабнет, и хотя бы один из них сможет пошевелиться. Возможность на это ничтожно мала, но она есть. А значит, нужно попытаться. Помощи ждать неоткуда. Оливер остался в коридоре, удерживаемый заклинанием обездвиживания. А больше никто и не знает. Они сами своя надежда. И они ещё не побеждены.
- Ты не Джон, - выпалил Джеймс, не найдя, что сказать ещё. Лишь бы говорить. Лишь бы отсрочить неумолимо надвигающуюся тьму.
Капюшон словно ждал, когда его остановят. Он сжал кулаки и оглянулся. Лицо его казалось бледным, только на щеках выскочили красные пятна, похожие на лихорадку.
- Нет, не Джон, - подтвердил он, поджав губы.
Кажется, сработало. Нужно просто говорить дальше.
- Тогда кто?
Кут ухмыльнулся.
- Я знаю, что ты пытаешься сделать – и знай, что у тебя не получится. Никто не помешает Тьме возродиться. Эта сила – величайшая из возможных. И мы все должны поклоняться ей. Только Тьма может спасти этот мир.
- По-моему, это мир надо спасать от неё, - язвительно фыркнул Джеймс. Кут с насмешкой посмотрел на него, как на неразумное наивное дитя, не осознающее, что за глупость он только что сказал.
- Ты еще слишком юн, чтобы понять некоторые вещи, - нравоучительным тоном произнес мужчина. – Думаешь, в жизни всё только чёрное или белое. Не видишь, как прогнил этот мир. Его пора перезапустить. Чтобы избавиться от болезни нужно действовать решительно и, порой, да, грубо. Но только так можно достичь совершенства, открыть новую, лучшую жизнь. Никто из вас не в состоянии это понять. Вы так смешно пытались мне помешать. Наблюдать за вами было забавно. Но время игр прошло. Настало время творить историю.
