И каждый раз, глядя на Джеймса, Оливер надеялся, что где бы ни оказался его Джимми, он избежит подобной судьбы. Потому что в карих глазах напротив ясно отражалась сломанная разбитая жизнь. Только осколки.

- Я знаю, - ответил Оливер, сделав шаг вперед и полностью отзеркалив позу мужчины. – И я готов сражаться.

Джеймс едва заметно усмехнулся и машинально положил ладонь на рукоять волшебной палочки, закрепленной сбоку на поясе. Оружие, которое всегда при себе.

- Тем не менее, ты отказался от Дара Жрецов. Но это могло бы тебе помочь.

Оливер лишь с горечью фыркнул в ответ:

- Не уверен. Не заставляй меня, Джеймс.

И теперь Джеймс был тем, кто сделал шаг вперед. Он был старше Оливера не только по возрасту, но и по тому, что пережил. А еще – значительно выше того, настоящего Джеймса. Так что Оливеру было непривычно смотреть на него снизу вверх. Это был его друг и в то же время совсем другой человек. Но чувство, будто они знают друг друга, не оставляло ни того, ни другого.

- Я бы не смог, ты же знаешь, Олли.

И в карих ожесточенных болью глазах не было ни капли лжи.

Но прежде, чем что-то еще успело произойти, Оливер вдруг вздрогнул всем телом, шумно втягивая воздух, словно задыхаясь, и открыл глаза.

Неясные мутные очертания предметов в комнате, освещенные мягким медовым светом ночников.

Он вернулся. Он дома.

Слева и справа от него на соседних кроватях спали однокурсники-слизеринцы. Где-то над лесом вставало солнце. А перед глазами был серый потолок. Оливер втянул носом воздух, восстанавливая нормальное дыхание.

И вдруг его накрыло осознание, что уже наступило воскресенье. Тот самый день, когда он наконец-то будет с Розой. Неужели он решился? Неужели позволил этому случиться на самом деле. Это… Это удивительно. Нечто прекрасное.

Незаметно для себя Оливер улыбнулся, вспомнив, как девушка его поцеловала. Он прикоснулся к огню. И его лед таял.

Медленно Оливер повернулся на бок, плотнее закутываясь в одеяло, чтобы создать себе больше теплого уюта.

И тут чуть не задохнулся от ужаса.

Слева от него лежала Роза. Ее синие глаза были открыты, но взгляд застыл, словно разбившееся стекло. На посеревшем лице отчетливо выступали синяки, а из приоткрытых губ вниз по щеке, теряясь в волосах, стекала темная багровая кровь.

- Нет…

Оливер отпрянул, одеяло слетело на пол, но он не мог не пошевелиться больше, ни отвести глаз.

Этого просто не может быть. Это невозможно. Роза…

- Огонёк… – прошептал Оливер дрожащим голосом. И протянул к девушке руку.

Пожалуйста, пусть она будет жива. Пожалуйста. Прошу.

Но тут взгляд его упал на собственную ладонь, и сердце замерло в шоке. Вся кисть была покрыта кровью. Чужой. А между пальцев искрилась золотыми всполохами Древняя магия. Вырвавшаяся на свободу. Больше не контролируемая и несдерживаемая.

- Роза, нет!

Крик сорвался с губ и застыл под потолком невидимой дымкой.

И от этого звука Оливер проснулся.

Очертания предметов вырисовывались в полумраке комнаты. Приглушенный свет ночников прорисовывал спящие фигуры соседей-однокурсников.

Оливер сел в кровати, пытаясь прийти в себя. Он пропотел, и сейчас его начинала бить мелкая дрожь. Хвала Мерлину, его крик никого не разбудил.

Попытка уснуть снова не вызывала никакого желания. Немного пошатываясь, Оливер поднялся и босиком вышел из комнаты. Это была далеко не первая подобная ночь. И он знал, что не последняя. Подоконник уже ждал его, молчаливый и холодный. Забравшись и поджав колени к груди, Оливер прислонился лбом к стеклу, глядя в мутную глубокую воду и мечтая, чтобы кто-нибудь смог ему помочь.

***

- Что происходит?

Джеймс оторвался от книги, которую читал, и поднял голову.

Мия. В зеленой клетчатой рубашке, которая удивительно ей шла. Джеймс улыбнулся, не в силах удержаться, при виде своей девушки. Хотя она выглядела совсем не радостно, а скорее удивленно и даже хмуро. Скрещенные на груди руки выдавали замкнутость и недовольство. Джеймс уже порядком изучил Мию, чтобы знать, что в данной ситуации лучше не шутить.

- Читаю ту книгу, в которой вы с Розой нашли заклинание, - пояснил он медленно. – Попросил Скорпиуса взять ее для меня снова.

Мия выразительно изогнула одну бровь, что, по мнению Джеймса, в ее исполнении можно было приравнивать к искусству, и непонимающе дернула головой, словно бы спрашивая «И?»

- Подумал, здесь может еще что-то полезное быть, - продолжил Джеймс, не совсем уверенный в чем, собственно, заключается проблема. Потому что он ничего такого не видел. Зато Мия явно видела. Потому что поджала губы и продолжила хмуриться.

- Сегодня же воскресенье, - произнесла она. Джеймс кивнул, по-прежнему недоумевая. Он как бы и сам в курсе, что не среда. Мия фыркнула, но руки разомкнула, что можно было считать хорошим знаком.

- Почему ты не в Хогсмиде? – прямо спросила она. – Ты так ждал, когда нам снова разрешат посещать деревню, а теперь сидишь в библиотеке один. Что-то не сходится.

Ещё как.

Джеймс удержался от того, чтобы драматично и глубоко вздохнуть. И заставил себя улыбнуться, как можно ярче. Возможно, он слегка перестарался, потому что скепсис на лице Мии проявился уж слишком четко.

- Ладно, ты права, - сдался Джеймс, сдаваясь, и развел руками. – Просто Дил не в духе из-за того, что случилось вчера. Он сказал, что ему нужно побыть одному, чтобы всё обдумать.

Несчастное разбитое лицо друга тотчас возникло перед взором. То, как смотрел Дил. Не только злился, но и страдал. В его голубых глазах стояли слезы и такая детская обида, непонимание, почему его предали, и несчастье, что даже Джеймсу стало грустно. Он никогда не желал подобного никому. Тем более Дилу. Этому парню и так досталось от судьбы. А сейчас он потерял последнюю надежду вернуть Розу. Потому что против Оливера у него не было ни одного шанса, раз уж Сноу вступил в игру.

- Он не в порядке, - вздохнув, произнес Джеймс.

Весь скептицизм и всё недовольство исчезли с лица Мии. Она вдруг смягчилась, открыто проявляя свою заботу, а не удивление. Каждая черточка в ней стала более мягкой, плавной, нежной. Словно прорисованный грифелем портрет вдруг оформили пастельными мелками.

Аккуратно Мия оперлась одной рукой на спинку стоящего рядом стула, вторую положила себе на пояс и, чуть наклонившись вперед, тихо спросила, и даже голос ее вместо привычной резкости стал мелодичней и теплей:

- А ты?

- Я?

Джеймс искренне удивился такому вопросу, но что-то внутри затрепетало от одной только мысли о том, что Мия беспокоится о нем. Но сейчас она смотрела на него этим странным необъяснимым взглядом, заставляющим Джеймса ощущать жар и торопливо бормотать, будто оправдываясь:

- Что я? Не меня же бросили. Хотя я переживаю за Дила. Ему плохо, а я ничем не могу помочь.

- Я не об этом.

- О. Ты про Розу? Ну, это ее дело. Дядя Рон будет не в восторге, но она знала, на что идёт. Думаю, она-то сейчас точно счастлива. Ты же видела, как она столько месяцев слюни на Оливера пускала, я думал, у неё случится обезвоживание. У них же сегодня свидание. Без понятия, что они будут делать, но Роза все уши мне прожужжала. Поэтому я и знаю, вот. Не потому, что я специально интересовался, ты не думай.

Мия тихонько хмыкнула и почти беззвучно хлопнула в ладошки.

- Ладно. Что ты нашел?

- Здесь? – Джеймс приподнял книгу. – Пока ничего. Только начал. Но у меня есть просто невероятная идея.

Мия прищурила глаза, во взгляде появилось любопытство.

- Какая?

Джеймс поспешно оглянулся, убедился, что поблизости никого нет, но все предпочитали проводить день в Хогсмиде, и произнес негромко то, чем давно безумно сильно хотел поделиться хоть с кем-то:

- Я нашел одно заклинание. Мы можем устроить ловушку для капюшона. И в этот раз ему от неё не уйти.

***

«Ох, Оливер», - сказала Камила, когда встретила Оливера в гостиной Слизерина и узнала, что он идет на свидание с Розой. И теперь, когда он шагал в холл, чтобы встретиться с гриффиндоркой, голос Диаз не выходил у него из головы. Что значит это «ох, Оливер»? Ему казалось, Ками была не против еще вчера. Что могло измениться за ночь? Или в этом «ох, Оливер» было вовсе не разочарование, а что-то другое? Люди порой такие непонятные.