- Ты не пользовался палочкой, когда открывал дверь, - прямо произнес Джеймс, не сводя с Оливера глаз. – Значит ли это, что ты только что использовал Древнюю магию?

Несколько секунд Оливер достойно выдержал, не прерывая взгляд, но после отвернулся и уставился на свою порезанную руку. И Джеймс всё понял. Ему захотелось позлиться и поорать, но не то место и не то время. Поэтому он глубоко выдохнул, призывая себя к спокойствию, и сказал:

- Если ты потом не расскажешь мне всего, что происходит, клянусь, я просто возьму биту и выбью твои мозги.

Оливер так же смотрел, как капает кровь, но негромко хмыкнул:

- Ты само обаяние, Поттер. Пошли уже.

Джеймс первым шагнул к двери и удержался от того, чтобы отвесить другу подзатыльник. Он знал, что порой вёл себя как маленький, но сейчас именно Оливер тот, кто ведёт себя как ребенок – прижимает к груди свои долбанутые тайны, не желая ими делиться, пока те делают с ним что-то плохое. И раз уж сейчас очередь Сноу тупить, то Джеймс должен быть тем, кто проявит настойчивость и благоразумие. Ну, последнее в допустимых пределах, конечно.

Сердце замерло, когда дверь отворилась. И Джеймс вошел внутрь. За спиной часто-часто задышал шагнувший следом Оливер.

Это была небольшая комната, с голыми стенами и полом. Совершенно пустая, если не считать тысячи маленьких светящихся искорок под потолком, похожих на упавшие звезды. Именно они и создавали этот волшебный золотистый свет. Джеймс зачарованно уставился на них. Потому что это было… Красиво. Да, именно так. Без возвышенных эпитетов и ничего не значащих преувеличений. Просто красиво. В том естественном состоянии, что и должна быть настоящая красота. Завораживающе. Джеймсу хотелось прикоснуться к ним, самыми кончиками пальцев, потому что ему казалось, что эти искорки горячие, словно выпрыгнули из костра. Или упали с неба. На какое-то мгновенье ему даже показалось, что они кружатся. Золотые снежинки. Что будет, если взять одну такую? Прижать к губам? К сердцу?

Джеймс не думал, ему стало легко и просто, все тревоги, сомнения, обиды и злость куда-то исчезли. Осталось только это странное, почти невесомое желание потрогать хоть одну из этих искр. Он машинально запихнул в карман обе палочки – свою и чью-то еще, он даже не помнил, чью, да и разве это было важно? – и поднял руку вверх. Маленькие звездочки зашелестели, подхваченные несуществующим ветром и ускользнули, напуганные. И Джеймс привстал на цыпочки, чтобы все-таки успеть схватить одну. Это было так важно. Это было всем, что осталось. Джеймс не знал, где он, что происходит, не знал, кто он и зачем пришел сюда. Разве не затем, чтобы прикоснуться к этим огонькам? Не могло быть ничего другого и никого.

Он вытянул пальцы, и одна из искорок вдруг замерла. И до неё – меньше дюйма.

Прикоснись, прикоснись, прикоснись…

Сердце застучало бешено. Сейчас. Еще мгновенье, и…

- Джеймс…

Чей-то далекий слабый голос. Тихий. Знакомый. Но до звезды всего четверть дюйма. Только вот что-то словно удерживало Джеймса. Он замер, вслушиваясь в голос. Почему, почему он это делает? Ему только чуть оттолкнуться, и искорка будет в его руках!

- Джимми.

Оливер. Черт. Оливер.

Джеймс рухнул на пятки, чуть не свалился и обернулся.

И в ту же секунду бросился к другу. Оливер сидел на полу, прижав колени к груди. Глаза его были закрыты, руки прижаты к ушам, но из-под пальцев и из-под сомкнутых век бежала кровь. Так же как и из носа.

- Оливер! Что?! Оливер!

Джеймс схватил друга за руки, пытаясь убрать их, заставить того на себя посмотреть, но Сноу лишь сильнее вцепился в себя.

- Много… Всего слишком много. Джимми.

Джеймс никогда еще не был в таком ужасе. Ну, может, разочек и был. Когда тень пришла за ним. Но больше – никогда. А сейчас от паники и страха хотелось кричать. Он не знал, что происходит, не знал, что делать, как всё исправить. Пока он как дебил пялился на чертовы огоньки, которые, наверняка, его заколдовали, что-то произошло.

- Скажи, что мне сделать, Оливер? – почти умоляюще выкрикнул он, чувствуя себя слабаком. Ну, и пусть. Только бы всё исправить.

Оливер покачнулся. И Джеймс вдруг понял, что нужно делать. Он подхватил друга под локти, заставляя подняться, и потащил прочь. Отсюда. Из этой странной пустой комнаты, повлиявшей так по-разному на них обоих.

В дверях он невольно бросил последний случайный взгляд на искорки под потолком. И больше они не казались ему красивыми или зачаровывающими. Теперь от них веяло холодом.

Спотыкаясь, Джеймс вытащил Оливера из коридора. Дверь за ними беззвучно закрылась. На заплетающихся ногах он подвел друга к лестнице и опустил на ступеньки. А потом опустился на корточки напротив него и аккуратно, стараясь не причинить еще большей боли, обхватил кисти Оливера и медленно потянул в стороны. Сноу немного сопротивлялся, а потом позволил ему убрать руки от ушей. Глаза его все еще были закрыты, и дышал он тяжело, загнанно, словно пробежал марафон.

- Тшш, - зачем-то выдохнул Джеймс. Он вдруг так некстати вспомнил, как в детстве утирал кровь с коленок малышке Лили. И чтобы она не плакала, всегда дул на ее ранки.

- Эй, я взгляну, ладно? – тихо прошептал он, боясь, что громкие звуки могут оказаться болезненны. А затем мягко опустил руки Оливера ему на колени и бережно повернул его голову, заглядывая в уши. Кровь уже начинала подсыхать и, кажется, больше не бежала. Но выглядело это ужасно. Джеймс сглотнул, радуясь, что друг не видит его мимолетной слабости. А потом чуть кашлянул и нарочито бодро произнес:

- Всё не так плохо, слышишь?

Оливер втянул носом воздух и кивнул. И тогда Джеймс вновь оказался перед ним, глядя в его лицо.

- Открой глаза, - попросил он. - Для меня.

И, может, если бы он сказал иначе, ничего бы не случилось. Но на его просьбу Сноу откликнулся. Ресницы задрожали, тяжелые от нависшей на них бусинами крови, и вспорхнули вверх.

Джеймс не мог сдержать облегченного выдоха, когда увидел, что глаза Оливера такие же серые, как и прежде.

- Когда-нибудь ты сведешь меня с ума, знаешь? – улыбнулся ему Джеймс. И отодвинулся назад, давая другу пространство. Хотя ему совсем и не хотелось этого делать.

Оливер посмотрел на него долго, словно изучая, затем прижал рукав мантии к лицу и вытер кровь под носом. И лишь после этого тихо и серьезно произнес:

- Думаю, нам надо поговорить.

========== 43. Мальчик на ниточках. ==========

И пока Джеймс держал в руках звезды, Оливер истекал кровью. Как смогут они перестать думать об этом? Оба.

Джеймс покосился на слизеринца, но тот выглядел намного лучше. Они зашли в туалет на втором этаже, чтобы Оливер смог умыться. Здесь никого не было за исключением плакавшей девочки-призрака. Ее рыдания доносились из труб, где она, видимо, и проводила время.

Раздался звон колокола. Но Джеймс знал, что в этот туалет никто не зайдет – ученики обходили его стороной как раз из-за того самого призрака, имевшего привычку жаловаться всем, кто навещал ее, а также открывать краны и затапливать всё вокруг.

Оливер ткнул в свою разрезанную ладонь несколько раз палочкой, видимо, в надежде залечить, но у него не вышло. В итоге он просто достал из кармана носовой платок и обмотал им руку, чтобы остановить кровь. И лишь после этого опустился на пол, прижавшись спиной к стене. Джеймс несколько мгновений колебался, какое место ему лучше занять - рядом с другом или напротив, но в итоге уселся слева и повернул голову, чтобы смотреть.

- Это правда, - наконец, без предисловий выдохнул Оливер, не глядя на Джеймса. – То, что сказал мой дедушка. Про то, что во мне открылась новая часть. Я её чувствую. И она… мне не нравится это. Та книга, всё дело в ней. Она сломала барьер, который защищал меня. И заново его не создать.

Барьер? Защищал от чего? Всё это звучало довольно спутано и внезапно, будто Оливер хотел как можно скорее отделаться от этого разговора. И как знать, может, это и было так на самом деле. А может, ему просто нужна была минутка.