Сжатая почти до предела челюсть Оливера разжалась. И даже если гордый Сноу никогда не скажет вслух, Джеймс все равно увидел благодарность в его глазах. И этого было более чем достаточно. Оба они до сих пор еще учились общаться и взаимодействовать друг с другом правильно. И оба интуитивно принимали верные решения.

- Я открыл ее. И тут это произошло, - продолжил рассказ Оливер. – Всего стало слишком много, понимаешь? Будто я увидел и услышал все на свете одновременно. Что было, что есть и что будет. В одном мгновенье. Но при этом я понимал, чувствовал, что стою в коридоре в замке. А потом… темнота. Наверное, тогда я и отрубился.

- А дальше?

- Я был в коме?

- Нет, не это. Все говорили, ты словно не здесь. И что тебе больно. А твой дедушка сказал, что ты мог остаться и прожить счастливую жизнь. Там. Где ты был все это время.

Невозможно было понять хоть что-нибудь по застывшему лицу Оливера. Он несколько мгновений смотрел на Джеймса в молчании, а после, откинувшись на спинку дивана, отвел взгляд и небрежно ответил:

- Я не помню.

Джеймс, замерший в предвкушении удовлетворения своего любопытства, ощутил прилив разочарования.

- Ничего? – выдохнул он. Оливер напротив покачал головой.

- Ничего. Последнее, что помню, это себя в коридоре замка. А после открыл глаза и увидел потолок больницы. Даже то, как разговаривал с твоей кузиной про своего дедушку, я не помню.

Он вновь подался вперед, схватил свою чашку с кофе и сделал глоток.

- Остыл, - недовольно вздохнул он и сразу же посмотрел на Джеймса. – Ладно, что еще было?

Перевод темы казался слишком уж очевидным, чтобы у Джеймса не зародились сомнения. Оливер действительно ничего не помнит или просто не желает об этом говорить?

- Я нашел второй символ с дверей, - ответил Джеймс, решив отложить спор до другого момента. Лицо Оливера просияло. И только ради этого стоило проводить все те вечера в библиотеке.

- Отлично! – радостно улыбнулся Сноу. – Вы больше не спускались?

- Нет.

- Тогда сделаем это после каникул. Попробуем открыть хотя бы одну из дверей.

- Ты знаешь, как? – Джеймс искренне удивился такому энтузиазму друга.

- Нет. Но, может, дедушка подскажет. К тому же, у него дома огромная библиотека. Уверен, там есть что-то по Древней магии.

Джеймс недоверчиво прищурил глаза. Что-то было не так, но он никак не мог уловить, что именно. И это заставляло его беспокоиться.

- Так… ты теперь доверяешь ему? – осторожно спросил он. Оливер перестал улыбаться.

- Не знаю. Он должен мне так много ответов…

- Он сказал, в тебе открылась новая часть. О чем это он?

Оливер поджал губы.

- Не представляю. Чувствую себя так же, как до всего этого. Мне сложно быть более странным, чем я уже есть.

Он снова отпил свой кофе и поморщился, с неприязнью уставившись на дно чашки. Остывший напиток явно не приносил удовольствия.

Ощущение неправильности усилилось. Джеймс заерзал на стуле – ему вдруг стало неуютно и захотелось уйти. Но разговор еще не был закончен.

- Мы навещали тебя в больнице, знаешь? – спросил он, медленно переходя к одной из самых важных частей. Оливер хитро посмотрел на него и ухмыльнулся:

- Слышал. Весьма мило.

Джеймс с сожалением подумал, что его следующие слова заставят эту яркую довольную улыбку исчезнуть.

- Мы там встретили Вандерссона.

Оливер слегка дернул подбородком и вскинул брови, без слов спрашивая «Кого?».

- Мужчину, которого похитили тени, - пояснил Джеймс. – Того единственного, кого нашли из пропавших. О нем писали в газете осенью.

- И? Вы с ним поговорили?

В глазах Оливера снова появилось желание поскорее узнать ответы, делавшее его таким живым, таким простым. Джеймс кивнул, любуясь.

- Он сказал то же, что журналистам. Его похитили тени с красными глазами. Почему отпустили, неизвестно. А еще он видел Тьму в заточении, сказал, что она вырвется на свободу и устроит хаос. Мстить, убивать, всё такое.

- Хм.

Оливер явно не впечатлился.

- Всё это мы и так знали, - заметил он.

«Но кое-что нет. Нечто самое пугающее».

- Он сказал, у этой Тьмы имя одного из нас, - Джеймс задержал дыхание, вспоминая тихий ужасный голос человека в больнице. И его безумие. Он бы так хотел выбросить этот жуткий образ из головы, но не мог.

Оливер молчал.

- Мы долго думали, - продолжил с коротким вздохом Джеймс, - что бы это могло значить. Ведь Вандерссон указал на нас пятерых, когда сказал это. Всё сходится, понимаешь? Когда… Если Тьма вырвется, ей будет нужно чье-то живое сердце взамен того, что останется в гробу. Так что, возможно, кто-то из нас прикоснется к нему и впустит Тьму в себя. Или это случится как-то еще. Раз она может вызволять тени и заставлять их похищать людей, вдруг она достаточно сильна, чтобы уже пытаться завладеть кем-то?..

Джеймсу так давно хотелось поделиться своими мыслями и сомнениями. Перед остальными друзьями он не мог – не хотел видеть ужас на их лицах. Для них он должен был верить в то, что слова Вандерссона ложь. Но с Оливером он мог быть честным. И это стало настоящим облегчением – говорить правду, прожигающую изнутри так давно.

- Да, Тьме будет нужно тело, - согласился Оливер, задумчиво рассматривая опустевшую чашку. – Но почему одного из нас? Это абсурд, Джеймс. Тьма – величайшее из зол, она не выберет в качестве вместилища хрупкое тело подростка, а даже если и так, для этого кто-то из нас должен выпустить ее, прикоснувшись к сосуду и разорвав оковы. Для чего кому-то из нас это делать? Если бы мы этого не знали и сделали всё случайно… Но мы ведь в курсе, так что.

Разумно. Эти же доводы Джеймс сам приводил для друзей.

- Но что, - все-таки он позволил себе еще немного посомневаться, - если мы просто не всё знаем? Вдруг для того, чтобы освободить Тьму, есть другой путь? Что, если есть иной способ для неё выбрать себе тело?

- Вот как? – Оливер хмыкнул и потер костяшки на правой руке. – Откуда же тогда какой-то случайный человек об этом знает?

- Вдруг Тьма говорила с ним?

- Джеймс…

- Я лишь пытаюсь понять, Оливер. Вдруг Тьма способна предвидеть будущее? Вдруг это судьба?

Джеймс чувствовал себя маленьким напуганным мальчиком, и ему так хотелось, чтобы Оливер нашел такие слова, которые смогут разогнать его страхи. Потому что только он и мог это сделать.

- Судьба? – скептически скривился Оливер. Он оторвался от созерцания чашки и теперь прямо уставился на Джеймса, скрестив руки на груди. – И ты в это веришь?

- Да! – горячо воскликнул Джеймс. – Посмотри сам! Всё, что я видел в воде, сбывается!

- Ха. Ну, во-первых, мы и не пытались предотвратить ничего из этого.

- И не смогли бы…

- А во-вторых, плевать я хотел на судьбу и на то, что там должно быть. Мы сами решаем, что будет. Ничего не предрешено, - довольно резко возразил Оливер. И вдруг прищурился, губы его искривились в ехидной усмешке. – Постой.

Даже голос изменился, и Джеймсу захотелось, чтобы дальше слов не последовало. Но когда это всё случалось так, как он хотел?

- Если вы решили, что это правда, - начал развивать свою мысль Сноу, - то наверняка думали и о том, кто же это может быть. Новая Тьма. И как? Выбрали? Кто же это?

Оливер удобно закинул ногу на ногу и рукой подпер голову, будто собирался слушать самый увлекательный рассказ в своей жизни. Лишь глаза его прожигали Джеймса холодным льдом. И Поттер не знал, что ответить. Да, думали. У него самого не было идей, но вот все остальные, кажется, склонялись к версии, выдвинутой Диланом. А озвучивать ее Джеймсу совсем не хотелось. Он уже сто раз пожалел, что вообще завел разговор в это русло. Вот что у них за дружба такая – Оливер только утром вернулся, а они уже второй раз с этого момента на грани новой ссоры.

Должно быть, нерешительность отразилась на лице Джеймса, потому что Оливер вдруг хмыкнул и встряхнул головой. И сразу стало ясно, что он понял. У Джеймса даже сердце остановилось, когда он тихо выдохнул: