Японцы отдали должное еде. Наступил какой-то перерыв в делах, о тайне Дороги Богов даже на заговаривали.

Днем сыщик позвонил по телефону в Лондон и долго беседовал со скучающим на берегу Темзы Банни Липтоном.

— Бедняжка Банни, терпеливо сносите свои беды. Денвертон-Хауз будет спокоен. Я разрешаю вам отдохнуть, выпить эля и почитать юмористические газеты.

И только через день Диксон предложил друзьям отправиться в Люксембург. Они приехали в дом Шнейдера — он был в полном порядке, в нем царило спокойствие. Вернувшийся в него Арно, сказал, что ничего не произошло. Шнейдер по-прежнему вел растительный образ жизни.

Арно не держал зла на Тома.

— Риски профессии, — признался он. — Нет ничего невозможного, что я не отдам вам должок, а пока стоит выпить по бокалу светлого вина за наше примирение и долгую дружбу.

Гарри Диксон и японцы с удовольствием присоединились к тосту. Час прошел во взаимных поздравлениях.

— А теперь, — заявил Гарри Диксон, — отправляемся в Бинзель.

Арно сел за руль большого французского автомобиля, а Том управлял «шевроле». Рядом с путешественниками сел представитель полиции герцогства.

В двух километрах по обе стороны Бинзеля поставили наблюдательные посты, чтобы воспрепятствовать иностранным экскурсантам заходить в лес. Но поскольку погода стояла не лучшая, многие туристы разъехались еще до появления декрета…

Пока все поднимались по гранитным ступеням меж скалистых стен, Гарри Диксон выглядел озабоченным.

— Думаю, что двух суток хватило, чтобы сломить последнее сопротивление, — бормотал он. — Но кто знает…

Доктор Матсуко вдруг удивленно вскинул руку. Он подошел к сыщику и что-то шепнул ему на ухо.

Диксон улыбнулся.

— Именно так, доктор!

— Да, я видел маленькие ранки за ушами орангутанга, но не подумал об «этом». Действительно, в окружении Фу-Су поговаривали…

Он не окончил фразы. Все внезапно застыли на месте и с ужасом переглянулись.

Из глубины леса донесся пронзительный вопль.

Он взмывал и тянулся на чрезвычайно высокой ноте. В нем слышался призыв о помощи, а одновременно отчаяние и невероятный гнев.

— Безголовый Голос! — побледнев, прошептал Арно. — Боже, никогда не слышал ничего ужаснее.

Матсуко повернулся к Гарри Диксону, который не трогался с места и, нахмурив лоб, прислушивался.

— Думаете, что…

— Он агонизирует, — ответил сыщик.

— По какой причине он умирает? — спросил Том Уиллс.

— От голода! — таким странным оказался ответ его учителя.

Сайто вмешался в разговор:

— Я однажды присутствовал на пытке одного китайского бандита. Его живьем посадили в муравейник.

— Это — человек? — спросил Том.

— Едва ли, — насупившись, сказал Гарри Диксон.

Он думал, его лоб пересекала вертикальная морщина.

— Все равно. Предпочитаю рискнуть собственной шкурой, чем быть свидетелем такой агонии. Я, господин Сайто, не подумал о красных муравьях. Надо окончить эту пытку.

Было видно, что сыщик принял окончательное решение. Он принялся отдавать категоричные приказы. Он пойдет в одиночку. Доктору Матсуко было разрешено издали следовать за ним, не теряя из виду, а вмешаться только в случае крайней необходимости.

Голос терял силу. Слышалась только мольба, стихавшая с каждой минутой, хотя иногда она нарушалась пронзительным всплеском ярости и страдания.

Гарри Диксон пошел на голос, прячась за деревьями. За ним на отдалении двигался японский сыщик.

Вдруг он остановился. Голос опять окреп, но теперь он в отчаянии выкрикивал слова:

— Дорога Богов! Слишком поздно!

Деревья перед сыщиком расступились, открыв небольшую, слегка неровную лужайку. Голос доносился из ее центра.

Выйдя на ее окраину, сыщик спрятался за толстое дерево и глянул вперед. Матсуко ползком подобрался к нему.

— Вы что-нибудь видите, господин Диксон? — прошептал он.

Сыщик отрицательно покачал головой.

Он видел только мох и невысокий колючий кустарник, который не мог скрыть человека. Лужайка была пуста. Однако несколько секунд назад жалоба неслась из ее центра.

— Муравьи! — вдруг сказал японец.

Посреди лужайки копошилась рыжая горка, муравьи суетились вокруг чего-то высотой не более двух футов от земли.

Внезапно это что-то завопило:

— Конец! Дорога Богов!

— Боже! — воскликнул Матсуко. — Какой ужас!

Услышало японца это что-то.

Вдруг из копошащейся кучи вынырнула короткая исхудавшая рука. Обрубок сжимал автоматический револьвер с глушителем.

Но уже прогремели два выстрела, и рука упала в кучу прожорливых насекомых.

Гарри сломал несколько сухих веток, поджег их и сунул в муравейник.

Крохотные насекомые бросились прочь, открыв глазам нечто странное.

Человеческая голова, сильно объеденная муравьями. Она сидела на скрюченном теле, хотя от него осталась всего половина с торчащей миниатюрной рукой. Кисть размером с лапу маленькой обезьяны сжимала револьвер.

Матсуко отступил с неподдельным ужасом.

— Я считал, что увижу именно это! Но вы узнали раньше меня, господин Диксон. Живой Будда! Будда-вампир! Орангутанг служил ему средством транспортировки и складом еды!

На выстрелы прибежали остальные японцы, господин Лами, Том Уиллс и полицейский. Они пораженно разглядывали труп.

— Господа, — объявил Гарри Диксон, — драма окончательно завершена! Сцену покинул последний актер. Но тайну еще следует разгадать. А она находится в Лондоне.

— Едем туда! — воскликнули японцы в приливе энтузиазма, не свойственного их флегматичному нраву.

— У нас есть время, господа, — ответил со смехом Гарри Диксон. — Назначаю вам встречу через год в Денвертон-Хаузе… Более приглашений рассылать не будут. Вы будете единственными гостями на последнем смешном обеде, который дает Лорд Денвертон.

У лорда Денвертона в этом году было мало гостей. Нотариус, который четыре года рассылал приглашения, остался без дела. В парадном зале Денвертон-Хауза вокруг стола сидели Гарри Диксон, три японца-сыщика, Банни Липтон, вернувшийся в Лондон по этому случаю, и Том Уиллс. Молодой лорд председательствовал за столом.

Обед не был таким смешным, как прошлые годы, — меню было выбрано с особой тщательностью.

— А чего мы ждем, господин Диксон? — спросил лорд.

Сыщик расстроенно покачал головой.

— Еще сам не знаю, сэр. Да, я жду чего-то, но…

Он отодвинул бокал с превосходным коньяком «Наполеон». Он сосредоточенно размышлял.

— Обед в назначенный день и час, — пробормотал он, — и ничто не должно быть изменено в парадном зале… Это все, что я знаю, как отправной пункт в попытке найти решение.

Он откинулся на стуле и уставился в потолок.

И вдруг все услышали его смех.

— Это было слишком просто, — сказал он.

Он проглотил коньяк, не ощутив вкуса. Его глаза заблестели.

— Кое-что будет, господа. Подождите еще немного.

— Долго? — с нетерпением спросил лорд.

Гарри Диксон смотрел на стеклянный потолок.

— Ну! Скажем не более двадцати минут!

Японцы в ступоре уставились своими черными глазами на сыщика. Их лица выражали восхищение и толику зависти.

— Десять минут! — объявил Банни Липтон.

Гарри Диксон не сводил глаз с потолка: солнечный луч скользил по нему, заливая комнату золотистым светом. Все видели, что сыщик взволнованно дышал и нервно сжимал руки. Его глаза не отрывались от потолка.

Внезапно он вскочил с места и подбежал к стене напротив него.

— Трость, палку, все равно что! — крикнул он.

Сорвал шпагу со стены и буквально ринулся на стену.

Послышался легкий щелчок где-то на потолочном карнизе, куда попал луч солнечного света.

Сыщик изо всех сил ударил по сверкающему диску.

Гости лорда Денвертона вскрикнули: часть стены исчезла, открыв лестницу из белого мрамора, украшенную золотыми и нефритовыми фигурками.

— Господа! — торжественно объявил Гарри Диксон. — Не желаете последовать за мной по Дороге Богов?