ДОРОГА БОГОВ

Странный пир

оска была смертной. Приемы лорда Денвертона никогда не отличались весельем, но сегодняшний обед выходил за привычные рамки.

Обед, казалось, длился вечно, а еда была попросту пресной.

Суп подали еле теплым, гренки не дожарили, а закуски залили кислым майонезом.

Рыба не отличалась свежестью, а дичь была с пережаренными крыльями, но с сырым, кровоточащим мясом.

Вина явно купили в бакалейной лавке, а виски отдавало лекарством.

Принесли наполовину растаявшее мороженое. Это был верх негостеприимства, гости должны были зароптать.

Возглавлявший стол лорд Денвертон, похоже, не замечал, как проходил обед. Взгляд его бродил где-то далеко. Он никогда не поступал иначе, и его гости могли посчитать, что он нарочно мариновал их за столом целыми часами, угощая плохо приготовленными блюдами сомнительной свежести в атмосфере откровенной скуки и взаимного неудовольствия. Но Денвертон был сказочно богат, но Денвер-тон был могущественен, но Денвертон мог позволить себе роскошь презирать министров, парламентариев и всяких прочих шишек.

Он отказался от липкого льда, предложенного метрдотелем, рассеянно очистил слишком твердый персик и положил на тарелку, так и не надкусив.

Обед подходил к концу, и гости, зная, что Его Высочество не станет их задерживать после десерта, с облегчением вздохнули.

Принесли кофе и ликеры. Потом возникло неловкое молчание. Все ждали. Наконец, вошел метрдотель с большим подносом, на котором высилась горка желтых конвертов. Один конверт каждому приглашенному.

Метрдотель медленно обошел гостей, и каждый жадно схватил положенный ему конверт. Он не вручил конверт только одному гостю, который жестом отказался принять его, получив записку еще перед началом обеда:

— Не ешьте! Оставьте вечер для меня!

Он перечитал записку, без угрызений совести подчинившись и не испытывая особых сожалений, поскольку еда была отвратительной, но ему было любопытно наблюдать за парой десятков приглашенных, которые сидели у стола с радостными лицами после получения конверта.

Это были люди низкого сословия, служащие и лавочники Сити. Их присутствие, безусловно, шокировало в столь престижном обрамлении столовой лорда Денвертона.

Лорд поднялся со своего места: то был знак всеобщего прощания. Некоторые гости неловко поблагодарили благодетеля, а тот ответил на благодарность легким наклоном бюста.

Гости в большинстве ринулись в прихожую. Некоторые надрывали конверты и пересчитывали вложенные в них банкноты.

— Пятьдесят фунтов! Повезло!

В зале остались только гость, получивший записку от лорда, и сам лорд.

Они сидели в разных углах зала и разглядывали друг друга, не нарушая молчания. Лорд решился первым.

— Господин Диксон, — спросил он слегка блеющим голосом, — как случилось, что вы оказались среди выбранных наугад гостей?

Сыщик слегка кивнул.

— На самом деле приглашение было у арестованного мной человека. Он за последние дни совершил несколько нарушений закона, одно отвратительней другого. Он вручил мне приглашение со словами: «Ну что ж, дорогой Гарри! Идите вместо меня на прием к лорду Денвертону! Думаю, вы проведете там несколько часов с пользой для себя».

Лорд Денвертон покраснел.

— Это все, господин Диксон?

— Да… Но знаете ли вы своих гостей, которые только что расстались с нами?

— Совершенно не знаю! — воскликнул Денвертон.

Странный ответ! Однако он никак не смутил сыщика.

— Я так и думал, — кивнул сыщик. — Я вас с ними познакомлю.

Сэмюель Берд, шляпник из Баттерси, трижды банкрот.

Льюис Стоунрод, семь тюремных сроков за подделку документов.

Морис Лапленд. Хм… Несколько историй с полицией нравов, из-за которых он познакомился с Дартмуром.

Гюстав Парент. На совести убийство, но не хватило доказательств, чтобы вздернуть его на виселицу. В любом случае, отвратительный индивид.

Могу продолжать и рассказать о всех двадцати.

Лорд Денвертон сидел, словно на углях.

— Не знаю, Господь или дьявол послал вас, господин Диксон, но позвольте мне пригласить вас к личному столу, побеседуем…

Гарри Диксон чуял какую-то тайну и согласился, коротко кивнув. Им накрыли в маленькой гостиной, стены которой были обтянуты шелком, а редкая мебель выглядела весьма скромной.

Меню было отборным: икра, горячие и холодные закуски из дичи, фуа-гра, великолепные фрукты.

Они ели молча. Обменивались лишь общими репликами.

Сыщик взял кисть золотистого винограда и отщипывал от нее ягодку за ягодкой.

— Пари? — наконец спросил он.

— Нет, я предпочел бы его проиграть.

— Понимаю, вы правы.

Опять повисла тишина. Безмолвный лакей принес шампанское. Денвертон один за другим осушил два полных бокала.

— Статья из завещания моего дяди Денвертона, — тихо произнес он.

— Все ваше состояние перешло к вам от него? — небрежно спросил сыщик.

— Да, я последний из Денвертонов.

— С какого времени вы стали владельцем имущества покойного?

— С момента его смерти, а умер он три года назад.

— Значит, вы даете уже третий такой обед?

— Действительно третий. И это будет продолжаться…

— Не сообщите ли мне, что это за статья?

Лорд снова налил себе полный бокал шампанского.

— Охотно. Статья короткая, и я знаю ее наизусть:

Ежегодно, в указанную дату, двадцать гостей, которых Вы не знаете и которых Вам не следует знать, соберутся вокруг парадного стола Денвертонов под Вашим председательством, мой наследник. После обеда Вы вручите каждому из них сумму, равную пятидесяти фунтам.

— Это все? — удивился Диксон.

— Абсолютное все.

— В случае невыполнения этого условия какие меры наказания предусмотрел ваш дядя?

— Ничего определенного. Только одно:

Постарайтесь не нарушать этот приказ, иначе несчастья обрушатся на Вас со всех сторон, и Вы лишитесь состояния Денвертонов.

— Гости всегда одни и те же?

— Вовсе нет! Каждый год являются разные. Я уже проводил расследование по их поводу. Рассылает приглашения один известный нотариус Сити. Он знает не больше моего. Он получает приглашения с просьбой доставить по назначению. Сам он получает очень приличный гонорар.

Гарри Диксон рассеянно смотрел, как пузырится и умирает французское вино. С его губ были готовы сорваться сотни вопросов, но он не задал ни одного.

Покойный Стентон Девертон не был ни оригиналом, ни безумцем, он отличался большим здравым смыслом, и вся Англия считала его истинным патриотом.

— Никаких других статей? — наконец спросил Диксон в раздумье.

— Ну… нет! Я не имею права ничего менять в распорядке жизни этого древнего дома. А главное мне запрещено что-либо менять в парадном зале.

— Там, где вы принимаете ежегодных гостей, с которыми, кстати, вы обходитесь без всякого уважения!

Лорд Денвертон улыбнулся.

— Моя единственная месть!

Эта секунда хорошего настроения немного рассеяла тяжелую атмосферу.

Гарри Диксон заговорил:

— Никто не обижен. Никто не жалуется. Я пришел сюда, движимый любопытством, неотъемлемой частью моей профессии. В общем, мое участие должно было на этом закончиться. Впрочем, я даже ни к чему не приступил.

Щеки лорда Денвертона слегка порозовели.

— А если я попрошу вас разобраться со всеми этими странностями?

Сыщик долго вглядывался в мрачное лицо лорда. Оно выражало сплошное недовольство. Неудивительно, что непонятная статья в завещании отравляла атмосферу вокруг него.

— Вы позволите мне задать несколько вопросов?

— Конечно, задавайте!

— У вас не было никакого состояния в момент, когда смерть вашего дяди наградила вас его богатством и титулом?