В моей голове пока не было четкого плана, так как я пока не очень хорошо знала ситуацию и была плохо ознакомлена со сложившимся положением, но в голове всплывали некоторые подробности, и некое подобие плана по спасению горе одногруппника уже медленно выстраивалось в моей голове.

– Утром, когда я пыталась оторваться от погони, они предприняли попытку меня усыпить, – начала я размышлять вслух, веря, что от этого эффект будет выше, нежели от немого монолога в моей голове. – Я почти потеряла сознание и забыла обо всем, но меня вовремя кто-то вернул в чувства, будто прикрыв. Предполагаю, что это был Тимур. Я сначала подумала о том, что мне просто повезло, но теперь зная, что у них был Тим, думаю это была его защита. Не знаю, как объяснить, но меня как будто изнутри закрыли. Так могла бы сделать Алина, потому что мы с ней ментально связаны, а тут…

– И ты хочешь попробовать в обратную сторону? Идея хорошая, но получится ли? Он маг, я прав?

– В том то и дело, я так и не поняла, кто он на самом деле, а сам Тим не признается, он решил немного поиграть, – ответила я, останавливаясь у перил. – На самом деле я не уверена, что с помощью лунного камня получится что-либо сделать, не знаю, для чего я это вспомнила, но мне необходимо придумать что-то другое и довольно-таки быстро. Я же не могу его бросить на произвол судьбы?

– Ты бы не была собой, если бы это проигнорировала, – мягко ответил Сперанский, и я слышала, даже почти видела, как он сейчас улыбается, стараясь выглядеть подобающе серьезным образом. И тут же он шепотом, видимо, чтобы Алина не услышала, спросил: – А Алине стоит об этом знать?

Я не знаю, хотелось мне сказать ему в ответ, но промолчала. Я не знаю, что скажет Алина в таком случае. Она попытается меня переубедить что-либо делать, или наоборот? Я не знаю, но так как есть вероятность с ней поспорить, то я предпочту, чтобы она узнала об этом там, откуда уже не сможет до меня добраться. Допустим, во время полета, где не ловит сотовая связь, и где все еще будет действовать ограничение на пользование магией. Нашим небольшим советом было решено сократить ее пользование магией, пока Романова не покинет страну, чтобы ее было сложнее отследить ненужным людям.

– В самолете скажешь, – сказала я ему, поняв, что пауза слишком затянулась.

– Вася, ты же ведь понимаешь, что она меня убьет после таких новостей? – грустно ухмыльнулся Матвей, издавая тяжелый вздох. – Мне просто интересно, ты осознаешь, что в самолете невинные люди? И могут погибнуть…

– Эй, замолчи! – шикнула я на него, понимая, что он утрирует. – С ума сошел, такое в аэропорту говорить? Ничего с тобой не случится.

– Успокойся, этим пограничникам не достает немного юмора. А теперь серьезно, слушай меня внимательно. Я понимаю, что ты один черт поступишь так, как считаешь нужным, но запомни, пожалуйста, следующее: ты ничего никому не должна, и абсолютно никому ничем не обязана. И ты не виновата в случившемся с Тимуром, если с ним все же что-то случилось.

Женщина по громкой связи объявила посадку на рейс. Мы дождались, пока она закончит свое объявление, и продолжили разговор, точнее наставления Матвейки.

– Постой еще немного где-нибудь неподалеку, пока самолет не взлетит, а потом езжай спасать этого красавчика, если он все же в опасности. – Матвею нравился Тимур.

– Есть, капитан, – шутливо ответила я. – Все, я отключаюсь, тут все чисто. Пойду пройдусь, если вдруг что, через Алину передашь сообщение, но только если это будет послание крайней важности!

– Есть, капитан, – ответил он мне в той же шутливой манере.

Как только он положил трубку, я связалась с одной своей знакомой, которая по возможности отслеживает передвижения Корсака и Андре со своими шайками.

– Привет, Василина, звонишь за сводками? – радостно поздоровалась она.

Я отошла от перегородки и пошла прямо по линиям регистраций, посмотреть, вдруг кого-то упустила из виду.

– Что-то вроде того, – неуверенно произнесла я. – Корсак вчера похитил одного парня. Он светился где-нибудь за городом, или там, где предположительно может держать пленных?

Я не стала сообщать ей о том, что это лишь мои предположения, иначе она может что-то упустить. Не хочу уехать и потом, прилетев домой, обнаружить в университете угол засыпанный свежими цветами рядом с фотографиями Тимура в черный рамке и с черными лентами.

– Раньше ты всегда узнавала, где он есть, чтобы избегать, а теперь лезешь на рожон, – ответила она. – Надеюсь, парень того стоит.

– Есть что? – она слишком много болтает, а у меня не так много времени.

– Корсак в городе с неделю, я сразу к нему приставила пару человек и в тех местах, где могли появиться его люди, – Света сразу перешла к делу, чего я и добивалась от нее с самого начала. – И был привезен один парень сегодня утром в Сосновый бор. – Опять туда ехать. А клуб случайно Корсаку не принадлежит? – У него там есть домик, но нужны особые приметы, чтобы я смогла проверить, он это или нет.

– А какие именно приметы тебе нужны? – я до последнего надеялась, что с Тимуром все в порядке, но пока он там, если тот парень все же Тим, то он явно не в порядке. – Парень, 21–22 года, рост 188 сантиметров. – Никогда не могла подумать, что информация, которую я узнала от двух придурков-одногруппников, когда те спорили кто выше, пригодится для спасения чьей-то жизни. – Спортивное телосложение. Возможно, во время похищения был без одежды и возможно можно было заметить на груди татуировку черной птицы. Черные волосы, золотые глаза. Приметы слабые, да и описание туманное, но ничего такового вспомнить не могу, надеюсь, этого хватит? – затараторила я, припоминая какие-либо еще приметы, которые могли бы у него быть, но тату, мне кажется, самая важная примета, если он был раздет.

– Я проверю, привозили ли кого-нибудь еще, если нет, то скорее всего, парень в Сосновом бору – твой объект.

– Когда ты сможешь сказать точно?

– Минут сорок, если оперативно. Очень срочно? – уточнила она, немного растягивая слова.

– Очень-очень срочно, мне нужно достать его до завтрашнего утра и уехать, потому что Корсак приставил ко мне хвост, и мои передвижения ограничены.

– Я скоро тебе перезвоню.

Попрощавшись со Светой, я написала Матвею, что все спокойно, и когда он спросил, решила ли я что-то с Тимуром, ничего не ответила. А что я могу сказать, когда у самой нет точной информации? Все, что я могу написать Матвею, так это пожаловаться на то, что местные хранители странно себя ведут. Я понимаю их действия, но хотела бы не понимать, потому что мне не нравится слышать «это не наша юрисдикция».

Корсак вчера похитил человека, но спасать его кроме меня никто не будет. За Корсаком будут следить, но не более. Сообщество хранителей в Питере боится Корсака, а, где его не боятся, и, где хранители готовы бороться за своих людей, забыв про всякие юрисдикции, он не активен. Мама и ее сослуживцы давно уже положили на него глаз.

Когда, спустя время самолет взлетел, я решила перекусить.

Сегодня утром мне снился Зен. Будто он был в Питере, на какой-то заснеженной улице, где я часто проходила, когда шла в университет. Я видела его стоящего ко мне спиной у черного BMW в синем пальто с поднятым воротником. Он будто прятался от окружающих.

Пусть лицо было спрятано за воротом, но я точно знала, кто это был. Зена и Саймона, пусть давно их и не видела, я всегда смогу узнать в толпе.

Я медленно приближалась к нему, с замиранием сердца ожидая, когда он ко мне обернется, чтобы я смогла посмотреть в его зеленые глаза и спросить у него, какого черта, этот кретин бросил меня одну справляться с тем, во что я влипла из-за его брата?! Зен знал мою правду. Он знал, как мне было плохо, потому что он единственный, кому я рассказала обо всем, а своим поступком Зен плюнул мне в душу. Этот друг прекрасно знал, что мне было очень тяжело, но он решил, что я того заслуживаю и это правда. Зен был в ярости, когда я признавалась ему о Саймоне.