Андрей опустил голову. Щеки его пылали. Если бы Амида Сугияма-сенсей узнал, что Андрей нарушил школьные правила, то избил бы его. Или хуже: запер бы в темной комнате без окон. Навсегда. А ключ бы выбросил.

– Был, – прошептал Андрей.

– Не слышу!

– Был, сенсей! – крикнул Андрей и дернул головой.

Директор внимательно смотрел на переведенного ученика. Жестяные губы разомкнулись и спросили:

– Сингенин-кун, скольких еще учеников ты убьешь на уроках?

Памятка бусидо. Раздел четвертый: Долг чести перед именем. Постулат первый: «Ученик взвешивает каждое слово и, прежде чем открыть рот, убедится сотню раз, что скажет правду».

Андрей сказал:

– Я этого не знаю, сенсей.

– Скольких учеников ты хочешь убить на уроках?

– Двоих.

– Зачем?

– Чтобы отчислиться из школы Катаны.

Директор не мигая смотрел на Андрея, затем побарабанил пальцами по столу.

– Хм, – сказал Баюнов, – в твоей прежней школе учеников отчисляли?

– Нет, сенсей. В Михеевской школе не было такого наказания.

Директор придвинулся к черной плоской коробке на столе и нажал несколько клавиш на ней. Затем повернул коробку широкой стеклянной стороной к Андрею.

В пространстве за стеклом мелькали быстрые картинки.

– Ты правильно заметил, что это наказание, – сказал директор, – посмотри же на него.

Быстрые картинки перенесли Андрея в незнакомый большой актовый зал. Толпа учеников в серых кимоно бурлила перед пустой сценой. Деревянный помост приблизился к Андрею так резко, что его чуть не стошнило, и ученик увидел: сцена не пуста. На лакированных досках сидел на коленях поникший невысокий ученик шестого-седьмого класса. Руки и ноги ученика так крепко связали разлохмаченной веревкой, что и пяткой не двинуть.

– Этого ученика звали Косолап-кун, – сказал директор, не глядя в коробку, – он три раза прервал учителя.

Красная доска.

Ученикам ЗАПРЕЩАЕТСЯ: перечить или прерывать учителя. НАКАЗАНИЕ: выговор директора.

Ученики широко раскрывали рты и тянули к связанному шестикласснику руки. Коробка лаяла на Андрея тонкими голосами, орала и визжала. Сотни согнутых, дрожащих от злости пальцев не дотягивались до края сцены и бессильно стучали по вертикальным доскам. Дробный стук легиона рук сотрясал черную коробку на столе. Тук-тук-тук.

Почти как грохот плевалок. Почти как «Тра-та-та-та».

– Вся школа ненавидела Косолапа-кун, – тихо, не перекрывая шума толпы из коробки, сказал директор, – он опозорил себя перед учителем, а значит, опозорил их всех. Так здесь учат.

На сцену вышли завуч Буглак и долговязый страж в черном. Ученики замерли, ор оборвался. Завуч Буглак держал в руках голый вакидзаси.

Внутренний волк прижался черной мордой к прутьям клетки. Зверь тоже наблюдал.

Завуч и страж подошли к Косолапу. Буглак что-то сказал мальчику, ученик согласно кивнул.

– На самом деле Косолап-кун нарушил запреты школы ненамеренно, – вдруг сказал директор. И посмотрел в окно на застывшие в небе испарения воды.

Страж вынул из-за пояса короткий нож, наклонился над учеником и разрезал путы. Мальчик стряхнул лохматые веревки с рук.

– У Косолапа-кун с рождения плохой слух, а у Сухого-сенсей голосовые связки с годами постарели и размякли. Как ученик и учитель они не подошли друг к другу.

Мальчик был свободен. Бывший узник поклонился завучу, не вставая с колен.

Андрей удивленно обернулся к директору. Впервые за многие годы переведенный восьмиклассник улыбнулся.

Теперь директор смотрел неотрывно в черную коробку. Пластина лица была как всегда без выражения, но темные глаза вдруг сузились, и мягкость в них превратилась в усталость.

Андрей повернулся обратно к быстрым картинкам. Улыбка сошла с губ.

Мальчик не поднимался с колен. Буглак протянул вакидзаси Косолапу. Небольшие ладошки крепко обхватили длинную прямую рукоять.

– Никакое упущение, ни физическое, ни духовное, – тихо сказал директор, – никакая тяжелая ноша не может оправдать бегство от позора. Так здесь учат.

Мальчик высоко поднял вакидзаси над головой. Короткий меч завис в воздухе на одну вытянку. Взжик.

Резко опустился.

Директор нажал клавишу на коробке.

– Из школы Катаны отчисляются одним путем, – сказал директор, – и это Истинный Путь.

Быстрая картинка замерла. Актовый зал окаменел.

Косолап-кун застыл с размазанным в воздухе возле живота клинком. Застыл на границе жизни и смерти.

– И все же, Сингенин-кун, скольких учеников еще ты убьешь на уроках?

Лицо Андрея превратилось в маску-забрало на самурайском шлеме, его глаза и губы, нос и щеки застыли, как охлажденная в воде кузни жесть.

– Ни одного, – прошептали губы маски, – сенсей.

Когда директор отпустил Андрея, уже шла перемена. Редкие серые тени с заткнутыми за оби катанами и тетрадками перемещались по коридору четвертого этажа. В прозрачной конуре три стража тихо разговаривали. Андрей не помнил, как давно прозвенел звонок. Одну столовку назад? Две, пять, десять? Сколько у него времени?

Ученикам ЗАПРЕЩАЕТСЯ: опаздывать на урок. НАКАЗАНИЕ: замечание учителя.

Андрей закинул сетку на плечо и побежал по коридору, завернул за сколотый угол, ступил в неосвещенную лестничную шахту. По ступенькам спускался медленно. По всей лестнице: сверху, под ногами, рядом – мелькали ученики в серых кимоно и хакамах. Андрей следил за всеми боковым зрением. Темнота не мешала ему. Учащиеся с седьмого по одиннадцатый класс с катанами за оби неспешно передвигались вверх-вниз по узкой шахте, как ненормальные пчелы-убийцы по улею. Когда две пчелы столкнутся, самая быстрая насмерть ужалит другую.

Андрей выбрался на первый этаж. В боковом коридоре до самой стеклянной конуры никого. Только гляделки смотрели с потолков. Ученик направился к красной доске.

Широкое поле зрение Андрея охватило весь коридор. Опасность могла ждать за каждым поворотом, каждой классной дверью, нельзя пропустить острый укол в шею.

Рассеянный по окружающему пространству взгляд вдруг сфокусировался на двери с серой цифрой «3». Непроницаемая ширма из ниоткуда накрыла железную волю. Андрей очутился в клетке с волком и смотрел из нее, сквозь толстые прутья, как он же совсем недавно пришел на урок литературы.

Все повторилось снова. Он видел, как другой Андрей Синегнин поклонился учителю Чушкину, как сетка с ворохом одежды закрыла бок с катаной. Как ученик пошел убивать. Как обнажил катану перед глазами парня с огненными волосами. Как не ударил сразу. О да, он подождал, пока огневолосый не увидел голое лезвие и не осознал, что с ним сейчас произойдет. Андрей позволил парню судорожно вдохнуть запах цветущих ландышей. Один вдох. И сразу за ним – легкий взмах. Острие меча вошло точно в наружную яремную вену под острым выступом нижней челюсти огневолосого. Воздушные ароматные пузырьки провалились по уколотой вене в сердце, застопорили и сломали кровяной насос.

Огневолосый умер сразу, почти не разбрызгав крови и не почувствовав боли. Для этого Андрей ждал вдоха. Для этого Андрей показал огневолосому катану. Андрей верил – для этого. Наверняка, сейчас в сломанном сердце огневолосого цветут ландыши.

Восьмиклассник вылез из клетки волка и подошел к красной доске с листками.

Под каждый класс отводился белый лист. В пять колонок расписали дни недели, время, название предмета, этаж и кабинет. Андрей нашел на листке 8-го «Б» второй урок в субботу. Перемена заканчивалась через семь столовок. Следующий урок – иероглифописание – пройдет на втором этаже в двенадцатом кабинете.

Андрей поднял взгляд. Черные на красном предупреждения заканчивались словами: …НАКАЗАНИЕ: отчисление.

Почему учителя не написали: «НАКАЗАНИЕ: СМЕРТЬ»? Тогда Андрей никого бы не убил сегодня.

В конуре страж читал журнал. С балки над конурой на Андрея уставилась гляделка. Застывший стеклянный глаз словно говорил: только слабый самурай боится смерти. Тем более чужой. Андрей закрыл ладонями горевшие от стыда щеки.