Он делает несколько шагов влево — к нужной двери — и дверь за спиной сама закрывается с тихим скрежетом. Пожав плечами, Диаманд с легким недоумением подходит ближе в выбранном направлении, отпирает дверь и…
— Что за черт! — в сердцах восклицает он. Перед глазами — та самая зарубка, что он оставил в коридоре, но дверь же другая!.. Безумие, словно распорядители хотят, чтобы он съехал с катушек — не дождутся! Нужно проверить ту, первую дверь, но чтобы вторая оставалась у него на виду…
Диаманд задумчиво роется в рюкзаке и вытягивает из него длинную веревку — порой бесполезные на первый взгляд вещи из Рога очень пригождаются. Привязав веревку к дверной ручке, он проверяет прочность и отходит в сторону — за дверью, отмеченной мелком, точно такая же комната. А за другими?.. Но до них веревка не дотянется, и что-то подсказывает Диаманду, что едва он отойдет подальше, дверь захлопнется. Возможно, комната, в которую он попал, вращается, когда все двери закрыты. Ну что ж, поиграем по их правилам. Было бы неплохо узнать, в какую сторону движется комната, и потому Диаманд оставляет небольшой крестик на стене соседней, прежде чем отойти. Запирает ту, к которой привязал веревку, и прислушивается: так и есть, едва различимый скрежет. И возвращается к двери с зарубкой, чтобы снова открыть ее — из темноты на него смотрят сотни мохнатых пауков, и Диаманд морщится, раздавив одного, выползшего ему под ноги, и быстро захлопнув дверь. Прикидывает, что на предыдущем повороте напротив пауков была дверь, ведущая к выходу, а значит, сейчас комната прокрутилась до места, где он еще не был. Того, куда он и хотел пойти изначально — и он решительно заходит в новый зал.
Расставляя крестики в смежных комнатах, Диаманд начинает догадываться, что они так или иначе связаны с двенадцатью дистриктами Панема, и второй зал, куда он попал, — Четвертый, потому что здесь сразу две комнаты-ловушки, и если принцип действия одной из них остается для него загадкой, то другая напоминает огромный аквариум с хищными рыбами. И Диаманд благополучно избегает его, перебравшись далее — очевидно, в Третий. Мелок помогает не запутаться в хитросплетении лабиринта — иначе какой-нибудь из залов наверняка оставил бы от него кучку пепла, — и вскоре Диаманд понимает, что добрался до Дистрикта-1. В этой комнате он проводит довольно много времени, изучая стены и скудную обстановку и находя кругом незаметные на первый взгляд символы, понятные лишь жителям округа. Вот крохотный герб у половиц, а вот девиз, написанный над дверью Дома Правосудия. И вывеска ювелирной лавки миссис Хаббард, что совсем неподалеку от дома Уиндемов: мать говорит, там лучшее золото во всем Панеме.
Ностальгически улыбнувшись, Диаманд открывает постепенно каждую дверь, оставляет пометки и за единственной безопасной обнаруживает огромный Рог изобилия, выполненный, кажется, из натуральных алмазов. Зал утопает в роскоши, и здесь столько оружия и доспехов, что Диаманд невольно восхищается фантазией распорядителей. Однако здесь нет ни еды, ни медикаментов, а у Диаманда и без того хватает припасов — и все же он не жалеет: награда за пройденный лабиринт поистине роскошна, и он еще немало времени проводит, разглядывая оружие. Любой мальчишка был бы в восторге.
Но теперь ему нужно выбираться из лабиринта.
========== XXXV ==========
— В чем дело, госпожа Голдман? Вы взволнованы?
— Рассчитывала, что сегодня мы уже будем иметь победителя, — чуть раздраженно бросает она, барабаня пальцами по столу.
— До заката еще есть время, — возражает Эрот Хоффман, — мы могли бы ускорить процесс.
— Могли бы. Но у нас есть три девицы на грани нервного срыва и Диаманд, только что залатавший один ожог и тут же получивший новый. — Лисса рассерженно разворачивается на стуле, напряженно всматриваясь в экран. Диаманд как раз выбирается из лабиринта через запасной выход комнаты Дистрикта-11, и его ладони бороздят крупные следы ожогов. Решил ради эксперимента изучить все залы, примыкавшие к Двенадцатому, и как только одна из ловушек захлопнулась, на Золотого Мальчика посыпались раскаленные угли. Гореть в пустом мраморном зале нечему, так что Диаманд счастливо избежал пожара, зато хватал горячие, переливающиеся ярко-рыжими и кроваво-красными бороздками угли, пытаясь вызвать пламя, чтобы выбраться через заблокированную дверь. Ее-то он и поджег, хотя и пострадал слегка в результате. По центру управления теперь долго будут ходить пересуды: случайно ли он ошибся дверью или сделал это осознанно?.. Но это уже случилось, зрители, эти вечно голодные псы, получили свой кусок сырого мяса, и Уиндем на ходу смазывает ожоги лекарством. Он расслабился или сдал позиции?.. Так или иначе, с каждым шагом он приближается к комнате, которую только-только покинула Иштар Пибоди, и по узким следам, оставленным ею в пыли, девушку не так трудно будет найти.
Иштар, сама того не зная, удаляется от противника, и Лисса не считает нужным направить ее ему навстречу: по крайней мере, пока. Иштар в порядке, хотя и несколько сломлена, а еще она развлекает себя тем, что находит по замку замаскированные ловушки и разбирает их, изучая механизм. Кажется, даже забирает себе кое-какие детали, так что Лисса не хочет ей мешать, тем более что одна из ловушек слегка поранила девушку, а еще одна сработала, едва не пригвоздив Иштар к стене: чтобы выбраться, пришлось поплатиться прядью густых волос: кажется, событие это сильно подорвало и без того расшатанную психику Иштар. Ей, да и всем остальным, необходима передышка.
Терра Салливан выбирается из наводнения совершенно без сил и, едва оказавшись в безопасности и прочистив легкие, отплевавшись как следует, раздевается, чтобы обсохнуть самой и высушить одежду: солнце еще не село, на арене тепло, но Терру всю колошматит — от холода ли, или от пережитого страха, но она сидит, обхватив себя руками, дрожит и даже не пытается утирать слезы, льющиеся по щекам. Щедрый спонсор высылает ей плед и хороший, длинный кинжал с удобной рукоятью: к финалу у его любимицы должно быть хоть какое-то оружие вместо утраченного лука. И у нее есть доспех, так что Терра неплохо экипирована — а Лисса Голдман знает, что в Роге изобилия еще можно отыскать отличный лук, и если Десятая решит добраться туда, шансы ее на победу станут еще выше. Вот только решится ли?.. Быть решительной леди не так-то просто, Лисса вдруг чувствует это на своей шкуре, вспоминая о том, что задумала.
Кому из них всех уж точно не занимать решимости, так это Оре Борегард. Выбравшись из воды — не сухой, но вполне невредимой и полной готовности действовать, — она отряхивается, словно собака, и беззастенчиво расстилает на земле всю свою одежду, а сама растягивается рядом: разительное отличие от Терры, аккуратно-деликатной в этом вопросе. Вот они, четверо последних — кто из них станет победителем первой в истории Квартальной Бойни?
Лисса бросает взгляд на часы: уже пора, и она, закусив губу, поднимается с места.
— Спасибо, что вышли подменить, господин Хоффман, — чуть более возбужденно, чем следовало, произносит она. — Очень прошу, проследите, чтобы до моего возвращения ничего не произошло — дальше я сама…
— Не переживайте, госпожа Голдман. Это же наше общее дело! — бодро отвечает Эрот, и она слабо улыбается: завтра все разрешится, и она будет свободна от этого всего. А пока — президент Борк ждет, и она, грациозно приподняв полы длинной юбки, переступает порог его кабинета, кивнув любезно приоткрывшему ей дверь охраннику.
— Добрый день, господин президент. — Ее голос звучит ровно. Уверенно. Чуть иронично.
— Добрый, Лисса. — А его — елейно, и порой госпожа Голдман брезгует беседовать с ним. — Присаживайтесь. Все идет по плану?
— Безусловно. Совсем недавно погиб очередной трибут, Маркус Хейстед, Дистрикт-10. Захлебнулся во время наводнения, пошел ко дну. — На самом деле, борьба Маркуса со стихией была куда более трагичной. Его придавило стволом рухнувшего дерева — о, как Лисса поносила свою команду, что не углядели!.. На Маркуса у нее имелись далекоидущие планы: она воображала себе битву этого силача с Диамандом Уиндемом в финале, но… Судьба распорядилась иначе: воля случая, и вот трибут бьется под массивным деревом, пытаясь высвободить ногу — Лиссе казалось, Маркус отпилил бы себе стопу, будь у него на это время, но вода прибывала, и Хейстед захлебнулся, и предсмертный взгляд его серых, с прожилками глаз, полный животного ужаса и ненависти, все еще стоит перед мысленным взором Лиссы.
