— Лежи смирно, — велит Пенелопа, растирая одну из полосок в ладонях, а затем наклеивая Рому на руку. — Будет капельку больно, — предупреждает она и резко дергает.
— Ты что, рехнулась?! — вопит Гаррисон. — Зачем это вообще? Я мужчина, в конце концов, а не какая-то там барышня!
— Фи, какой. На твоем теле не должно остаться волос. Это не комильфо. Ты посмотри на свою грудь!
Ром скашивает глаза, но ничего необычного не видит.
— Грудь как грудь, — отвечает он, пожимая плечами.
— Но она… волосатая! — визжит Медея, наклеивая на его кожу очередную восковую полоску.
— Открою тебе секрет, у большинства мужчин на груди растут волосы.
— Но не в Капитолии!
— Поверь, и в Капитолии. У кого-то больше, у кого-то меньше — но они растут, против природы не попрешь. И если ваши жеманные соплежуи их удаляют, то это вовсе не значит, что изначально их не было.
Медея недоверчиво хмурит бровки, и Ром понимает, что спорить с ней бесполезно. Приходится терпеть, сжав зубы.
Тем временем Иштар сидит на кушетке, набросив на плечи шелковый халатик, и наблюдает за тем, как зеленоволосый мужчина с легкой бородкой энергично перемешивает в миске полупрозрачную густую массу.
— Что это? — с любопытством спрашивает она, и Фабиан — так зовут мужчину — охотно отвечает:
— Сахарная паста для эпиляции.
— Ого! — удивляется Иштар, ничего не слышавшая о подобном способе удаления волос. Дома, в Дистрикте-3, она привыкла пользоваться бритвой, и сахарная паста была для нее в новинку.
— Отдай, пожалуйста, халатик и ляг, — просит Фабиан. Иштар послушно протягивает ему халат и поудобнее располагается на кушетке, стараясь не думать о неловкости. В конце концов, Фабиан и две его напарницы всего лишь выполняют свою работу, и выполняют, как кажется Иштар, очень качественно. Так, после мусса, который ей нанесла на волосы женщина с цветком на щеке, ее шевелюра стала гладкой и шелковистой, как никогда прежде, да и после процедур для лица Иштар чувствует себя посвежевшей. Ей нравится в Центре преображения, безусловно: наконец-то можно расслабиться как следует. Даже эпиляция сахаром не вызывает неприятных ощущений, а после нее Иштар снова дают принять пенную ванну, а затем наносят макияж и делают маникюр и педикюр. Да уж, если жители Капитолия могут позволять себе такое каждый день… Победить в Играх стоит хотя бы ради этого. И судя по реакции Фабиана, который восторгается поведением порученного ему трибута, у Иштар Пибоди есть на это все шансы. Главное — грамотно подойти к выбору союзников.
Когда Фабиан решает, что она готова к встрече со своим стилистом, Иштар на время оставляют одну, а вскоре в комнату заходит красивая женщина в возрасте. На ней узкое платье до середины икры, черное с золотым, и плиссированная золотистая накидка, тянущаяся по полу; смуглую кожу оттеняют золотистые румяна, глаза аккуратно подведены, а короткие черные волосы блестят так, словно смазаны маслом. От женщины пахнет югом, о котором Иштар читала в книгах по истории. Звеня браслетами на запястье, стилист протягивает ей руку и говорит густым, низким голосом:
— Меня зовут Айсис.
— Здравствуйте… — растерянно отвечает Иштар. Она никак не ожидала, что ее стилист может выглядеть подобным образом, не думала, что хоть кто-нибудь в Капитолии окажется таким непохожим на всех остальных. Внешность Айсис настолько выбила Иштар из колеи, что та вмиг растеряла всю свою надменную уверенность.
Айсис велит ей встать и покружиться на месте; касается длинными пальцами ее волос и кожи, многозначительно цокает языком, протягивает халат и говорит:
— Иди за мной. Твой образ почти готов.
И Иштар, отчего-то очень волнуясь, покорно идет следом за стилистом.
========== V ==========
— Добрый день, добрый день, дорогие мои друзья! — Аврелий Ларсен тараторит, словно заведенная механическая игрушка, и полубезумно улыбается в камеру. Лисса усмехается — ей нравится его заразительная радость и радушная улыбка. — Ну что же, совсем скоро — всего лишь через какой-нибудь час — мы увидим грандиозное зрелище: парад трибутов! Лично я с нетерпением жду Церемонию открытия нашей Квартальной Бойни, а ты, Лисса?
— Безусловно, и я предвкушаю это событие, — улыбается она. Аврелий пригласил ее дать небольшое интервью для его передачи, посвященной открытию юбилейных Голодных Игр, и главный распорядитель польщена этим своеобразным актом прощания — если его можно назвать так сейчас, когда Игры только-только начались и она еще полноправно занимает свой пост. — К тому же, этот год во всех смыслах особенный…
— Разумеется, — вздыхает Аврелий. — Быть может, кто-то не знал, — обращается он к публике, — но в этом году бессменный главный распорядитель Голодных Игр Лисса Голдман решила уйти на заслуженный отдых. Квартальная Бойня станет ее последним детищем. Как же мы без тебя, Лисса?
— Ну-ну, не расстраивайся так, — смеется она. — Мой преемник справится с этой работой не хуже меня: я уверена в нем на сто процентов. К тому же, фамилия Голдман не исчезнет из списка организаторов Голодных Игр — ну да тебе ли не знать!
— И то верно! — восклицает Аврелий. — Друзья, Лисса обещает нам всем кое-какую интригу, но я ничего вам не расскажу — когда придет время, сами все узнаете! Скажи, Лисса, чего нам ожидать от Квартальной Бойни? Раз это твой последний год, то, быть может, что-нибудь изменится в правилах?
— Ну, правила Квартальной Бойни сами по себе несколько выделяются на фоне предыдущих сезонов Игр — взять хотя бы выбор трибутов, за которых в этот раз голосовали их сородичи. Но это не только мое решение, но всего распорядительского состава — на каждой Квартальной Бойне условия Жатвы будут слегка меняться. Ведь каждый двадцать пятый год Игр — праздничный. И так будет даже после того, как я уйду на покой, — Лисса пожимает плечами и небрежно смахивает со лба изумрудный локон, выбившийся из прически.
— Но ведь ты приготовила нам что-то вкусное по случаю своего ухода, не так ли?
— Все-то тебе расскажи, Аврелий, — смеется Лисса.
— Ну, Игры-то Голодные! И зрителей тоже надо подкармливать!
— Могу только сказать, что арена в этом году будет… Чуточку особенной, — обещает госпожа Голдман.
— О Боже, какая интрига! — восклицает Аврелий, всплеснув руками. — Друзья мои, вы слышите, что говорит эта женщина? Особенная арена! Поверьте, я знаю об этом не больше вашего! — уверяет он, обращаясь на камеру.
— Ты сейчас так всех заинтересуешь, что нам придется начинать Игры незамедлительно, без подготовительных этапов и близкого знакомства с трибутами!
— О, нет. Нет и нет. Без этого никак нельзя, мы все с нетерпением ждем интервью и, разумеется, парада, до которого осталось всего ничего! А потому, друзья мои, — обращается Аврелий к зрителям, — я закончу наш прямой эфир и отпущу госпожу Голдман делать последние приготовления к Церемонии открытия. Встретимся на параде!
Камеры выключаются, и Лисса может выдохнуть.
— Ну ты и плут, Аврелий! Напустил интриги…
— А как же иначе? Должен же я повышать рейтинги!
— И то верно! Но теперь я тебя оставлю — хотелось бы незаметно наведаться в конюшни и посмотреть, как там наши дорогие трибуты.
— Не боишься быть узнанной?
— За двадцать пять лет в распорядительской ложе я научилась неплохо маскироваться, — смеется Лисса и покидает студию. Аврелий шлет ей вслед воздушные поцелуйчики.
Госпоже Голдман многое надо успеть перед началом Церемонии открытия. В первую очередь — подготовиться к ней, поскольку появиться на столь торжественном мероприятии в том платье и с той прической, с которой она только что предстала перед Панемом на интервью, будет моветоном. Поэтому, забежав в гримерную, она спешит снять легкое белое платье и переодеться в черный корсет и того же цвета длинную юбку с турнюром. Визажист подправляет макияж главного распорядителя, умелые руки парикмахера переделывают замысловатую прическу из собранных воедино кос в низкий пучок; последний штрих — шляпка с вуалью, и Лисса Голдман готова к Церемонии открытия. Теперь пора спуститься в конюшни и посмотреть, как ведут себя трибуты перед началом Церемонии. Всех, конечно, с маленького балкончика не разглядишь, да и времени до начала парада еще достаточно — навряд ли каждый уже подошел и готов к старту… Но и тех, кто пришел заранее, Лиссе всегда бывает достаточно. Например, сейчас она с любопытством изучает первых явившихся — трибутов из Дистрикта-2. Видимость с балкончика, оборудованного специально для главного распорядителя, далеко не самая хорошая, так что лица трибутов и их одежды разглядеть непросто, но зато слышимость… Муж госпожи Голдман, Меркурий, постарался сделать так, чтобы ни одно словечко, сказанное внизу, не пролетело мимо ушей наблюдателя, стоящего на балконе. И это — их маленький секрет, о котором не знает больше никто: Лисса не хотела бы, чтобы об этом месте разведал кто-то из ее коллег или репортеров, а главное — Президент Борк. В конюшнях перед началом парада звучат довольно интересные заявления от трибутов, и Президент едва ли был бы рад услышать их. Одно его распоряжение — и Игры будут проводиться нечестно по отношению к излишне болтливым участникам. Лисса же против этого. Она просто изучает. И сейчас ей есть, что послушать — причем речи эти тем интереснее, что совершенно не подобают трибутам из Второго. Девушка, Инграта, едва оказывается рядом со своей колесницей, восторженно и по-детски непосредственно восклицает:
