Кинжал лежит в ладони очень комфортно, словно врос в нее, продолжая. Рукоять такая удобная, не то что ножи в Третьем дистрикте — и, в конце концов, чего Ром боится? Этим самым кинжалом он ранил парня из Шестого в самом начале Игр, во время схватки у Рога. Парень не выжил, значит, руки Рома уже запятнаны кровью; значит, убивать не страшно; здесь убивать правильно.
Анемона спит — беспокойно, но спит, укрытая тяжелым кафтаном: волосы, собранные в высокий хвост, разметались по спине, аккуратная челка взмокла, и лоб покрылся испариной; левая нога, перебинтованная, с крепко примотанной к ней шиной, неподвижно лежит на земле, правой же Мона изредка дергает во сне. Ром знает, что спит она чутко, поэтому если он готов убить ее, сделать это надо максимально быстро. И он решает для себя, что готов. Лезвие в его руках — острое, не должно подвести, и он осторожными движениями подбирается ближе к напарнице, уверяя себя: со сломанной ногой ей все равно не выжить. В Тренировочном центре их учили, как перерезать человеку горло, и он делает все согласно инструкции, но… Прежде, чем выстрелит пушка, Рому покажется, что Анемона распахнула полные ужаса глаза, и предсмертная агония, которую он в них увидит, заставит Рома уйти прочь от этого места. Он так и не узнает, правда ли Мона была в сознании последние секунды жизни, но кровь на его руках ему будет мерещиться еще долго.
Марблу мерещится не кровь — соперники; жажда встретить хоть кого-то, помериться силами, еще раз продемонстрировать свою мощь — гибель Сандала затмила ему глаза, придала сил, и Хейт готов к новому бою. Пустяковые раны не беспокоят: он перебинтовал их, а что еще нужно? И Марбл бродит по лесу, одинокий волк, хищно скалит зубы в предвкушении добычи, рыщет и дикими глазами смотрит кругом; на губах — усмешка, и он знает, чего хочет. И как себя вести, чтобы по ту сторону экрана на него смотрели с уважением, чтобы восхищались. Он не знает, что слегка переигрывает, но если бы знал, не придал бы этому значения: сейчас Марбл абсолютно доволен собой. Еще счастливее он станет, когда найдет наконец свою жертву.
Марбл идет по чащобе и чувствует, как пылают его уши. Неужели Диаманд до сих пор не успокоился и продолжает злиться? Марбл не видел его реакции, когда тот вернулся к Рогу изобилия и не нашел союзников, зато увидел следы побоища, хотя… А вернулся ли Уиндем? Хейт так и не понял, расторгнул ли Диаманд их союз или же просто ушел беситься, чтобы после ночной разведки вернуться в лагерь. Интересно, как он там сейчас? Может, трусливо было уйти, не дождавшись его, но Диаманд все еще оставался одним из сильнейших его соперников, и Марбл, сказать по правде, смалодушничал. Он не был уверен в своих силах до конца — после поединка с Сандалом необходимо было хоть немного восстановиться, прежде чем бросаться на Уиндема. Может, они еще поборются в финале…
Не переставая размышлять об этом, Марбл Хейт чутко следит за происходящим вокруг. Вон там хрустнула ветка — это пробежал не слишком крупный лесной зверек; чуть впереди на дереве щебечут птицы, провожая солнце за горизонт — они никакой опасности не несут, а вот что за шум сливается с журчанием реки чуть поодаль… С этим надо разобраться, и Марбл крадучись приближается к стене из ветвистых каштанов, за которой ему и мерещатся посторонние звуки. Так и есть — позади них у самого берега прячется трибут. Девчонка — светлые волосы до плеч всклокочены, и Марбл долго не в силах сообразить, откуда на арене блондинка. Потом вспоминает: рыжую Седьмую перед интервью перекрасили. Значит, сейчас перед ним маячит ее спина: что ж, легкая добыча — даже обидно, Марблу хочется еще одной красивой битвы… Он присматривается: Седьмая одна, она сидит у воды и разделывает тушку мелкого пушного зверька, пользуясь последними лучами уходящего солнца. Неподалеку тлеют угли, — и как это он не заметил дымок костра при свете дня? — а расстоянии вытянутой руки от нее Марбл примечает арбалет, но он Сиене не поможет, даже если она успеет его схватить: только не с такого близкого расстояния, на которое Хейт подойдёт. Значит, опасаться ему нужно только ножа в ее руке. Быстро оценив ситуацию, Марбл в два прыжка подбегает к Сиене, сжимая в ладони эфес короткого клинка с зазубринами. Девчонка успевает завизжать, прежде чем он захватывает ее крепкой рукой, и умудряется больно укусить, вырываясь. Сиена и не думает сдаваться: она брыкается, умудряется порезать его предплечье, вырваться из железной, казалось бы, хватки на несколько мгновений, а когда Марбл снова ловит ее, Сиене хватает ловкости, чтобы повалить его на землю, и дальше они катятся прямо к горячим углям. Марбл слышит, как грохочет ее сердце, и чувствует, как вибрируют голосовые связки: Сиена непрестанно визжит, как бы он ни пытался зажать ей рот, и зовет по имени: «Маркус». Что это значит, Марбл соображает не сразу: сейчас ему важнее убить орущую девчонку, хотя он сам уже готов вопить от боли, оказавшись в догорающем костре. Угли прожгли его одежду, и он чувствует, как кожа покрывается волдырями, пытаясь откатиться в сторону. Резким и точным движением наконец бьет Сиену в грудь остро отточенным лезвием: грохочет пушка, девушка безвольно повисает в его руках, и Марбл, отшвырнув ее, выбирается из кучи углей: слава богу, не загорелся. Но секунду спустя он слышит позади себя разъяренный вопль, а обернувшись, видит, как из-за деревьев выходит тучный, крупный Маркус Хейстед из Дистрикта-10, держа наперевес огромный кузнечный молот. Сглотнув, Марбл пытается оценить своё положение и, поднимаясь на ноги, вынимает из ножен меч. Маркус неповоротливый, он легко с ним справится, думает Хейт и готовится сделать первый выпад.
========== XXX ==========
Маркус смотрит на этого ублюдка Хейта затуманенным взором и готов прихлопнуть его молотом, словно комара, раздавить, размазать по земле, и он с трудом контролирует эмоции: понимает, что Марбл попытается сыграть на его бешенстве. Нужно быть холодным — Хейт ухмыляется криво, натянуто, держа наготове свой меч, и Маркус, не удержавшись, плюет в его сторону:
— Тварь.
Хейт подбирается ближе, не сказав ни слова, и торопливо делает выпад, но сквозь его показную самоуверенность Маркус чувствует животный страх. Тот, которым смердит скотобойня. Страх смерти — а Маркус привык убивать. И Марбл, весь в ожогах и царапинах, Марбл, только что безжалостно убивший его близкого друга, мало чем отличается от свиньи — свинья была бы оскорблена таким сравнением, а потому Маркусу ничуть не жаль. Раз — и сталь меча со звоном ударяется о молот, соскользнув. Два — и очередь Маркуса делать замах. Три — меч летит прочь из рук соперника, четыре — и тот пытается бежать. Маркусу ни за что не догнать его — бегун из него просто ужасный, поэтому пять — и тяжеленный молот летит Хейту вслед.
Пушка не стреляет, крика не слышно, но Марбл лежит на земле, и молот — поперек его спины. И когда Маркус подходит ближе, он слышит тихий хрип и усмехается: профи — не такие уж профи, когда речь идёт о спасении собственной шкуры.
— Наложил в штаны, да? — иронично-сочувственно спрашивает Маркус. Капитолийская публика решит, что он выражается фигурально, упрекая в трусливом бегстве того, кто считал себя лучшим, и их счастье, что камера не передает запахи: вонь от Марбла нестерпимая. Маркус старается не дышать, и так мерзко на душе, и хочется поскорее покончить с этим: он снова берет в руки молот и бьет противника уже по затылку — чтобы наверняка. Проломить ему череп ничего не стоит, и когда по мокрым от пота волосам Марбла Хейта расплывается кровавое пятно, гремит пушечный выстрел, Маркус торопится отойти подальше — зрелище нелицеприятное, и убить — даже такую тварь — совсем непросто. На душе тяжело, но еще тяжелее осознавать, что острой на язычок хохотушки Сиены больше нет — из ее груди прямо напротив сердца торчит рукоять клинка. Знал, подлец, куда бить, чтобы наверняка — ее не стало мгновенно… И ничего нельзя сделать. Маркус не станет героем, спасшим девушке жизнь, он даже прибежать вовремя не успел — зашел слишком далеко в лес, а когда услышал крики… Было уже поздно. Но, может, для Сиены и лучше, что Марбл не оставил ей шанса на реанимацию: Маркус надеется, что она умерла, не успев почувствовать боль. Счастье профи, что их учат этому: хуже нет, чем смотреть на мучения недобитой жертвы. Это Маркус усвоил, глядя на Марбла с перебитым хребтом.
