Она бродит по лесу, заглядывая под каждое дерево в надежде найти грибы или съедобные ягоды, но кругом растут лишь одни поганки, а в густых кронах совсем не видно плодов. Прошло уже больше суток с тех пор, как Терра ела в последний раз, и заглушить голод прохладной речной водой уже не удается. Распорядители словно издеваются над ней — тусклое солнце плывет к зениту, арена давит тишиной, и ничто, абсолютно ничто не тревожит обстановку вокруг. Лучше бы уже произошел какой-нибудь катаклизм, думает Терра: еще несколько часов подобной пустоты она не выдержит.
Несколько часов ждать и не приходится. Уставшая, Терра решает немного передохнуть под раскидистой липой: может, если она уснет ненадолго, голод хоть немного отступит. Поэтому, вдоволь напившись воды из фляги, Терра устраивается прямо на мягкой травяной подстилке и закрывает глаза. Задремать удается нескоро, но когда сон уже готов подернуть ее сознание легкой пеленой, где-то над головой раздается едва различимое жужжание. Сперва Терра пытается отвлечься от него, обхватывая голову руками, но гул нарастает, и ей приходится сесть, недоуменно глядя по сторонам. Гудение идет прямо из дерева, и обойдя его кругом, Терра видит в стволе дупло. Из дупла едва заметно торчит краешек пчелиного улья, и, выдохнув, Терра улыбается: в улье могут быть пчелы. Дикие и, скорее всего, опасные, но пчелы делают мед, а мед — это какая-никакая еда.
Прикусив губу, Терра сосредоточенно разглядывает улей, у которого кружит с десяток пчел, слишком крупных для того, чтобы встретить таких в ее родном Десятом дистрикте. Яд их, без сомнения, чрезвычайно опасен, и если Терра не умрет на месте от пары-тройки укусов, то рискует остаться парализованной или подхватить страшную аллергическую реакцию: иначе арена не была бы ареной. Но выбора у нее нет, зато есть опыт обращения с ульем и домашняя пасека, мед из которой уходит по большей части в Капитолий. Кто, как не жительница Десятого дистрикта, сможет укротить рой диких медоносных насекомых?
Сперва нужно соорудить защитный костюм. У Терры есть наручи и перчатки — значит, руки ее в безопасности. А лицо поможет уберечь от укусов тентовая ткань палатки — путаясь в полотнище, Терра безжалостно рвет его на широкие полосы и сооружает из них подобие маски, оставляя незащищенными лишь глаза. Затем, скрывшись под скользкой тканью, находит квадратик полупрозрачной сетки, служивший в палатке окном, и, решительно отодрав его, прикладывает к лицу: сквозь него довольно хорошо видно, а значит, экипировка готова. Конечно, жертвовать ночлегом ради попытки добыть еду очень неосмотрительно, но, с другой стороны, палатки у Терры могло и не быть, а второй шанс найти пищу едва ли подвернется в ближайшее время.
Глубоко вдохнув, Терра осматривается и поднимает с земли широкую длинную палку. Главное — не бояться и не совершать резких движений. Обойдя дерево с противоположной от дупла стороны, она легонько бьет по стволу — надо выманить пчел из улья.
Жужжание усиливается, становится более гневным — здоровенные, едва ли не с ягоду клубники размером, насекомые покидают свое дупло, а Терра продолжает осторожно стучать палкой по стволу. Затем оглядывается — рой сердито кружит на расстоянии вытянутой руки, а значит, пора действовать.
Укусов не избежать — это становится ясно еще до того, как Терра подходит ближе к улью. В ее силах лишь сократить их число, будучи предельно осторожной, и все же несколько наиболее яростных пчел тут же норовят ужалить.
Аккуратно, стараясь не дышать, Терра протягивает руку к улью, чувствуя, что рой диких насекомых облепил ее одежду; плотная ткань не поможет против их здоровенных жал. В безопасности только руки, обтянутые толстой кожей, и голова — по жесткому и скользкому тенту насекомые будут соскальзывать вниз. Нужно поторопиться, и Терра четкими, отработанными движениями собирает мед в маленький контейнер из-под ветчины, добытой еще у Рога изобилия. Плечо пронзает острой болью, затем острое жало впивается в предплечье, и Терра, пошатнувшись, едва не падает на землю; в глазах мутнеет, но цель так близка, что следующие укусы она перестает считать, а вскоре уже бежит прочь, подгоняемая гневным гудением. Она знает, что самое сложное уже позади: теперь бы только оторваться, и она будет в безопасности. Если, конечно, яд этих существ безвреден.
Завидев впереди реку, Терра стремглав бежит к ней. Подавшись вперед, швыряет палку в воду, а сама падает на землю, надеясь, что пчелы не замедлят свой полет. А оказавшись у речки, там и останутся: их привлекает вода, это Терра усвоила с детства. И, получив небольшую фору, тут же мчится в густой тенистый лес: адреналин придает сил, и она уже не думает ни о голоде, ни о боли. Осмотреть места укусов она сможет, когда окажется в безопасности.
Жала из покрасневшей, воспаленной кожи выходят на удивление легко, да их и не так много — с десяток, вот только ранки на коже остаются болезненные, нарывают и сочатся сукровицей вперемешку с гноем. Терра спешно протирает их спиртом, которого во флаконе осталось совсем мало, и торопливо смотрит по сторонам: нужно растение, сок которого мог бы вытянуть яд. Одуванчики, в изобилии растущие на арене, вполне подойдут — млечная жидкость внутри них должна успокоить боль.
Закончив обрабатывать раны, Терра наконец берет в руки пластиковый контейнер, почти до краев наполненный пахучим медом, темным, но прозрачным. Ради него она вытерпела укусы, изрезала палатку, перепачкала сахарно-липкой массой хорошие перчатки… Дрожащими пальцами зачерпнув совсем немного, Терра подносит лакомство к губам и жмурится от удовольствия: мед намного слаще того, что дают домашние пчелы, душистее и… И Терра так давно не ела сладкого, что сейчас абсолютно счастлива. Несмотря на ломоту во всем теле и на то, что сейчас ее слегка лихорадит — она чувствует, что это пройдет, а значит, можно немного расслабиться.
Ром расслабиться не может, как бы ни хотел. У него на шее ярмом повисла Анемона Клири, и он уже тысячу раз пожалел, что вытащил ее из-под завала. Да, спонсоры шлют ей лекарства и эти костыли, но… По правде говоря, Ром считает это все абсолютно бесполезным. И саму Анемону в том числе. Следовало посмотреть правде в лицо: необходимость в их союзе давно уже отпала, никакой выгоды от Моны Ром больше не получит — разве что заберет ее духовую трубку и мешочек с ядовитыми иглами… Из них можно соорудить что-нибудь убийственное.
Ром трясет головой и кусает прямо от батона: спонсоры есть не только у напарницы, и после вчерашнего происшествия на него буквально упало счастье: к серебристому парашюту крепилась корзинка с провиантом, украшенная дурацкими розовыми лентами. Таинственный благодетель явно был девушкой, и Ром чувствовал себя неловко перед Дарой, смотрящей на него из Дистрикта-3 и с фотографии внутри медальона. Ждет ли она его, как обещала, даже если Ром вернется убийцей?.. Он может только надеяться. И нервно поглядывать на хрупкие плечи Анемоны, мечущейся в беспокойной полудреме.
Мона спит почти все время, стараясь абстрагироваться от боли, и Ром не может ее осуждать: капитолийские лекарства не в силах вмиг срастить перелом, а в условиях арены невозможно оказать посильную помощь. Хотя Мона не собирается сдаваться, и, наверное, дотянуть до финала в ее состоянии вполне вероятно… А может, ее дальнейшее движение по арене будет для Анемоны лишь мучением. Особенно если она останется одна, а Ром не собирается тащить девушку на горбу; он уже жалеет о том, что ввязался в этот союз. Раз за разом в его перевозбужденную голову приходит мысль: надо избавить напарницу от страданий. Убить ее.
Поначалу думать об этом легко, после — все тяжелее, но Ром собирается победить, а Мона — соперник, и внутренний голос подсказывает ему, что она может выкарабкаться. Давать ей шанс? Ему самому он нужен. Поэтому он убеждает себя, что смерть — избавление. И ищет способы, как сделать его быстрым и безболезненным. Нож? Это верный вариант, но с каждой минутой Ром все меньше уверен в том, что сможет быстро и точно перерезать Моне горло. Но все его приспособления еще не настолько совершенны: электрошокер недоработан, а использовать одну из карманных бомб в такой ситуации нельзя, к тому же, у него осталась последняя и нет инвентаря, необходимого для изготовления новой. Значит, все-таки нож; нужно просто перерезать сонную артерию, нужно… быть безжалостным. Быть чудовищем, думает Ром и машет головой, потому что он хочет жить и готов вырывать победу зубами, если придётся.
