Но Таласса не слышала мыслей главного распорядителя — она напряженно смотрела вверх и видела там свою цель.

Свет не может идти из ниоткуда. В потолке было стеклянное окошко, а над ним — обычный замковый коридор без всяких лабиринтов. Шансы добраться туда — минимальны, но Таласса была упряма и хотела жить, а потому подняла одну ногу и поставила ее выше, на одно из выступающих веретен, пробуя: крепкое, не падает. Вторая нога — параллельно первой, и кусая губы, Таласса подтянулась и быстро подняла древко факела на уровень выше. Выдержало; крепкое. Еще один рывок, и Лисса уже предчувствовала, как лучина переломится под напором стен, но Таласса была умна, а за ее поясом крепилась острога. Та была короче факела, и кое-как балансируя, едва не сорвавшись и поранив все-таки руку, девушка закрепила ее над головой. Еще несколько рывков, и ставить перекладину пришлось уже наискосок — переломится; еще несколько, и Таласса начала невольно втягивать плечи: шипы слишком близко. Последний рывок — одной ногой упираясь в стену, а другую поставив поверх шипа, правой рукой держась за трещащую от давления острогу, Таласса со всей силы ударила свободным кулаком по стеклу. С третьего раза оно поддалось, осыпавшись мелкими осколками ей на голову и плечи, и арену огласил Талассин вопль: рука вмиг обагрилась кровью, но сейчас это было неважно: кое-как девушка выкарабкалась на второй этаж. Отползла в сторону и несколько минут ошалело смотрела вниз, пока две стены не столкнулись друг с другом — боже, ее тело превратилось бы в решето, не успей она подняться. И неважно, что лицо в мелких порезах, что в левой руке застряли куски стекла… Раскачиваясь на месте еще несколько минут, Таласса наконец залилась истерическим плачем.

— Не ожидала, что она выберется именно так, — заметила Артемида. — Чувствую, к девочке сегодня потечет река спонсоров.

— Давно пора, — проворчала Лисса. — Надеюсь, они наконец поняли, что у девчонки невероятная выдержка и отличная смекалка.

— Да, но лабиринт она так и не прошла, — улыбнулся Меркурий, подначивая жену. Лисса шутливо пихнула его локтем, и Меркурий, рассмеявшись, вернулся к работе.

До вечера арена была спокойна, и распорядительская команда не находила необходимым вмешиваться в естественный ход вещей. Тем более, очередной конфликт сам собою назревал в стане профи.

Ссора началась фактически на пустом месте: молодые люди не могли прийти к соглашению о том, какую часть арены патрулировать сегодня. Очередь караулить припасы у Рога выпала на долю Сандала, и тот, снимая с вертела зажаренные куски мяса, пытался урезонить спорящих союзников. Его попытки примирить их окончились крахом: Марбл упрямо тянулся в сторону леса, а Диаманд с неожиданной для него категоричностью настаивал на окрестностях замка. Они так и разругались, и когда на ночном небе проступили первые звезды, а желтый лунный серп подвис над Рогом изобилия, Диаманд Уиндем, прихватив пару легких метательных копий, ушел. Марбл остался и с недовольным видом принялся перебирать оружие, сваленное подле него горой: Лисса Голдман давно заметила, что это доставляет ему удовольствие. Он был словно ребенок, выстраивающий легионы оловянных солдатиков и стравливающий их друг с другом — а затем поднимал голову, и в его серовато-карих глазах сверкала опасность. И его по-детски мягкие черты лица теряли свою безоружность.

— Эй, Сандал! — позвал вдруг Марбл, и за его улыбкой Лисса почувствовала интерес и еще что-то — не такое уже безобидное, но пока не жестокое. Хейт играл. Наконец-то, к огромной радости Лиссы Голдман, в ее игру кто-то по-настоящему, искренне играл!

Сандал медленно повернулся на зов напарника и вопросительно склонил голову. Тот, едва заметно ухмыльнувшись, спросил:

— Ты хочешь победить?

— Ну и вопросы у тебя, Марбл. Конечно, я хочу, — в своей тягучей, нудновато-вязкой манере ответил Шортли. — Почему ты спросил?

На это Хейт лишь пожал плечами и, подбросив в ладони меч, подзадорил Сандала:

— Докажи!

Тот озадаченно взглянул на него:

— Ты имеешь в виду, чтобы мы… ну, то есть, чтобы я сразился с тобой?

— Ну! — губы Марбла растянулись в широкой, искренней улыбке. Он явно радовался, что Четвертый понял его с полуслова, и предвкушал хорошее сражение.

— Но ведь я могу убить тебя… Случайно или… Я в том смысле, что мы союзники с тобой…

— Изначально мы соперники, не так ли? И если ты убьешь меня, я буду даже горд тем, что пал в достойном бою… И пожелаю тебе победы. — Он снова улыбнулся. — Почетно победить в Играх, но проиграть достойному сопернику почетно не меньше.

В центре управления ареной с любопытством наблюдали за тем, как Марбл уговаривает Сандала взять оружие. Инженеры сгущали сумерки, окрашивая небо в таинственный цвет индиго, а кое-кто из распорядителей уже делал ставки между собой, споря на всякие бесполезные мелочи… Пора было готовиться к показу павших — времени оставалось совсем немного, а от поединка этих двоих зависел исход сегодняшнего дня: взмоет в небо чей-либо портрет, или только герб Панема озарит арену в полночь.

В конечном итоге к полуночи оба трибута оставались живы, а сражение было в самом разгаре. Марбл орудовал мечом, Сандал — длинным трезубцем, держа у пояса острый кинжал. Бились без доспехов: так, мол, честнее. Клинок Марбла то и дело натыкался на стальные зубья, а Сандал теснил противника и, уклоняясь, отгораживался древком — трезубец у него был хитрый, литой, и металл рукояти оборачивался кожей, чтобы не выскальзывать из ладони. Такое древко не перерубить мечом, как ни старайся — Марбл избрал другую тактику. Изматывал противника, наносил удары яростно и не систематично — но трезубец встречал его лезвие повсюду, хотя Сандал больше оборонялся, чем нападал. Это дало Марблу возможность слегка ослабить защиту — и тут же поплатиться за это, получив ранение. Острые зубцы скользнули по футболке и стукнулись о ребра справа у груди, но Сандал словно испугался собственной мощи и как-то нелепо отдернул руку, не позволяя удару стать смертельным. Потекла кровь, бурая в свете тысяч звезд, разбросанных по небу; Марбл, сжав зубы, застонал от боли и злобы и принялся биться яростнее. Сандал, испугавшись первого успеха, теперь действовал напористее… Казалось, исход поединка предрешен: один из противников ранен и не может биться в полную силу, но эта оплошность придала Марблу ярости. Бой закончился, когда в комнате управления собрались абсолютно все распорядители — смотрители и дневной, и ночной смен. Тяжелым рубящим ударом Марбл Хейт раскроил Сандалу Шортли половину туловища, пройдясь наискосок немного вниз от правого ребра, и в изнеможении опустился на колени. На голую землю капала кровь с его груди, а в воздухе висело эхо от пушечного удара.

Ора Борегард, притаившаяся за разбитой колонной неподалеку, дождалась, пока он наспех залатает свою рану и уйдет прочь, а затем лисицей проскользнула к Рогу. Порывистый ветер отчаянно трепал ее рыжие косы.

========== XXIX ==========

Терру уже второй день трясет от бессильной злобы. Какой толк от лука и колчана, полного хороших стрел, если на этой чертовой арене разом исчезла вся дичь?! Запасов Терры хватило вчера лишь на то, чтобы позавтракать: она привыкла, что охота дает ей пищу на каждый день, но со вчерашнего дня ей не встретилось в лесу ни одной птицы, ни одной белки или кролика, ни зверей покрупнее. Сказать, что это было паршиво, — ничего не сказать. Во-первых, Терра, немалую часть своей жизни проведшая в лесу, отлично знала, что если животные прячутся по норам, это не к добру: звери и птицы обладают отличным чутьем и скрываются перед бурей, землетрясением, ураганом… Но стихийных бедствий не происходит уже второй день, и Терра не знает, стоит ли бояться заранее: сейчас она просто хочет есть. От спонсоров в последнее время ни слуху, ни духу: то ли разочаровались в фаворитке, то ли протратились в пух… То ли не понимают, что если в ближайшее время она не найдет еду, Терра просто свалится без сил. Кроличьи норы были пусты, а в птичьих гнездах Терру встречали лишь хрупкие перышки да увядшая трава: ни птенцов, ни яиц… Злая ли это шутка распорядителей или преддверие катастрофы, одно Терра знает наверняка: питаясь лишь листьями одуванчиков, на арене долго не протянешь.