— Вы же не думаете, что… Нет, нет, это слишком подло! Разве можно так поступить?
— А ты уверена в том, что сама бы не сделала этого, окажись на большинстве карточек имя дорогого тебе человека?
Потупившись, Айвори еле слышно отвечает:
— Нет. Боюсь, что нет. И зря мы начали обсуждать это… Знаете, мистер Диккенз, наверное, мне лучше пойти спать.
— Пожалуй, ты и права, Айвори. Но все-таки я рад, что мы с тобой поговорили… и спасибо, что спросила про близнецов. Их история вот уже много лет не дает мне покоя, а поделиться было не с кем…
— Вам стало легче? — лицо девушки озаряется светлой улыбкой.
— Немного. Особенно если ты перестала меня бояться.
— Перестала. — «И теперь буду тренироваться усерднее хотя бы из нежелания подвести вас, — добавляет Айвори про себя. — Но из нас двоих предпочтение все равно надо отдать Тимису».
— Вот и отлично. Не хочешь горячего молока перед сном? Помогает уснуть. Честно говоря, я пришел сюда именно за ним — вот уж не ожидал встретить здесь тебя в столь поздний час.
Айвори благодарно улыбается и, взяв из рук ментора большую кружку молока с медом, возвращается в купе. Усаживается поудобней в кровати, скрестив ноги и натянув посильнее одеяло, отпивает молоко и задумчиво смотрит в окно. Сейчас, в темноте, кажется, будто поезд стоит на месте — за окном видно лишь иссиня-черное небо и россыпь серебристых созвездий, имена которых Айвори тихонько называет вслух: Малая Медведица, Лев, Волосы Вероники, Лебедь, Орион… Звезды такие яркие, что она без труда различает созвездия через окно — а те, которых не может разглядеть, интуитивно угадывает где-то за пределами видимости. Сколько же всего пережили эти яркие небесные кристаллы, сколько помнят? Сколько трибутов они повидали и сколько невинных смертей, сколько восстаний и войн прошло мимо них еще до становления Панема, а они все так же светят, незыблемые и непоколебимые. Сейчас звезды напоминают Айвори Дидо Диккенза — они, как и ее ментор, вынуждены наблюдать за чужими судьбами, не в силах что-либо изменить. А там, в далеком уже Дистрикте-5, родители Айвори не находят себе места, и ей до боли страшно представить, что сейчас чувствует ее мама и сколько слез пролила уже бабушка. Ей нужно что-то придумать. Что-то передать им, найти способ утешить… О способе выжить она всерьез и не задумывается. Она видела трибутов из Первого и Второго на записи Жатвы, здоровяка из Десятого, крепких парней из Третьего и Четвертого… Даже у Тимиса, по правде сказать, не так много шансов против них, так куда ей тягаться с профи? Только если выждать, пока они перегрызут друг другу глотки. А может, получится? Ради тех, кто ждет ее в Пятом?..
К горлу снова подступает комок. Айвори запивает его остатками молока и забирается под одеяло с головой. В носу предательски щиплет, и из глаз ручьями катятся слезы — опять. Приглушенные всхлипывания тонут в мягкой подушке, и на белоснежной кружевной наволочке остаются мокрые следы. И куда же тебя такую… на Игры… никчемную плаксу.
С этими мыслями Айвори Ферфакс из Дистрикта-5 засыпает наконец беспокойным сном, и всю ночь ей снятся размытые, неясные очертания каких-то кошмаров.
Утром за дверью купе раздается зычное: «Подъем! Скоро завтрак!»
Комментарий к III
Простите, я не могла удержаться и не впихнуть сюда историю об Эванси.
Главка маленькая, и следующая тоже будет небольшой, но надеюсь, что это никого не огорчит… И то, что здесь много воды, тоже.
========== IV ==========
— Мы приближаемся, — говорит Ром, поглядывая в окно.
— Как ты понял? — спрашивает Иштар, озадаченно прослеживая за его взглядом. — Поезд не стал ехать медленнее.
— Прислушайся. Механизмы начали работать громче, слышишь? До этого мы ехали совсем бесшумно. Очевидно, теперь готовимся сбавить ход, значит, станция уже недалеко.
— Логично, — усмехается Иштар, теребя воротник меховой жилетки. Она нашла ее в гардеробной в своем купе случайно, перебирая кучу яркой одежды из шуршащей органзы и роскошного кружева, и не удержалась — набросила на плечи вместо своей кроличьей. Эта, капитолийская, смотрится куда богаче: мех здесь норочий, длинный и мягкий — Иштар мечтательно улыбается, касаясь его ухоженными пальцами. А затем, словно опомнившись, опускает голову и возвращается к расчетам: менторы велели им с Ромом вывести формулу, позволяющую рассчитать напряжение электрического прибора при заданных условиях. Условий как будто недостаточно, и Иштар нервно перечеркивает формулы, записанные в тетради размашистым почерком. Это ерунда, этого быть не может, думает она. Было бы неплохо изучить прибор, но проблема в том, что изготовить прибор по формуле — это их следующая задача, которую нужно будет выполнить по приезде в Капитолий. Да уж, у менторов Третьего дистрикта свои методы обучения трибутов: и Гаджет Хоппс, и Феста Вервер победили в свое время, используя хитроумные электрические ловушки, а теперь передают свои навыки Иштар и Рому. И Иштар, прикусив кончик языка, продолжает методично пересчитывать вычисления в поисках ошибки. Наконец, находит ее и, гордая собой, записывает окончательный результат.
— Ты уже все? — удивляется Ром. — А я тут что-то запутался. Смотри, когда мы находим силу тока… Вот здесь…
Иштар склоняется над расчетами Рома и внимательно изучает аккуратные записи — не то что ее, перечерканные по несколько раз.
— А длину провода и ширину сечения учел? — подсказывает она, и юноша хлопает себя по лбу:
— Точно! Вот я дурень. Спасибо.
Иштар кивает и поднимается из-за стола, чтобы немного размяться. Происходящее напоминает ей уроки в школе, когда она сидела с Ромом за одной партой и они вместе решали задачи по физике. Сейчас происходит примерно то же самое — она даже забывает на время о предстоящей Квартальной Бойне, ровно до тех пор, пока в купе не появляется Кибелла, капитолийка, курирующая Дистрикт-3.
— Мы почти приехали, — радостно сообщает она. — Впереди уже видно Капитолий!
От этих слов Иштар резко меняется в лице. Бросает растерянный взгляд в окно и видит высокие светлые здания; спешит отвернуться.
— Собирайтесь скорее, — поторапливает Кибелла, обмахиваясь атласным веером. — Ром, хватит считать там что-то, нам пора! Иштар, ты что, собираешься показаться в таком виде? С такой прической?
— Это мое дело, — хмурится Иштар, озадаченно проводя рукой по волосам. Она привыкла собирать свои не слишком длинные волосы в гульку на макушке или заплетать простенькую косу, потому что ей категорически не идут распущенные волосы, даром что они у нее густые. Ее маленькое личико словно теряется в них, и девушку это злит. Поэтому отвечать Кибелле она не собирается и, высоко подняв голову, проходит мимо. Ром усмехается ей вслед и, закрыв тетрадь, встает из-за стола.
— Как вы там говорите, надо махать ручкой и улыбаться? — хохотнув, уточняет он и вслед за Иштар покидает купе. Догоняет ее уже в тамбуре и, тронув за плечо, спрашивает: — Ну ты куда так ломанулась? А подождать? — и корчит обиженную рожицу. Иштар отмахивается, и Ром замечает на ее лице слезы. — Ты что, плачешь, что ли?
Так не бывает. Чтобы Иштар Пибоди, та самая Иштар, гордая девица, всю жизнь купающаяся в роскоши, плакала? Чушь какая-то, бред! Это же Иштар!
И Иштар мигом проводит ладонью по щекам.
— Я не плачу, просто здесь дует, и от этого глаза слезятся. И вообще, иди ты к черту, Гаррисон! — уже более грубо и нервно говорит девушка.
— Молчу-молчу, — протяжно отзывается Ром, обезоруживающе подняв руки. Поезд плавно сбавляет ход.
— Готовы? — раздается за спинами трибутов, и в тамбур входят их менторы — стройная молодая женщина со светлыми волосами, собранными в конский хвост, и крепко сложенный мужчина слегка за тридцать. Женщина — Феста — напутствует:
— Иштар, мимо папарацци иди, высоко подняв голову. По сторонам не смотри. Эта публика тебя недостойна.
«Как будто на самом деле это не так», — проносится в голове у девушки, но она лишь кивает в ответ ментору:
