Она хочет жить. Она не может подвести Валторну.
Комментарий к II
Гикория Томсон - персонаж, нагло украденный из работы Застенчивого Автора с позволения самого Застенчивого Автора.
https://ficbook.net/readfic/658510
(На правах рекламы :D )
========== III ==========
Айвори сидит, одетая в неудобную шелковую пижаму, в глубоком кресле, поджав под себя ноги и кутаясь в теплый плюшевый плед, заботливо оставленный кем-то в вагоне-ресторане как будто бы специально для нее. Она пришла сюда всего минут двадцать назад — никак не могла уснуть, — и за это время выпила уже пол-литра земляничного чая, который девушка из прислуги то и дело подливала ей в крохотную фарфоровую чашечку. Айвори пыталась заговорить с официанткой, спросить, почему та не идет спать, но тщетно — девушка лишь молча выполняла свою работу, и вскоре Айвори поняла: она немая. И от этого стало еще тоскливее на душе, и еще сильнее захотелось назад, в Пятый дистрикт.
— Ну вот, почти каждый год я натыкаюсь в этом вагоне на кого-то из трибутов, причем отчего-то именно ночью. Невольно задумаешься: я прихожу сюда из-за бессонницы или ради задушевных бесед?
Айвори, вздрогнув, оборачивается на голос и видит в дверях их с Тимисом ментора, Дидо Диккенза. И тут же отворачивается, уставившись в чашку. Ее пугает Дидо, его строгое лицо, покрытое щетиной, и деревяшка вместо правой ноги… А больше всего — то, что этот мужчина, как и все прочие победители Голодных Игр, — убийца. Поэтому она почти ни слова не сказала ему за ужином, поэтому избегала тренировок с ним в Пятом с тех пор, как стало известно, что она трибут. Дидо даже приходил к ней домой, назначал занятия, но Айвори явилась пару раз, запомнила основные уроки и предпочла отрабатывать их сама, пока Тимис тренировался с ментором. Кардью знал, в чем дело, и Айвори полагает, что и Дидо догадывался об этом уже тогда… Но она не может пересилить себя, несмотря на то, что понимает: ментор хочет ей помочь. Но ей незачем помогать, она все равно не выживет.
Дидо, вздохнув, садится рядом с ней.
— Не спится? — сочувственно спрашивает он, и Айвори кивает, судорожно теребя кончик длинной косы — делает вид, будто очень занята, чтобы Дидо не пытался заговорить с нею. Он и не пытается — просит немую официантку разогреть ему молока с медом, а затем просто сидит, пытливо поглядывая на Айвори. Та в беспокойстве расплетает волосы — за распущенными проще спрятать лицо; почему он уставился на нее? Хочется встать и уйти, но еще очень хочется поговорить хоть с кем-нибудь — тишина просто сводит с ума, — и она разрывается от противоречий. Дидо сидит напротив и все так же внушает ей страх, хотя Айвори и не может объяснить его причину. Наконец, сделав последний глоток чая, она решается: надо встать и уйти. И в тот самый миг, когда она отставляет в сторону пустую чашку и собирается выйти из-за стола, ментор вдруг говорит с какой-то горькой усмешкой:
— Кажется, ты самый кроткий трибут из всех, кого мне довелось… воспитывать.
— Простите, — бормочет Айвори.
— Я не виню тебя, — улыбается Дидо. — Расскажи мне, что тревожит тебя сильнее всего? Прямо сейчас?
— Игры.
— Э, нет. Так дело не пойдет. Игры тревожат всех. Тебя куда больше тревожит причина, по которой ты на них попала, я прав?
Айвори молчит, и Дидо снова тяжело вздыхает.
— Я не могу помочь тебе, пока между нами нет доверия. Да, знаю, ты не должна доверять дядьке, которому еще ни разу не удалось спасти своего трибута… Но… Если я расскажу тебе то, что тревожит меня, ты сможешь открыться мне?
У Айвори в голове теснятся вопросы. Один из них Дидо угадал: почему она здесь? А второй срывается с губ прежде, чем она успевает подумать:
— Правда, что десять лет назад мальчик из нашего дистрикта умер прямо во время интервью после того, как… вернулся с арены?
Она часто слышала от знакомых или по телевизору обрывки этой истории, но Голодные Игры никогда не интересовали ее настолько, чтобы смотреть их. Меньше знаешь, крепче спишь, всегда говорила Айвори мама.
Дидо Диккенз мрачнеет на глазах.
— Правда, — отвечает он, опустив взгляд. — Я хотел рассказать тебе другую часть этой истории, но если мой рассказ вызовет твое доверие… То расскажу эту. Того мальчика звали Радон, и у него была сестра-близнец. И им судьбой предначертано было участвовать в Играх вместе. Ты веришь в судьбу, Айвори Ферфакс?
— Верю, — затаив дыхание, отвечает девушка.
— Вот и хорошо. Радону и Урании, его сестре, было двенадцать, когда Ури выбрали трибутом. И сейчас мне кажется, что имя Радона тоже вытянули бы в тот день… Если бы не вмешалась их старшая сестра. Она вызвалась добровольцем, и тогда Провидение направило руку тянущей жребий капитолийки к карточке с другим именем. Сестра Радона и Урании погибла, а на будущий год на Жатве выбрали уже Радона.
— И Уранию тоже? — шепотом спрашивает пораженная Айвори.
— Нет. Из-за вмешательства Мидоу, их старшей сестры… Ну, мне так кажется… Все пошло не по плану Вселенной. Хотя кто я такой, чтобы судить о таких вещах…
— Но что же тогда случилось? Он пошел на Игры один?
Дидо печально вздыхает.
— У близнецов было двое старших братьев. Один из них ушел вместо Радона в тот раз, а год спустя история повторилась. Но, увы, они погибли, так и не сумев уберечь близнецов от печальной участи. Словно сама Судьба готовила Радона и Уранию к Голодным Играм, и на пятнадцатые по счету они ушли вместе. Они прошли их от первой секунды и… и почти до последней, так и не разлучившись. Урания умерла на руках Радона от смертельного ранения. Он не смог ее спасти, я не смог спасти их!!! А потом сердце Радона не выдержало.
— Прекратите, пожалуйста, прекратите! Не надо! — Айвори не может сдерживать рыданий, и ее хорошенькое круглое личико все раскраснелось от переживаний. — Неужели это все правда?
— К сожалению, да. — Кажется, он сам с трудом сдерживает слезы.
— Но почему вы так уповаете на Судьбу? Вы уверены, что те Жатвы проводились честно?
— Точно так же, как в том, что мое имя Дидо Диккенз и я выжил в седьмых Голодных Играх. Я сам перепроверял колбы с карточками, где записаны имена.
— Но это же ужасно!.. — Айвори прижимает ладони к щекам. Она все еще плачет, но уже тихо, поскуливая. — За что они так с нами? — спрашивает она сквозь всхлипы. — Мы ведь не виноваты, ни в чем не виноваты… За что они так?
— Ну-ну, тише… — успокаивающе шепчет Дидо, поднимаясь со своего кресла и пересаживаясь к Айвори. Та, шмыгнув носом, доверчиво смотрит на него. Ментор осторожно касается ее волос: — Поплачь, поплачь, милая. Полегче?
Айвори кивает, размазывая слезы по лицу. История о близнецах так глубоко затронула ее сердце, что теперь девушка напрочь забыла и о себе, и о своем страхе перед Дидо Диккензом.
— Как вы… Почему вы до сих пор ничего с собой… не сделали? — сочувственно спрашивает она. — Ведь вы каждый год проживаете жизни двоих ребят, вы знакомитесь с ними… с нами… А потом приходится отправлять нас на арену, и мы все, все умираем! А ведь те из нас, кто помладше… Четырнадцать-пятнадцать лет… Они могли бы быть вашими детьми…
— Вы и есть мои дети, — вздыхает ментор. — Только я — очень плохой отец, — обреченно говорит он.
— И вам каждый год приходится выбирать любимчика, верно? Пусть в этом году им станет Тимис. Ему нужнее победа. А я не хочу. И не смогу, не смогу специально никого убить! А если нападут на меня, окажусь слишком слаба, чтобы победить.
— И откуда же ты такая на мою голову свалилась! — Дидо запускает руки в волосы и закатывает глаза. Айвори виновато улыбается. — Кто за тебя такую голосовал-то, горемычная?
— Не знаю… Подруга говорит, что результаты голосования подтасованы, — пожимает плечами девушка. — Потому что я слишком никчемная для Голодных Игр. Но я не очень-то верю, что кто-то мог это сделать.
— У мэра Пятого дистрикта есть дочь… — Дидо задумчиво чешет затылок. Айвори кивает — перед ее мысленным взором встает высокая и поджарая Ария Купер, исколесившая весь дистрикт на велосипеде, а Диккенз продолжает: — И подсчетом голосов тоже, насколько мне известно, занимался мэр.
