Меркурий уже давно дал в небо изображения погибших сегодня трибутов Шестого дистрикта, а это значило, что смена подошла к концу: одни распорядители спешно покидали центр управления ареной, а другие занимали их места. Лисса улыбалась, поглядывая на них — ночные смены зачастую бывали труднее дневных, но эта вряд ли преподнесет трибутам какие-либо сюрпризы: первые несколько ночей нужны ребятам, чтобы освоиться… А потом Эрот Хоффман, руководитель ночной смены, возьмется за дело.
— Не давайте им скучать в мое отсутствие, — сощурившись по-кошачьи, предупредила госпожа Голдман, и Эрот почтительно кивнул в ответ. До полудня он здесь полноправный хозяин, хотя Лисса, как обычно, появтся в центре управления раньше — ей до сих пор, как и двадцать пять лет назад, кажется невозможным оставить арену без присмотра на такое долгое время. К тому же, завтра в Штаб Игр может наведаться президент Борк: нужно устроить ему хороший прием… и запудрить мозги, если он чем-то недоволен.
— Лисса, ты закончила здесь? — На ее плечо опустилась ладонь в белоснежной перчатке. — Здравствуйте, господин Хоффман.
Лисса обернулась на голос — за ее спиной стоял муж. Он вышел чуть вперед, чтобы пожать руку Эроту, а затем повернулся к ней, выжидательно склонив голову:
— Ну так что?
— Думаю, да. Коллеги справятся и без меня. — Она взяла Меркурия под руку и легко кивнула: — Приятной ночи, Эрот.
— Пройдемся, миледи? — галантно предложил Меркурий, когда они вышли из комнаты управления. Покинуть Штаб Игр до окончания Бойни было невозможно, но к зданию Штаба примыкал цветочный сад, и иногда чета Голдманов любила гулять по нему — эта традиция сложилась еще в разгар самых первых Игр, когда Меркурий и Лисса только познакомились. Тогда у Лиссы появился тайный недоброжелатель, и тогда же Меркурий не раз спас будущую жену от покушения — сколько же воды утекло с тех пор… Госпожа Голдман мечтательно улыбнулась воспоминаниям и посмотрела на мужа: все так же среброволос, все так же в черном сюртуке, все так же с цилиндром — правда, его Меркурий сейчас держал в руках, задумчиво подбрасывая в воздух, а заметно отросшие волосы были собраны на затылке в хвост. И все же он ничуть не изменился с тех пор. Лисса вздрогнула: с Голодными Играми было связано столько событий ее жизни, а теперь предстояло проститься со всем этим… Как только умрет предпоследний трибут. Нет. Не время думать об этом.
Они брели по парку, вглядываясь в звезды на небе, и Меркурий называл их по именам, а Лисса чувствовала себя наивной школьницей, несмотря на уже далеко не юный возраст: нужно быть откровенной хотя бы с самой собой. Любящий муж, взрослая дочь, успешная карьера — чего еще можно было желать от жизни? А она хотела вернуться в прошлое, пресытившись настоящим, и Меркурию еще удавалось отвлечь ее. Меркурию и работе над Играми — она все так же погружалась в процесс, отдаваясь ему без остатка, с любопытством вспарывая судьбы и словно сама их проживая. И Квартальная Бойня должна была стать вершиной ее распорядительского искусства.
— Ты слишком напряжена, — проговорил Меркурий, замирая посреди аллеи. — Прекрати думать о работе. И о Грации — девочка прекрасно справляется. Ты можешь наконец расслабиться?
— Я расслаблена. И не думаю о Грации, — упрямо качнула головой Лисса и тут же поняла, что лжет. Она переживала за дочь, хотя пока, комментируя Игры, та не давала повода разочароваться в ней… И все же что-то лишало главного распорядителя спокойствия. Особенно тогда, когда она покидала центр управления и не думала о трибутах.
Меркурий вздохнул и обхватил ее за талию, направляясь по вымощенной разноцветными камнями дорожке в сторону фонтана, размещенного в центре сада. Лисса послушно пошла за мужем, благодарно опустив голову ему на плечо: если бы он не вывел ее прогуляться, она бы совсем ушла бы в свои мысли — день выдался непростым.
— Ты очень взволнованна, — мягко сказал Меркурий, когда они подошли к круглому бассейну, в который, подсвечиваемые люминесцентными красками, падали из высокой чаши пенящиеся струи воды. У фонтана было прохладно, и Лисса сложила свой веер, осторожно спрятав его в чехол, чтобы не пораниться. О, с этим веером тоже было связано множество воспоминаний — Меркурий подарил его ей в самые первые Игры. Так у главного распорядителя появилось свое оружие: по обе стороны от расписного шелка к вееру крепились острые лезвия, так что в сложенном виде он превращался в стилет и вот уже двадцать пять лет вдохновлял Лиссу. Пожалуй, арена Квартальной Бойни была данью этому вееру — нечто по-средневековому прекрасное и опасное, а сколько литературы Лиссе пришлось перечитать, чтобы создать максимально близкую к реальности картинку! Поэтому в Роге изобилия наравне с драгоценными чашами были смертельные яды, а в роскошных гребнях для волос таились острые лезвия. Все это трибутам еще предстояло открыть, и госпожа Голдман в предвкушении ждала этого, сама стараясь соответствовать арене. С началом Бойни она стала чаще носить длинные платья сдержанных тонов, корсеты, перчатки… Нужно было выдерживать стиль. Стать участницей Голодных Игр — если не на арене, то по крайней мере здесь, в Штабе. Ведь удача всегда бывает на стороне Капитолия. Хотя этот город давно уже прогнил, а все больше людей любило Игры не за судьбы трибутов, а за жестокие убийства и кровопролитные бои — все, как хотел президент Борк. Лисса хотела уйти до того, как зрители окончательно потеряют интерес к настоящей драме.
Меркурий, помоги мне отвлечься.
И он услышал ее, он слышал ее без слов, вплетал живые цветы в ее прическу из сложных кос, и до поздней ночи они пили вино из золоченых кубков, сидя у фонтана и глядя на сапфирово-синее небо. Меркурий тихо и фальшиво пел серенаду, а затем подхватил захмелевшую Лиссу на руки и отнес ее, смеящуюся, в их номер. Нарождался новый день, и едва начало светать, как птицы запели свою тихую песнь — быть может, о тех, кого убьет арена этим утром.
***
Максимус Борк не любил бывать на свежем воздухе, предпочитая прогулкам на природе комфортно обставленные помещения, так что едва в одиннадцатом часу утра президент переступил порог комнаты управления, Лисса тут же подхватила его под руку и отвела к себе в кабинет.
— Вы, Лисса, уже на ногах? — он удивленно вскинул брови. — Я думал, ваша смена начнется в двенадцать часов.
Лисса пожала плечами, ловко скрывая отвращение за обаятельной улыбкой: у президента было крайне неприятное лицо, рябое и злобное, а годы не сделали его симпатичнее.
— Вы же меня знаете, — пропела госпожа Голдман, предлагая Борку присесть в глубокое кресло за журнальным столом, — я не могу надолго оставить работу. Вот, проснулась и не удержалась: прибежала сюда.
— Все трудитесь, словно пчелка… Это похвально. А как без вас работают ваши коллеги? Честно сказать, я надеялся застать их врасплох.
— Ну что вы, моя команда работает профессионально. И в мое отстутствие за ними есть кому присмотреть — господин Хоффман прекрасно справляется со своими обязанностями. — Она была совершенно невозмутима внешне, но внутри бушевал ураган. Лисса не выспалась, появилась в центре управления всего за несколько минут до прихода Борка и еще не успела узнать, что произошло на арене в ее отсутствие… Но президенту об этом знать было не обязательно. Сейчас нужно лишь убедить его в том, что все идет именно так, как нужно ему.
— Должен признать, арена в этом году впечатляет, — начал президент Борк.
— Благодарю.
-…но мне показалась неуместной граната, которая разорвалась в самом начале и унесла жизни сразу двоих трибутов.
— Позвольте не согласиться с вами: зрелище получилось красочным. — Сама Лисса уже отчитала коллег за этот проступок, но президент не должен знать, что что-то пошло не так. — И мне кажется интересным, что в самом начале пути мы потеряли сразу двоих профи. — Она имела в виду Анести и Инграту. — Согласитесь, заманчиво посмотреть на то, как в первые же минуты Игр рушатся союзы… и как за победу будут бороться простые ребята. Мы ведь создавали Игры не для того, чтобы профессионалы размахивали на арене мечами? — иронично улыбнулась она. — Для этого есть специально обученные люди.
