Зрители ликуют, увидев двоих своих любимых ведущих вместе, а те, перешучиваясь и обмениваясь любезностями, приветствуют публику.

— Мы рады вновь говорить вам: «Здравствуйте!» с этой сцены! — начинает Урсула, и Бахус подхватывает:

— Однако же вы, пожалуй, и недоумеваете: как же, ведь мы хотели уйти! Признавайтесь, коварные, вы ведь ждали кого-то новенького вместо нас, верно?

Из зрительного зала слышится шум, свист, аплодисменты и крики «Мы вас любим!», и Бахус смеется. Урсула посылает публике воздушный поцелуй, а затем, дождавшись, пока все поутихнут, скромно говорит:

— Мы рады видеть вас и чувствовать вашу любовь здесь и сейчас, но… Но все-таки мы с распорядителями подготовили для вас небольшой сюрприз, и этот сюрприз куда лучше, чем два ведущих на интервью с трибутами!

— Верно, Урсула, — соглашается Бахус. — И это… три ведущих!

Он смеется, и зал удивленно гудит, недоумевая. Урсула спешит пояснить:

— Господин Дисчерт шутит!

— Это еще почему? — возмущенно уперев руки в боки, спрашивает Бахус. — Нас и правда трое!

— Да, но беседовать с трибутами мы с тобой не будем, приятель: в нашем возрасте пора лежать перед телевизором, пить имбирный чай с медом и нянчить внуков… Дорогие друзья! — Урсула обращается к затаившей дыхание публике. — Пожалуй, нам не стоит так долго томить вас, но я все же хочу сказать! Все мы знаем, что эти Игры особенные — не только потому, что трибутов в этом году выбирали не случайным голосованием…

-…но еще и потому, — заканчивает за нее Бахус, — что Лисса Голдман, бессменный главный распорядитель, подаривший нам столько незабываемых впечатлений, решила после Квартальной Бойни оставить пост и передать бразды правления своему преемнику! Но это ни в коем случае не означает, что фамилия Голдман навсегда исчезнет с афиш и рекламных плакатов! Дело в том, что наш новый ведущий… Это Грация Голдман, дочь Лиссы и невероятно талантливая юная леди!

Зал рукоплещет. Лисса усмехается: ее дочь любят в Капитолии. Несмотря на свой юный возраст, Грация уже успела пробиться на телевидение и вела свою рубрику на модном канале один раз в неделю — и этого она добилась без помощи влиятельных родителей. Иначе бы и речи быть не могло о том, чтобы взять ее ведущей на Игры: Лиссу тут же обвинили бы в том, что она продвигает свою дочь. Но по счастью, Грация вполне справилась с этой задачей сама, так что теперь она выходит на сцену, сияя и улыбаясь, и рассылает зрителям воздушные поцелуи. Ее платье, длинное и пышное, мерцает в свете софитов серебристыми стразами, крупное колье на груди переливается металлическим блеском, а сама Грация, кокетливо поведя обнаженным плечиком, подает руку Бахусу для поцелуя, а затем чмокает в щечку Урсулу и щебечет о том, как счастлива оказаться перед столь радушной публикой на одной сцене с такими опытными ведущими. Зал снова взрывается аплодисментами — уже в который раз за этот едва-едва начавшийся вечер, — а Грация Голдман, перебросившись парой фраз со своими коллегами и еще раз обратившись к зрителям, усаживается на диван, обитый кожей, черной с ярко-синим отливом: точь-в-точь волосы Лиссы. Урсула и Бахус встают по обе стороны от него и мгновенно проваливаются под пол, оставив после себя лишь столпы дыма; в тот же миг в задней части сцены разворачиваются к зрителю двадцать четыре кресла, занятые трибутами, вызвав бурные овации и восторженные взвизгивания особо впечатлительных капитолийцев.

— Давайте же поприветствуем наконец наших дорогих гостей! — восклицает Грация и сама принимается аплодировать. — Самое время познакомиться с каждым из них, и сейчас я хочу пригласить на эту сцену… Анести Халлен!

И Анести гордо поднимается со своего кресла. Пока она идет по сцене, Лисса успевает рассмотреть ее платье, длинное, обтягивающее грудь и талию, но плавно расширяющееся от середины бедра. Анести, подобно Грации, одета в серебристой гамме, вот только если платье ведущей — светлое и искрящееся засчет стразов и блесток, то наряд девушки из Первого дистрикта по цвету больше похож на фольгу. Открытые загорелые плечи, вырез-лодочка, а по линии талии пришита широкая черная оборка — баска. Анести изящно убирает за ухо прядь платиновых волос, которые стилист оставил ниспадать на плечи девушки, и усаживается напротив Грации. Лисса, крепко сжав в ладони веер, напряженно смотрит на дочь.

— Ну что, Анести, как твои дела? — приветливо спрашивает та, и Анести улыбается:

— Все замечательно! Знаешь, Грация — можно же на «ты», да? — я чувствую, что полна сил и энергии, чтобы свернуть горы… Ну, и чью-нибудь шею, если мне начнут мешать…

Публика смеется, а Анести пожимает плечиком. Она хорошенькая, отмечает про себя Лисса. Тонкий прямой нос, гладкая бронзовая кожа, холодные голубые глаза и обаятельная улыбка… Плюс, девушка ведет себя как лидер, она настроена на победу и знает, что делать, чтобы ее достичь. Спонсоры любят таких, как Анести Халлен, несомненно.

— Неужели ни капельки не волнуешься перед завтрашним днем? — спрашивает у нее Грация, и трибут, на мгновение задумавшись, отвечает:

— Отчего же? Волнуюсь. Все-таки Квартальная Бойня не каждый день случается. И я думаю, любой трибут переживает накануне Голодных Игр — даже те, кто убеждает вас в обратном.

— И о чем же переживают трибуты?

— Большинство, полагаю, о том, что не переживут завтрашний день. Ну, или Игры в целом. Еще многих пугает неизвестность: что будет на арене? Потому что ты можешь быть готов к степям и пустыням, но если тебя загонят туда, где снега и вечная мерзлота… Ну, тут уж как повезет.

— А о чем беспокоишься ты?

— Даже не знаю. Это какой-то легкий мандраж, как… как перед экзаменом, например. Вроде бы знаешь, что сдашь, но все равно нервничаешь.

— С экзаменами Голодные Игры еще не сравнивали, — улыбается Грация.

— Значит, я и в этом первая? — смеется Анести. — Лестно.

— А расскажи, почему ты так хочешь победить? Мне стало известно, что ты так яро рвалась на Игры… Буквально размазала по стенке всех своих соперниц.

— Не скрою, мне очень хотелось принять участие в Бойне и показать, на что я способна.

— Наверное, нужно быть очень смелой, чтобы найти в себе силы соревноваться за звание трибута. Я знаю, что в Дистрикте-1 у тебя были достойные соперницы, и могли выбрать кого-то из них…

— Да, там были хорошо подготовленные девушки. Так что раз уж я здесь, вы можете быть уверены, что видите перед собой лучшую из лучших!

Зал взрывается аплодисментами, но Грация призывает зрителей к тишине и продолжает интервью, пока время Анести Халлен не подходит к концу. Тогда Лисса облегченно выдыхает: кажется, ее дочь неплохо справляется. Пока Анести усаживается в свое кресло, Грация называет имя Диаманда Уиндема, и тот под шквал оваций выходит к ведущей.

— Здравствуй, Грация. Отлично выглядишь, — улыбается он. Вежливость — превыше всего. Грация, закатив глаза и всплеснув руками, восклицает:

— Ох, вы видели это? Диаманд не только лучший трибут по результатам индивидуальных показов, он еще и галантный джентльмен! Ну, расскажи, Диаманд, как тебе удалось отвоевать десятку у жюри? В этом году они поставили ее только тебе!

— Ну, я всего лишь делал то, что умею, — пожимает плечами молодой человек с аккуратно уложенными золотистыми волосами. Он поправляет расстегнутый воротничок белой рубашки с закатанными по локоть рукавами и улыбается. Удивительный юноша: обычно Дистрикт-1 представляют надменные парни, готовые убить любого, кто встанет у них на пути, а Диаманд… Он держится уверенно, но просто. И его стилист решил сыграть на этой простоте, не стремясь к созданию какого-то внушительного образа. На Диаманде белая рубашка без излишеств, чуть подвернутые брюки коричневато-бежевого оттенка и светлые туфли — изящно, легко и не броско. Тот самый случай, когда такой вариант смотрится наиболее выигрышно.

— Хочешь оставить свои навыки в секрете? — спрашивает тем временем Грация. — Что ж, я понимаю тебя. Тогда позволь спросить… До меня дошли слухи, будто ты пренебрегаешь советами своего ментора, это правда?