— Значит, ты согласна? — уточняет Антрацита. Анести протягивает ей руку, и Вику приходится смириться.
— А ты можешь хотя бы не говорить об этом своим профи? — просит он. — Тогда они не будут опасаться тебя у Рога изобилия, и ты сможешь избавиться от кого-то из них. А мы прикроем.
— Не сказала бы, что это честно, но… по рукам. — И они скрепляют новый союз рукопожатием.
========== XIV ==========
— И все-таки я не уверена, что делать Грацию ведущей — хорошая идея, — хмурится Лисса, оглядывая с балкона пустую пока сцену. — Думаешь, она справится?
Меркурий, приобняв ее за плечи, с уверенностью кивает:
— Конечно. Прошу тебя, прекрати в ней сомневаться.
— Но все должно пройти на высшем уровне!..
— И пройдет, — обещает Меркурий, но Лисса все еще беспокоится об этом и корит себя за то, что послушалась его в свое время. Нужно было просто вызвать Урсулу и попросить ее провести интервью — тогда бы все точно прошло так, как хочет того главный распорядитель. Но нет, она поддалась на уговоры мужа, и теперь ведущей будет ее двадцатилетняя дочь. И нет, госпожа Голдман переживает не из-за молодости Грации — Урсула Фрай на момент проведения первых Голодных Игр была немногим старше нее, но… Урсула совсем другая. Ничуть не похожая на большинство других жителей столицы и, что важно, очень чуткая. Можно ли назвать чуткой Грацию? Лисса предполагала, что с трудом. Слишком уж она… капитолийка. Но что поделать, ее воспитывали так с малых лет, воспитывала сама Лисса, и Грация с детства привыкла к Играм и к тому, что их организует ее мать. Для нее трибуты — просто те, кто приехал сразиться друг с другом на арене и победить. А кто не победит — что ж, не повезло. И когда Лисса думала о дочери, она напрочь забывала о том, что изначально это и было ее целью: добиться того, чтобы Капитолий не относился серьезно к смертям участников Голодных Игр, чтобы смерть стала не омерзительной, а зрелищной, эффектной, трагической и достойной восхищения. Она добилась, но жалела, что и Грация думает только об этом, тогда как Игры — это нечто большее, чем просто шоу. Это двадцать четыре истории жизни, и опытный репортер должен уметь извлечь эти истории на поверхность за время интервью. Первая ведущая, Урсула Фрай, делала это превосходно. Но после того, как прямо на интервью у нее на глазах скончался победитель пятнадцатых Голодных Игр, она начала просить об отставке. Лисса не могла позволить ей уйти в тот же год — это вызвало бы много ненужных пересудов и статей о том, что Урсула решила трусливо сбежать. Кто-нибудь непременно сравнил бы Голодные Игры с тонущим кораблем, пошли бы сплетни, которые невозможно замять, и все, что Лисса Голдман выстраивала столько лет, покатилось бы к чертям — так рассудил даже президент Борк. Но пару лет спустя Урсула все же ушла с поста ведущей. Лисса с трудом отыскала ей замену: Бахус Дисчерт был уже немолодым, но обаятельным громкоголосым мужчиной, на высоком уровне справляющимся со своей задачей. Но год назад Бахус во всеуслышанье объявил, что совсем скоро станет дедушкой, а деду не место на телевидении: он должен сидеть и нянчить внуков. И хоть говорил Дисчерт шутливо, но отойти от дел вознамерился твердо, и Лиссе срочно пришлось искать ему замену. За целый год стоящих кандидатов нашлось не так много, зато была Грация, которая училась на репортера, а потому спала и видела, как будет брать интервью у трибутов. Лисса собиралась отказать дочери в этом удовольствии, но вмешался Меркурий: Грация всегда была больше папиной дочкой, чем маминой. И под напором мужа госпожа Голдман сдалась. Связалась с Урсулой Фрай и очень просила ту позаниматься с Грацией и даже договорилась о том, что Урсула лично будет присутствовать на интервью. Ее присутствие стало залогом спокойствия Лиссы: Урсула будет держать связь с Грацией посредством наушника, и если что-то пойдет не так, дочери четы Голдман вменяется четко и неотступно следовать указаниям Урсулы, повторяя все, что она скажет.
До начала интервью остается меньше часа, и Меркурий, чмокнув Лиссу в щеку и пообещав, что все будет хорошо, спешит проверить, все ли готово у работников сцены: он отвечает за ее оформление. Лисса, оставшись одна, решает заглянуть в гримерную и еще раз переговорить с Урсулой Фрай, а заодно дать последние напутствия дочери.
В гримерной царит запах лака для волос и тональной пудры, а когда Лисса заходит внутрь, Грация сидит напротив Урсулы и тренирует мимику.
— Вы зря за нее переживаете, госпожа Голдман, — улыбается Урсула, разглаживая складки на бордовом бархатном платье. — Грация — способная ученица, и у нее есть своя изюминка. Полагаю, она со всем справится и без меня.
Грация торжествующе смотрит на мать, и гордый взгляд ее раскосых глаз, подведенных мерцающими тенями, так и говорит: «Вот видишь!» Лисса вздыхает.
— Будь помягче к тем трибутам, кто в этом нуждается, — просит она. — Не давай им замыкаться в себе. Если что, госпожа Фрай подстрахует… Урсула, могу ли я поговорить с вами наедине?
Женщина кивает и, поднявшись с дивана, выходит с Лиссой за дверь.
— У меня точно нет поводов для беспокойства? — шепотом спрашивает главный распорядитель.
— Почти. Дело в том, что Грация весьма любопытна и резковата. И в попытке выведать то, что интересно ей, может перегнуть палку и показаться бестактной.
Лисса кивает: ее дочери всегда не хватало чувства такта, но его не хватает большинству капитолийцев, так что Грация может даже полюбиться зрителям. Быть может, даже больше, чем сама Урсула, ведь люди любят тех, кто похож на них, — но для Лиссы первая ведущая интервью навсегда останется эталоном.
— Могу я иметь при себе запасной наушник, чтобы быть уверенной наверняка, что она прислушивается к вам?
— И иметь возможность приструнить дочь? Прошу вас, только не вмешивайтесь, если не будет веской на то причины. Пусть Грация не знает, что вы ее контролируете. Через год девочке придется вести интервью в одиночку, так что пусть тренируется сейчас. Но позвольте спросить, госпожа Голдман… Если вы так не уверены в дочери, то почему не воспротивились ее желанию?
— Это все муж, — устало отвечает Лисса, нахмурив четко очерченные брови. — Он очень любит дочку. Я могла запретить Грации стать ведущей, но отказать в просьбе Меркурию — выше моих сил. Только прошу вас, пусть это останется строго между нами! — главный распорядитель Голодных Игр смущенно опускает взгляд. Это же совершеннейшее несоответствие образу: она должна быть сильной, волевой и гордой, а на деле выходит, что муж вьет из нее веревки. Впрочем, Меркурий поступает так лишь тогда, когда дело касается Грации, считая, что Лисса необоснованно строга с ней. Что поделать, госпожа Голдман втайне стыдится дочери: та непохожа ни на нее, ни на Меркурия — обычная капитолийская девушка, каких сотни. Хотя в юности Лисса тоже походила на других, пока не осознала свое призвание. Тогда в ней что-то переменилось — может, переменится и в Грации? В надежде на это она и дала дочери шанс.
Урсула понимающе кивает и обещает молчать — впрочем, не будь Лисса в ней уверена, она и словом бы не обмолвилась той о своих слабостях. Но ведущей пора возвращаться в гримерную: до начала интервью все меньше времени, а ей нужно и самой подготовиться к выходу на сцену. Да и Лиссе стоит поправить макияж — и прикрепить наушник, чтобы иметь возможность контролировать дочь вместе с Урсулой. Крохотное приспособление крепится к уху и легко маскируется прядью выкрашенных в иссиня-черный цвет волос, собранных в элегантную прическу. Лисса подкрашивает губы, оправляет белоснежное кружево на воротнике-стойке темного гипюрового платья, дожидается супруга и вместе с ним проходит в зрительный зал, заняв почетное место в распорядительской ложе. Он задумчиво теребит в руках свой веер-стилет, за двадцать пять лет Голодных Игр ставший чем-то вроде ее талисмана, и изучает публику, но вот раздается музыка, и под аплодисменты на сцене появляется обворожительная Урсула Фрай под руку с Бахусом Дисчертом. Урсула мало изменилась за те годы, что ее не видел зритель: все такая же обаятельная, одетая в темного цвета платье в пол — на этот раз бордовое, с обнаженными руками и палантином, наброшенным на плечи. Волосы, как всегда, природного каштанового оттенка — в этот раз они собраны мерцающей заколкой в низкий хвост, спадающий по спине роскошными локонами. Лисса одобрительно кивает: да, Урсула Фрай совсем не похожа на типичную капитолийку — в отличие от Бахуса, одетого в ярко-зеленый пиджак и прикрывающего лысину фиолетовым париком. Но Бахуса любят за его обаяние, что ни говори.
