Антрацита за ужином снова ругается. В этот раз — из-за тренера, который учит метать ножи: он предпочитает уделять внимание сильным и крепким парням, а пигалицу из дальнего дистрикта в расчет не принимает. Вик усмехается — Бэнкс хоть и худенькая и ростом не вышла, зато ловкая. Да и палец ей в рот не клади — откусит и второй попросит. Анубиса ее бранная речь ничуть не коробит: Антрацита все-таки дочь своего отца, а тот шахтер по призванию — не привык выбирать выражения… Да в Шлаке по-другому и говорить-то непросто, нет-нет да и проскользнет крепкое словцо. А Антрацита весело ругается, почти живописно, и самое прекрасное зрелище — это капитолийская сопровождающая, которая морщит свой напудренный длинный нос при каждом бранном слове, зажимает уши ладонями, закатывает глаза и причитает:
— Ну ты же девушка! Как же так можно?! Фи!
И Вик с Анубисом задорно переглядываются — очень уж забавно наблюдать за ней. Сказать по правде, капитолийка не вызывает у Холливела радостных чувств — скорее, напротив, но он старается держаться с ней подчеркнуто вежливо: ее сладкие речи сулят спонсоров. «Я знаю таких влиятельных людей!» — уже не раз восклицала она и обещала договориться с этими влиятельными людьми. Правда, делать это она собирается не ради того, чтобы помочь Антраците или Вику выжить: просто если курируемый ею дистрикт победит, на эту деловую дамочку свалится целый ушат славы и почестей — почти как на самого Победителя. Она уже вкусила этой славы при победе Анубиса и, очевидно, хочет еще. Ну что ж, Вик может ее понять. К тому же, она способна привести его к победе, а чего еще можно желать?
О том, что тогда умрет Антрацита, он старается не вспоминать. Черт его знает, что вообще на арене будет происходить!
— Завтра последний день тренировок, — предупреждает Анубис. — Постарайтесь отточить основные навыки и усвоить все то, что может пригодиться. И еще кое-что. Спонсоры, конечно, важны, но если вы умрете от укуса змеи или наедитесь ядовитых ягод, они уже будут ни к чему. А теперь разрешите откланяться. Доброй ночи.
— Как же паршиво, что от этих сукиных сынов зависит вся наша судьба, — со злостью говорит Антрацита. Капитолийка, сидящая напротив нее, театрально запрокидывает голову, сделав вид, что ей плохо, и покидает обеденный зал.
— Ушла наконец, — выдыхает Вик. — Мымра. Аж смотреть тошно.
— Ну наконец-то, хоть заговорил, как человек. А то все «Сюси-пуси, мадемуазель, позвольте поцеловать вашу задницу!»
— Да иди ты!
— Да я-то пойду, — смеется Антрацита, выходя из-за стола и на ходу стягивая резинку со своих коротких, чуть завивающихся на концах волос. Вик смотрит ей вслед и вдруг думает о том, что она не слишком похожа на обитательницу Шлака: волосы довольно светлые — что-то между русым и сероватым, а глаза — ярко-голубые, как небо в Капитолии. И у них в семье все такие, хоть и родились в Шлаке. Вик, черноволосый и кареглазый, тоже родился в Шлаке, но надеется выбраться оттуда и поселиться неподалеку от Дома Правосудия, а еще лучше — занять должность мэра. Интересно, победитель Голодных Игр может быть мэром? Нужно выяснить это, но главное — все-таки победить.
Завтра еще многое предстоит сделать на тренировках, так что Вик Холливел тоже решает отправиться в свой номер: нужно хорошенько выспаться. И подумать, что он будет показывать распорядителям — у него на это остается всего один день. Что ж, утро вечера мудренее.
Точно так же решает и Дэш Кахейл из Дистрикта-6. Первые два дня тренировок он потратил на то, чтобы усвоить навыки выживания в дикой природе: Шейди настояла, и она, безусловно, права — в Шестом не до изучения цветочков, — но утро третьего стремительно приближает трибутов к арене, и Дэш, мягко сжав ладонь любимой, уверенно говорит:
— Сегодня я иду упражняться с мечом.
У него уже была возможность потренироваться с холодным оружием дома, чтобы он мог иметь об этом общее представление, но их ментор — стрелок, а не мечник, и достаточных навыков она дать не способна. И все-таки Дэш надеется, что одного дня тренировок ему будет достаточно, чтобы полностью освоить технику сражения с коротким мечом.
— Будь поосторожнее, хорошо? — просит Шейди, и ее и без того тонкие губы вытягиваются в ниточку.
— Да не волнуйся, все будет нормально, — улыбается он, выходя из лифта. Шейди хмурится и идет за ним следом. Дэш обещает оберегать ее на арене, чтобы она победила, чтобы вернулась домой к родителям и маленькому брату… При мысли о Гасе у нее все внутри переворачивается. Она пообещала ему победить, вот только… Вот только она слабая девушка, а среди соперников немало крепких и мощных парней, которых непросто будет одолеть даже Дэшу, и хоть сам Дэш собирается быть с ней до конца, никто не знает, как обернутся события на самом деле. И даже если о осуществит задуманное… Что делать дальше, Шейди просто не представляет, ведь победитель может быть только один. И мысль о том, что дорогой ее сердцу человек покончит с собой только ради того, чтобы она, Шейди, жила, — одна только мысль об этом! — кажется слишком страшной, и девушка ставит на нее табу. Об этом думать нельзя.
Упрямо закусив губу, Шейди целует Дэша в щеку и, проводив его взглядом, направляется мастерить ловушки. В этой секции изо дня в день собирается немало народу: сперва ребята из Пятого, потом — из Третьего, были здесь и Седьмые с Восьмыми, и даже обе девушки-профи… Сегодня в ожидании инструктора в секции ловушек собираются оба трибута из Дистрикта-4, девушка из Одиннадцатого и парень из Восьмого, который, кажется, вообще все дни тренировок только и делал, что перебегал отсюда в секцию разведения костра, оттуда — изучать растения и возвращался обратно к ловушкам. Хотя, может, Шейди что-то упустила. Так или иначе, она сюда пришла не знакомства заводить, а получать навыки, поэтому, внимательно выслушав указания инструктора, принимается тщательно их выполнять. Она любит кропотливую работу — точность, аккуратность и никакой спешки. Это ее конек — не то что у Хиона из Дистрикта-8, очень уж он суетный и болтливый. Поначалу он говорлив только с Сандалом из Четвертого, но затем и обе девушки присоединяются к его веселой и, по сути, бессмысленной болтовне, и даже сама Шейди отвечает на некоторые его шутки — а затем инструктор шикает на них всех, мол, вы учиться пришли или просто поболтать? И Шейди Уильямс возвращается к работе, да и все остальные замолкают. Хион, если не отвлекается, может быть сосредоточенным, и у него выходит неплохой капкан, покончив с которым, он дергает Сандала за плечо:
— Ну хорош уже тут копаться, ты увлекся что-то, чувак… Сандал, пойдем, Сандал! — зовет Хион, корча за спиной юноши забавные рожи. Четвертый и правда увлекся — он сделал уже три одинаковых капкана, успевая при этом как-то сонно переговариваться с Восьмым. Сандал вообще производит впечатление юноши, жизнь которого течет в замедленной съемке — он весь такой размеренный, полусонный… Тяжелый на подъем — но Хиону все же удается его поднять, и молодые люди уходят, а вскоре Шейди вообще остается в секции одна: Таласса и Линария, тихонько переговариваясь, идут к стенду с метательными ножами.
На самом деле, ножи нужны скорее Линарии — Таласса любым оружием владеет неплохо благодаря подготовке в академии, а вот ее союзница не так сильна в этом. Линария Шоу — создание мирное, жизнерадостное, немного неуклюжее, но в то же время у нее есть какой-то внутренний стержень — и отличная растяжка: Одиннадцатая без особого труда может свернуться в узел. «Отличное умение для арены», — как-то пошутила она, когда Сандал в своей привычной и несколько бессвязной манере восхитился тем, как она запрокинула ногу через плечо. Дома, в Дистрикте-11, Линария занималась йогой — древние практики, до Панема почти не дошедшие: Шоу вычитала о них в старой книге, найденной в библиотеке, и прониклась. Тем больше было ее удивление, когда она узнала, что их с Кипреем сопровождающая увлекается йогой — и тем лучше Лина стала к ней относиться. Капитолийцы, конечно, странные создания, которых и людьми-то назвать непросто, но из всей команды Дистрикта-11 именно сопровождающая кажется Линарии наиболее приятной. Кипрей, ее товарищ по несчастью, не слишком разговорчив и слишком влюблен в самого себя; стилисты — существа явно не от мира сего, и когда они говорят, Линарии иногда кажется, что их речь звучит на каком-то несуществующем языке. Ну, а ментор Одиннадцатого, смуглый громила по имени Блэйз, вообще внушает девушке липкий ужас. Он такой крупный и такой свирепый, что кажется, в своих тринадцатых по счету Играх Блэйз единолично расправился с двадцатью тремя другими трибутами. Линария старается как можно меньше видеться с ним: очень уж страшно, очень уж он суров. Бурун, молодой ментор Талассы, которого девушка видела пару раз, спускаясь к приятельнице на Четвертый этаж, внушает куда больше доверия, несмотря на колючий взгляд — но наставников им выбирать, увы, не приходится. А вот союзников — почему бы и нет? Таласса понравилась Линарии еще при первой встрече перед парадом трибутов, и девушки сразу нашли общий язык. У них схожие мысли об Играх, о Капитолии, а еще — об искусстве, которого в дистриктах так мало. Таласса рассказывала Линарии о театре, который недавно открылся в Четвертом, и та с восторгом ее слушала: в Одиннадцатом театров нет, только цирк-шапито, в котором выступает Кипрей, но цирк — это совсем другое… Восторга у Лины он не вызывает. В свою очередь, Линария показала подруге несколько несложных элементов йоги, и та осталась в восторге, так что к концу первого тренировочного дня девушки уже были ближайшими подругами. Правда, Линария, более мягкая и приветливая, оставалась в этом союзе ведомой: волевая Таласса шла впереди. Что ж, Лина не возражала: благодаря подруге она научилась плести прочные сети из подручных материалов, фехтовать и вот теперь — метать ножи. Ну, пусть не научилась или научилась не очень хорошо… Во всяком случае, она пытается, а это уже неплохо. Правда же? Вот, один из ножей даже летит почти в центр мишени… и падает, едва ударившись об нее краешком лезвия. Линария разводит руками: ну, что уж тут поделаешь?..
