Малфой открыл дверь, и они оказались в богато убранной хозяйской спальне, с кроватью, покрытой тяжелым бархатным покрывалом. Ни о чем больше не думая, Гермиона потянулась к одежде мужчины, пристально глядящего на нее сверху вниз.

— Подожди… — он нежно остановил ее. — Гермиона… ты действительно уверена, что хочешь этого? — и чуть нахмурился.

Гермиона снова подтащила его к себе.

— Замолчи и продолжай, понятно? — почти простонала она, расстегивая на нем рубашку.

Люциус усмехнулся.

— Хорошо… ты сама этого захотела, девочка, — и Гермиона впервые услышала тот самый голос, который она слышала много лет назад во «Флориш и Блоттс». И это ей нравилось. На самом деле это ей очень нравилось.

Обнимая его спину, она поняла, что Люциус принялся судорожно раздевать ее, стараясь избавить от одежды как можно скорей. И как только оказалась обнажена полностью, увидела, как он снова пристально вглядывается в ее лицо.

Гермиона легла на кровать, и вытянула руки по бокам, проведя ладонями по бархату покрывала. Если и было поначалу какое-то смущение, охватывающее ее, то оно потихоньку исчезало: она хотела Люциуса. И с каждой минутой всё сильней и сильней.

Малфой прилег на кровать рядом с ней и провел ладонью по всему телу. В его глазах уже светилась нежность. А в следующее мгновение губа Гермионы оказалась закушена, потому что ладонь Малфоя скользнула между ее ног и длинные мужские пальцы дотронулись до клитора.

Она инстинктивно попыталась схватить его ладонь, но потом снова вернулась к одежде, потянувшись к поясу брюк.

— Нет, — пробормотал Люциус, отталкивая ее руку. — Хочу видеть тебя, хочу услышать тебя… слышать, как ты кричишь. Позволь мне, милая, пожалуйста.

Гермиона могла лишь откинуться назад и позволить его пальцам вернуться к тому, что они делали.

Люциус пристально посмотрел ей в глаза и поднял руку, чтобы погладить волосы, а затем снова продолжить ласкать клитор.

И когда его длинный палец медленно скользнул в нее, с губ Гермионы сорвался резкий вдох. Она осознала: сейчас он дотронулся до нее в первый раз. И все происходящее казалось ей самым настоящим откровением: он (человек, которого она презирала много лет) нежно и ласково дотрагивался в том месте, что было для нее почти святым. И Гермионе нравилось это!

«Боже мой! Что же он сотворил со мной?!»

А Люциус все двигал и двигал им, позже присоединив еще один. И все происходящее, вместе с ожерельем, духами и книгой, тоже казалось самым что ни на есть правильным, что могло случиться в ее жизни.

Скоро Гермиона почувствовала, как Люциус мягко выдохнул над ней: его возбуждение росло, но он по-прежнему не отрывался от Гермионы. Наоборот, нахмурив брови и прикусив нижнюю губу, он сосредоточился на ее оргазме, на ее наслаждении, вводя пальцы все глубже все.

Продолжая ласкать пальцами влагалище, он присоединил еще один, и теперь большой палец кружил по клитору, заставляя Гермиону выгнуться на кровати, будучи подхваченной пронзительной волной удовольствия, не выдержав которого она зажмурилась. Люциус наклонил голову, вобрал один из сосков в рот и с силой всосал его, иногда щелкая по нему языком или даже немного прикусывая.

Теперь ее ладонь прижала голову Малфоя к груди, и она откровенно наслаждалась чувством прикосновения его языка и губ, а иногда и резкими покусываниями. Она продолжала прижимать его голову, все сильней и сильней насаживаясь на его пальцы, ласкающие влагалище. Но, наконец, Люциус отстранился, вытащив их, и снова сосредоточился на клиторе, заставляя ее тело петь.

— Люциус… — всхлипнула она, безотчетно двигаясь ему навстречу всем телом, что уже почти билось в жаре нарастающего экстаза.

Не в силах оторваться от ее груди, он глухо простонал:

— Хочу слышать, как ты кончаешь, сейчас, Гермиона, кончи для меня, пожалуйста…

Он отчаянно начал двигать двумя пальцами во влагалище, продолжая подушечкой большого пальца массировать клитор, размеренно поглаживая его и подводя к оргазму всё ближе и ближе.

Тело Гермионы напряглось, ощущая приближение пика, чувствуя, что совсем скоро его начнет трясти от блаженства падения в бездонность оргазма. Затаив дыхание, она бездумно уставилась в пустоту и вытянулась струной.

А потом наконец рухнула в эту чертову пропасть. И закричала, отдаваясь во власть сумасшедшей разрядки от закипающей в жилах крови. В первые секунды ее восторга Люциус остановился, но потом, когда первая волна схлынула, он снова дотронулся до клитора и продолжил ласкать его, призывая эту волну заново. И Гермиона отреагировала еще ярче: с глухим криком она забилась на кровати и схватилась за ладонь Малфоя, дарящую ей наслаждение. Снова и снова.

Тело ее продолжало дрожать еще несколько секунд, потихоньку успокаиваясь. Наконец она опустила веки, а конечности стали вялыми и ленивыми от пресытившего их насыщения.

Все еще закрыв глаза, Гермиона и крепко-крепко сжала руку, ласкавшую ее только что.

— Спасибо… я… — но губы Малфоя сразу же заставили ее замолчать.

— Войди в меня, Люциус… пожалуйста, пожалуйста, — умоляюще попросила она все еще с закрытыми глазами. Малфой же по-прежнему пристально вглядывался в ее лицо.

— Ты точно хочешь этого?

— Больше всего на свете, — она открыла глаза и оглядела его. Люциус все еще был одет, и пальцы ее тут же принялись возиться с пуговицами. Наконец-то совместными усилиями Малфой оказался раздет.

Увидев его обнаженным, Гермиона приглашающее раздвинула ноги. И Люциус быстро опустился между ними, чуть отталкивая левую ногу в сторону и гладя ее по бедру.

Потянувшись, она провела ладонями по его плечам, находя их сильными и удивительно гладкими, а задыхающийся рот немножко приоткрылся, как только Люциус коснулся входа во влагалище головкой члена. А потом медленно-медленно толкнулся вперед, наслаждаясь невероятно приятными ощущениями.

Гермиона с силой сжала мышцы влагалища, чтобы попытаться заставить его продвинуться еще глубже. Почувствовав, как те туго обволакивают его плоть, Малфой закрыл глаза и глухой стон удовольствия, больше похожий на рык, невольно сорвался с его губ.

Немного выйдя из нее, он чуть помедлил, а затем погрузился в это сочащееся влагой тепло еще глубже. И снова застонал, теперь его лицо исказила почти гримаса. Гермиона поняла, что он потерялся в ней и почувствовала счастье. Наконец-то, потихоньку он становился похож сам на себя…

— Гермиона, — шепотом выдохнул он, замерев внутри нее.

Она застонала от разочарования. Хотелось движения. Быстрого. Бешеного.

— Пожалуйста…

Люциус смотрел на нее сверху вниз и ощущал, как стенки влагалища мягко пульсируют вокруг его плоти. Втянув в себя воздух, он уткнулся лицом в нежную женскую шею.

— Боги… идеальное тело… почему я не знал раньше?.. — она едва услышала эти приглушенные слова и провела пальцами по его спине, чувствуя на ней следы от длинных глубоких шрамов, будто выгравированных на коже.

— Двигайся во мне, Люциус. Ну же! Двигайся!

И он начал медленно размеренно двигаться, неуклонно наращивая темп и пребывая в явном восторге от бархатной хватки мышц влагалища, сладко охватывавших его. Потом рука потянулась вниз и снова скользнула к клитору. И это снова заставило Гермиону выгнуться, отдаваясь той блаженной волне, что яростно пульсировала в ней вокруг твердой плоти, продолжающей и продолжающей пронзать ее.

Она была уже готова кончить во второй раз: до такой высоты желания он поднял ее тело, и теперь уже знала, что следующий оргазм будет еще более ослепительным, чем раньше. Она схватила Малфоя за плечи, пытаясь заставить его взглянуть на себя, но глаза его были закрыты. Казалось, эти монотонные движения словно бы переселили его в какой-то другой мир. Мир уже его собственного удовольствия.

— Люциус… — жалобно простонала она, давая понять, что почти готова.

Гермиона тяжело потянула его к себе и обхватила лицо ладонями. Люциус открыл глаза, что были затуманены удовольствием. Приоткрыв рот, он почти задыхался, но она чувствовала, как он по-прежнему сдерживается, не желая кончать.