— Ты знал моего отца? — Малфой пытается свернуть с опасной тропы, заодно узнать побольше о делах отца. Неужели он общался с настолько темными тварями?

— Тебя это удивляет? — вопросом на вопрос отвечает вампир, не переставая пристально разглядывать лицо Малфоя.

— Назови свое имя, я не привык вести переговоры с безымянными, — повелительным тоном говорит Малфой, судорожно размышляя, какое поведение окажется более выигрышным.

— Меня зовут Гекхал. Твое имя мне известно, можешь не представляться. А вот то, зачем ты здесь, весьма занимательно, — губы вампира растягиваются в улыбке, оголяя длинный ряд клыков.

И вот он, вопрос, к которому Малфой, несмотря на все старания, оказывается не готов. Все еще кипит обида на Поттера и на его верную подружку Грейнджер. Даже сейчас он пытается найти им оправдание, но их отсутствие остро ощущается, а причина уже не столь важна. Как говорил его отец, самое главное — это приоритеты. Видимо, Малфоя в их списке нет. Или же он болтается на последнем месте. Это все глупо и, возможно, есть невероятное объяснение их отсутствию (как это обычно бывало в школьные годы у Золотого Трио), но никого нет рядом сейчас — и лишь это имеет значение для Драко. Что еще ему терять?

— У меня здесь дела. И я ищу того, кто сможет мне помочь, — он решает взять ситуацию в свои руки. Так, как он привык, и так, как ему знакомо — в одиночку.

— О… какой интересный поворот! — в голосе вампира радость вперемешку с облегчением. — Ты хочешь продолжить дела отца? Весьма похвально!

— Мне не нужна твоя похвала, — обрывает его Малфой, — я ищу советника, а если точнее, того, кто сможет меня проконсультировать в нынешней ситуации.

Гекхал улыбается:

— Я так понимаю, плата будет щедрой? — он жадно облизывается. — Знаешь, с твоим отцом дела вел мой отец. Он не так давно покинул нас, и теперь у нас с тобой есть шанс начать все по-своему… понимаешь, о чем я?

— Не стоит так спешить, Гекхал. Мне нужны прежние договоры. Я знаю, мой отец не ведет дела только на словах. Так что принеси их. А перед этим мне бы хотелось где-то передохнуть. Устроишь своего… гостя?

— Напарника! А это куда более теплый прием! — и вампир вскакивает с места и приглашает следовать за собой. В его глазах небывалый азарт и жажда перемен. Он ведет Драко прочь из горы по нескончаемым тоннелям. Малфой идет следом, все еще не будучи уверен, что контролирует ситуацию, и старается не дышать глубоко и не вдыхать запах сырой земли, странным образом напоминающей ему о Грейнджер. Но в одном он уверен — будь отец на его месте, он бы поступил так же.

*

Поттер следует за Грейс, сжимая в руке портключ в виде слона. Это придает уверенности в выборе. Вот он, в его руке. Стоит им воспользоваться, и он очутится дома. О том, в каком состоянии его дом, Гарри предпочитает пока не задумываться. Возможно, нападение еще не произошло. Но сердце подсказывает иное, и поэтому он все еще идет за этой девчонкой. Знает ли она об этом? Наверняка. Но Грейс предпочитает не оборачиваться.

Местность вокруг слишком красива, чтобы быть настоящей. Это бесконечный солнечный лес. Буйную растительность сменили более крупные деревья, они воспрянули духом и вновь обратили свои ветви к солнцу. И, касаясь друг друга ветвями, создают впечатление живой арки. И Гарри не может не признаться — он рад, что в этом есть его заслуга. Этот лес жив благодаря ему в том числе. Возможно, будет не так тяжело, как показалось изначально. Гарри сжимает волю в кулак и зовет Грейс:

— Постой!

Она не останавливается, но спустя минуту слышится ответ:

— Не ходи за мной.

— Я не знаю, что ты задумала, но у тебя ничего не выйдет без меня. Так сказал твой дед!

Это заставляет ее остановиться и обернуться:

— Не думай, что ты знаешь, что он имел в виду! — ее тон довольно резок, но Гарри не пугается.

— Я помню, что он написал в письме. Это было предсмертное письмо, и я сомневаюсь, что там могла быть какая-либо двусмысленность, — он, наконец, догоняет ее и запыхавшись, смотрит ей в глаза. Что у нее на уме? Или, скорее, его интересует — что на душе? Каково ей отправляться в путь в одиночку? От одного осознания предстоящей борьбы можно возненавидеть всех, и в частности, своего деда.

— Что еще он тебе рассказал? В своих сказках? Да, я это помню. Я помню это письмо наизусть, Грейс.

Ее взгляд, поначалу воинственный, смягчается, а потом она и вовсе опускает глаза.

— Это было давно, — она отворачивается.

В их недавнем взаимопонимании что-то сломалось. Буквально вчера она прониклась его историей и была готова довериться ему. Доверить свою миссию. Разделить с кем-то непосильную ношу. Но сейчас все изменилось. Пришлось заставлять его помогать, использовать силу, данную ей ненадолго. Будто она — сосуд для хранения чего-то или портал для использования в нужный момент. А если бы ей пришлось убить его? Смогла бы она противостоять этой мощи?

— У тебя в руке слон. Брось его в небо. И прощай! — ее голос дрожит, и она спешит удалиться.

— Да стой же ты, я хочу помочь! — он хватает ее за руку. — Не стоит отказываться от помощи, я помню, как в свое время было тяжело мне, и…

— Не надо, — она высвобождает руку. — Это совсем не то. Не то, что пережил ты.

Гарри чувствует, что он должен заставить ее выслушать то, что он ей скажет. Она юна и неопытна, и ее нужно как можно скорее переубедить, уберечь от ошибок. И он вновь берет ее за предплечье. Он несколько груб, но решимость и уверенность в его глазах заставляет ее поколебаться, и он, воспользовавшись моментом, притягивает ее ближе и прикасается к ее губам своими. Спустя долю секунды она отворачивается. Между ними повисает молчание, но не слишком тягостное: вокруг слышны песни птиц и стрекотание насекомых.

— Здесь красиво, — Гарри подходит ближе и касается ее плеча. — Иногда стоит себе позволить расслабиться и забыть обо всем.

— Сейчас не самое подходящее время, — она оборачивается к нему лицом. — Быть может, если бы ты расслабился хоть на минуту в свое время, все бы обернулось иначе.

Гарри не может с ней поспорить, поскольку такая версия не приходила ему в голову. Он отводит взгляд в сторону и задумывается. Потом снова обращается к ней:

— Как бы все ни обернулось, расторгать наше единство будет глупостью. И я сожалею, что так вышло. Но я уверен, есть еще время все исправить.

Она смотрит ему в глаза, и ему сложно понять ее настроение.

— Я сейчас скажу тебе то, что не должна говорить. Но это многое прояснит для тебя, Гарри Поттер. Во всей этой войне есть одно правило, и его никак нельзя изменить. Так случалось и ранее, так случится и на этот раз. Цена существования этих миров высока, но такова реальность. И на этот раз жертва — это я. Когда мы доберемся до клеток, чтобы разбудить зверей — нужна моя кровь и плоть, ибо они бестелесны. Это старинные чудища, которые давно вымерли, но их держат в заключении… то есть, держат в клетках их души. А когда приходит время, их будят, и они обретают физическую оболочку — тогда нет предела их свирепости, они уничтожат все, что им прикажут. А после они вновь вернутся на невидимую цепь.

Гарри ожидает увидеть ее слезы — но глаза у нее сухие. Лишь отчаянная решимость отражается в ее взгляде. Он ничего не отвечает, и она оставляет его одного, скрывшись в чаще. Но Гарри ее догоняет и следует чуть позади. Ему хочется ее подбодрить, но он не находит слов. Спустя некоторое время он решительно берет ее ладонь в свою. Лес сгущается, и им приходится освобождать себе путь с помощью магии, Гарри аккуратно раздвигает ветки в стороны, используя свою волшебную палочку и тихо шепча заклинания, стараясь не причинять растениям вред. Грейс чувствует, как по щекам текут слезы — и она рада, что Гарри их не видит. Но это лишь минутная слабость, и она позволит ему побыть рядом сейчас.

*

Она идет тихо — тише ветра — по каменистой местности. И за каждым поворотом ждет испуг — напрасный, потому что никого за углом не оказывается — но от этого не менее остро ощутимый. И каждый раз сердце Гермионы сжимается, хотя она готова сражаться. За себя и своего ребенка.