Они оказались в узком тупике, видимо, между домами, вот только дома эти были странными: необычайно высокими, из идеально ровного камня. Поверхность под ногами, казалось, была из такого же материала. С одной стороны переулка, за их спинами, возвышалась крепкая стена, впереди — выход на, как предполагал Геральт, улицу, из которого и исходил этот шум.
— Что… Что произошло, Йен? — ошарашено спросил Лютик, вставая на ноги.
— Цири закинула нас в другой мир.
Чародейка подошла к стене, внимательно осмотрела её, прикоснулась рукой.
— Не похоже, что она сделала это специально, — заметил Геральт.
— Очевидно, что нет, — ответила Йеннифэр, не оборачиваясь. — В какой-то момент она потеряла контроль — и вот результат. Хотя если девочка изначально этого добивалась, хотела нас проучить, то тут я её оправдывать не буду.
— Не вини её.
Чародейка резко обернулась к Геральту, и тот отступил, увидев что-то в её глазах.
— А я и не виню. Цири ещё молода и неопытна и не всегда может справиться со своими способностями. Но ты-то! Сколько лет живёшь и всё никак не перестанешь думать членом!
На этот раз Геральт заткнул свою гордость, — всё-таки происходящее зашло слишком далеко, — но ответить ему помешал Лютик.
— Так что нам делать? — поинтересовался поэт. Может, таким образом он хотел отвлечь Йеннифэр от своего друга.
— Я не чувствую портал, не знаю, тут ли он ещё или нет. Но стоять без дела не собираюсь.
С этими словами она пошла к выходу из переулка.
— А не лучше ли подождать? — спросил Лютик. — Цири может вернуться в любую секунду — и что ей делать, если здесь никого не будет?
— Она сможет нас найти, — уверенно ответила Йеннифэр.
Лютик вопросительно посмотрел на ведьмака. Тот пожал плечами и пошёл следом. Но когда он нагнал чародейку, она остановилась и сказала:
— Нет.
— То есть?
— То и есть. Я не хочу, чтобы ты со мной шёл. Можешь делать что хочешь. Без меня. Отдельно. Порознь. — Она повернулась к поэту. — Лютик, ты идёшь?
— Э-э-э, Йен…
— Ты идёшь?
— Нет, извини, я лучше останусь с Геральтом.
Чародейка оглядела их обоих, сухо сказала: «Вот и ладно. Удачи», — и стремительно вышла на улицу. Подождав минуту, Геральт и Лютик отправились следом, не имея ни малейших представлений о мире, в который попали, и о том, что их ждёт. Но вместе.
========== Охота начинается ==========
Геральт видел этот сон не впервые.
Не единожды он ложился ночью в кровать, мягкую, удобную, — такие в его мире считались роскошью, а здесь имелись почти у каждого, — закрывал глаза и возвращался в ту неприглядную корчму, снова переживал трагические события. Но в конце концов это были всего лишь сны, которые ведьмак мог контролировать: в последний момент ему удавалось или сказать что-нибудь иначе и избежать ссоры, или вытащить Цири и остальных на улицу, или ещё каким-либо образом повлиять на события и спасти положение. Но не в этот раз. В этот раз всё повторилось в точности.
И когда Геральт очнулся, сон не захотел его отпускать. Ведьмак оказался в новом, незнакомом месте, но его мысли были там, в корчме и в переулке. Даже аромат сирени и крыжовника будто бы остался висеть в воздухе.
Он лежал в чистой, белоснежной кровати, и такой же была вся комната — не чета их с Лютиком жилью. Стены, потолок, пол — во всём окружении преобладали светлые тона. Мебель — стул, стол с компьютером, маленький журнальный столик, книжные шкафы, — наоборот, была тёмной. Цвета резко контрастировали, однако, это не мешало просторному помещению выглядеть стильно. По правую руку был выход на широкий балкон, пропускавший мягкие волны утреннего света. Напротив кровати — закрытая дверь.
Геральт прекрасно помнил всё, что с ним случилось, ровно до звонка Лютика и мысли о том, что поэту никак не успеть. Однако ж, он успел. Или не он? Комната, в которой находился ведьмак, была ухоженной, но вряд ли в ней кто-то жил: ни фотографий, ни записок, ни любых других мелкий деталей, позволяющих пролить свет на личность хозяина дома. Кроме, конечно, той информации, что он был богат. Хотя Геральт сомневался, что какой-то аристократ зашёл в бедный район города прогуляться через заваленный трупами пустырь. На секунду он подумал об ещё одном варианте, но быстро отказался, решив, что даже версия с аристократом выглядит более возможной.
Ведьмак не сразу осознал, что уже несколько минут чувствует ноющую боль в правом боку. Осторожно откинув одеяло, он обнаружил, что раздет до трусов, а его живот обхватывают бинты. Кровь через ткань не проступала, что было несколько странно, так как, по представлениям Геральта, времени после ранения прошло немного — оно не успело бы полностью затянуться.
Где-то на этаже зазвучали шаги. Они возникли будто бы из ниоткуда, тихие, едва уловимые, и ведьмак напрягся, не зная, как себя вести с незнакомцем. Сможет ли он со своей раной дать отпор при самом неблагополучном раскладе? Или придётся бежать до балкона и прыгать? Но ведь где-то здесь его броня, меч…
Геральт вдруг узнал эту лёгкую, но уверенную походку, которая звучала всё ближе. А ведь ранее эта версия казалась крайне абсурдной. Но теперь многое объяснялось. И то, как его успели спасти, и заживление раны, и этот запах, который был вовсе не последствием сновидения.
Он натянул одеяло до уровня бинтов и устроился поудобнее, приготовившись к прибытию хозяйки.
Дверь напротив распахнулась, и их взгляды встретились впервые за долгое время. Ведьмака и чародейки. Геральта и Йеннифэр.
Конечно, теперь она выглядела иначе, под стать моде этого мира, но в своём неизменном стиле. Строгие чёрные брюки, белая блузка, поверх — тёмный жилет. Во всём остальном это была та же Йен, какой Геральт её помнил. «Лицо, волосы… — думал он. — Разве что взгляд… Взгляд не тот, что был в нашу последнюю встречу».
— А ты хочешь, чтобы был тот? — спросила она, но явно беззлобно.
— Нет. Меня всё устраивает.
Губы чародейки чуть изогнулись, но Геральт не смог понять, насколько искренна эта улыбка.
Ведьмак знал, что о многом должен спросить её, более того, о многом должен сам рассказать, но пока что ему хотелось просто смотреть на женщину, по которой он так скучал. Йеннифэр, похоже, не имела ничего против. Перетащив стул к кровати, она устроилась в своей излюбленной позе: нога закинута на ногу, а на них — скрещенные руки. Чародейка так же молча разглядывала Геральта, как и он — её.
— Почти год прошёл. Ты знаешь? — наконец сказал ведьмак.
— Знаю. — Она помолчала. — Бывало и больше.
— Бывало.
Геральт позволил себе ещё немного полюбоваться Йен, прежде чем перейти к делу.
— Сначала ты расскажи, — попросил он, — потом я.
— Особо и нечего рассказывать. — Чародейка вздохнула и чуть наклонилась вперед. — Мы с Лютиком не общались, но на всякий случай нашли друг друга в интернете. Оказывается, это совсем не сложно. У меня был его номер, у него — мой. Вчера он позвонил. — Она перевела взгляд с его лица на перебинтованную область. — Знаешь, Лютик хоть и выглядит пугливым, но в действительности боится не так уж и многого. Вчера я услышала в его голосе настоящий страх. — Её взгляд вернулся, и был в нём тоже какой-то отголосок страха. — Он думал, что ты уже мёртв, Геральт.
— А я был?
— Нет. Я появилась вовремя. Магия в этом мире слабее, но я смогла переместиться по адресу, который назвал Лютик. Найти тебя было несложно, учитывая количество оставленных тобой трупов. А вот вылечить… Я же не целительница. — В голосе Йен будто бы прозвучали виноватые нотки. Геральт был почти уверен, что ему послышалось. — Я сумела извлечь пулю и затянуть рану, но твоя печень…
— Я прекрасно себя чувствую. Спасибо тебе.
Йеннифэр улыбнулась, но в её взгляде сквозила печаль.
— Я знаю, когда ты врёшь. А кроме того, знаю, что справилась плохо. — Она на пару секунд прикрыла глаза, а когда открыла их — это была уже прежняя Йен: хладнокровная, уверенная, умеющая жить со своими ошибками. — В общем, для заживления печени потребуется время. Придётся помучиться и обойтись без новых драк.
