Брэен набросился на Геральта с такой скоростью, которой тот мог достичь лишь под действием эликсиров. Ведьмака спасли рефлексы. Ведьмака спас Весемир, который заставлял отрабатывать одни и те же движения сотни, тысячи раз — пока их не запомнит тело. Белый Волк отбил удар, нацеленный ему в шею, и отклонился, избегая следующего, который должен был рассечь грудь. В этот момент Кот из Йелло открылся, но Геральт не воспользовался представившейся возможностью. Он получил ещё не все ответы.

— Что это, мать твою, за милосердие? — взбесился Брэен, увидев, как отступает Геральт. — Белый Волк слишком хорош для того, чтобы сражаться в полную силу с наёмником?

— В той корчме должна была быть девушка.

— Никого там не было! — взревел Брэен и резким движением чуть было не отсёк противнику кончик носа. — Твои вопросы меня доконали! Заткнись и бейся без пощады, как… — Он вдруг замер. — О… Ты не станешь меня убивать, пока не узнаешь всё в подробностях, так? — И оскалился. — Тогда хорошо, что меня совершенно не колышет твоя история.

Брэен вновь атаковал, заряжая каждый свой удар пылающим гневом. Эти перепады настроения сильно беспокоили Геральта; Кот из Йелло за секунды приходил в ярость и так же быстро успокаивался — только для того, чтобы снова рассвирепеть. «Что всё-таки творилось в Школе Кота, — думал он с некоторой даже жалостью, — если из неё выходили такие ведьмаки?»

А ещё Геральта беспокоило состояние его меча. Серебряный клинок не предназначался для продолжительных схваток с людьми. С каждым ударом, с каждым звоном на лезвие оставалась новая зазубрина. Серебро — мягкий металл, и, если встречи со сталью будут повторяться слишком часто, Белый Волк лишится своего единственного меча.

Так что Геральт отступал, отступал и уворачивался, а меч использовал только тогда, когда вражеского удара было не избежать. Но всё это слабо помогало. Он уже заработал несколько царапин, кольчуга была повреждена в двух местах, а пластины брони с правой стороны погнулись и впились в рёбра. Всё-таки Кот был очень быстр.

Но в итоге и он остановился, полностью вымотанный.

— Уже много лет прошло с тех пор, как была разрушена наша Школа, — выдавил Брэен. — Много лет я провёл в полном одиночестве, скитаясь без смысла, без друзей, переполняемый злобой на всё и вся. Но здесь, в этом совершенно другом мире, я неожиданно стал своим. Меня нашли Новые Охотники; они дали мне цель, будущее, даже… — он запнулся, но всё-таки выговорил это слово, непривычное для любого ведьмака, –…семью. Они дали мне больше, чем кто-либо в нашем мире.

— Мы всё равно здесь чужие. Мы всегда будем здесь чужими, независимо от того, помнишь ты об этом или нет.

— Не все же такие как ты, Волк. Некоторые могут и приспособиться.

— Зачем ты им нужен? — Геральт проигнорировал этот выпад. — Я видел всё это оружие, которым пользуются охотники. Пули, мгновенно убивающие на любом расстоянии; огнемёт, сжигающий заживо за секунды; они могут без труда уничтожать целые города — то, что недоступно даже нашим чародеям. С такой мощью… зачем им ты?

Они подошли к самому главному. Геральт рисковал и затягивал битву только ради этого вопроса, с самого начала понимая, что похищение людей выходит за рамки обычной деятельности Новых Охотников. Только Брэен мог рассказать, в чём дело.

— О, я им нужен не только как солдат, но и как информатор.

— Что же ты такого можешь поведать, чего они не знают?

— Охотники ничего не знают о нашем мире, Волк. — Брэена будто распирало от чувства собственной важности. — Они с благоговением ловят каждое моё слово о нашем образе жизни, о нашей истории, о монстрах, о ведьмаках, об эликсирах и отварах…

Геральта сковало нехорошее предчувствие.

— Сколько ты рассказал?

— Всё, что знал.

— Мы же веками храним эти тайны! Мы умираем за них, но сохраняем наши секреты!

— Может быть, вы, Волки, так и делаете, — презрительно скривился Брэен. — А от моей Школы ничего не осталось, да и на мой мир, мне, в общем-то, насрать.

— Так эти бездомные… — Внезапная догадка пронзила Геральта. — Охотники пытаются сделать из них подобие ведьмаков, используя твои знания?

Кот из Йелло промолчал. Глубоко вздохнув, он выдавил очередную кривую ухмылку.

— Нам пора заканчивать, Белый Волк.

И они сошлись вновь. Но сейчас поединок носил иной характер: Геральт больше не отступал. Он атаковал всё напористее, выискивая слабости в обороне врага, а Брэен, вместо того, чтобы избегать ударов — хоть и имел преимущество в скорости, — намеренно встречал их мечом, стараясь нанести как можно больший вред серебряному лезвию.

Солнце уже давно скрылось за мрачными тяжёлыми тучами, предвещавшими безумство непогоды. Но сама буря пока не начиналась; природа затихла в ожидании, и лишь звон клинков разносился над усеянным молчаливыми трупами пустырём.

Геральт сместился и атаковал так, чтобы ранить Кота самым кончиком лезвия, но тот с силой отбил этот удар. Вместо того чтобы отступить после жёсткого стыка, Геральт снова замахнулся и резко сократил дистанцию, несмотря на то, что Брэен также двигался ему навстречу с поднятым мечом.

Их клинки встретились и завизжали, меряясь силами. Ведьмаки стояли друг напротив друга, смотрели в одинаковые глаза, ощущали горячее дыхание, запахи, энергию — и давили на свои мечи, пытаясь порезать противника его же оружием.

Геральт чуть наклонил свой клинок, и стальное лезвие Кота провалилось в одну из зазубрин. Всего на мгновение — на долю мгновения — рука Брэена потеряла твёрдость, но этого было достаточно, чтобы Геральт смог подцепить вражеское оружие. Стальной меч мягко приземлился на траву в нескольких шагах от своего владельца.

Растерявшись лишь на секунду, Брэен сложил пальцы правой руки в Аард и направил его на противника. Геральт был готов. Свободной левой рукой он ударил Кота по запястью, и вся мощь знака ушла в сторону, лишь растрепав волосы ведьмаков.

А затем Геральт пронзил Брэена насквозь.

Напрягшись, он провёл клинком ещё выше, продлевая страшную рану от живота до груди.

Повредив большую часть внутренних органов, он выдернул серебряный меч.

Брэен покачнулся и опустился на землю, даже не пытаясь устоять на ногах. Его бледное лицо побледнело ещё сильнее. Инстинктивно он ещё зажимал свою рану руками, хоть и понимал, что это бесполезно, — Геральт постарался сделать так, чтобы не помогло уже ничего.

— Чёрт бы тебя побрал, — прохрипел Брэен. — Ты ведь мог перерезать мне горло, чтобы я умер за несколько секунд… Мог пронзить сердце… Но нет, пусть Кот из Йелло ещё помучается, истекая кровью… Как благородно!

Геральт ничего не ответил. Он не собирался уходить, пока Брэен не замолчит навсегда.

— Будешь просто смотреть? Да пожалуйста. — Кот раскинул руки в стороны. — Знаешь, как бы сильно я тебя не ненавидел, я всё-таки благодарен. Последние несколько месяцев были лучшими в моей жизни… Наверное, ты всё-таки заслуживаешь знать… — Он не сводил глаз с Геральта. — Я видел в корчме эту твою девчонку… Цири…

— Ты лжёшь.

— Пепельные волосы. Меч за спиной. Шрам на щеке. Думаешь, лгу? — Что-то хищное сверкнуло в глазах Брэена. — Она была мертва.

Многие считают, что ведьмаки, эти отвратительные мутанты, порождённые богохульным путём, абсолютно бесчувственны. Это не так. За одно мгновение Геральт испытал больше, чем многие люди — за месяц: недоверие, сомнение, страх, любовь и боль от любви, надежду и её смерть; все эти чувства поглотили, оглушили и дезориентировали ведьмака. Поэтому он не заметил, как Брэен выхватил пистолет.

В последний момент, вновь благодаря бесконечным тренировкам Весемира, он выставил перед собой Квен, не имея ни малейшего понятия о том, сможет ли помочь знак, — да и даже не успев подумать об этом.

Первая пуля врезалась в невидимую преграду и отрикошетила в сторону, пробив лобовое стекло фургона охотников. Вторая разнесла ослабленный барьер и вонзилась в живот, с правой стороны.

Геральт выдохнул и согнулся.