Три... Три! Три объездных пути, на каждом расставлены люди, подмога, а этот — просто запасной вариант, ведь по этим убитым временем дорогам не ездит никто уже лет сто.

Проклинаю всё на свете, в том числе и свои ноги, когда сквозь потасовку, что остаётся позади, слышу ещё один оглушительный выстрел и разъярённый голос блондина.

— Лера!!!

Он тянет последнюю букву моего имени, эхо раздаётся даже меж деревьев, спугивая с их веток стаи птиц. А я бегу... Бегу и практически забываю, как при этом дышать.

Снова окольные пути, подворотни, какие-то заброшенные дома, но я не останавливаюсь ни на миг, понимая, что даже моя секундная одышка может стоить мне жизни.

Я одна, одна здесь. Все силы Макс раскидал по четырём точкам, а сам же оказался под прицелом Мироновской шавки, следящей за нами ещё от той самой витрины, где мы встретились. На своей чёрной Хонде он наверняка последует за ним с Наташей до самого выезда, дабы убедиться, что Максим не остался и не бросится за мной.

Надеяться не на кого, тарабанить в дома нет времени, а оборачиваться — подобно смерти, потому что я до остановки сердца боюсь увидеть поражение Максовского товарища и слежку за собой. Если победит — догонит, вернёт, точка. Большая жирная точка на моей жизни.

Ноги несут уже словно на автомате, асфальт напоминает тягучий песок, глаза перестают держать фокус и частенько размывают передо мной картину, но я из последних сил напрягаюсь и вижу перед собой до боли знакомый дом. А затем и машину, из которой показывается когда-то родная фигура.

Не перестаю бежать, абсолютно забывая, что я посреди дороги.

Свист тормозов, чуть не улетевший с трассы водитель кричит в окно какие-то ругательства, и я понимаю, что внимание Морта теперь полностью направлено на меня. Сквозь дымку усталости я не сразу различаю его эмоций, только и успеваю что подлететь, схватившись за его чёрный пиджак.

— Слава... — из-за сбитого дыхания едва удаётся произнести его имя, я практически повисаю на его шее, замечая теперь, как он ошарашенно таращится и инстинктивно подхватывает, когда силы решают меня покинуть, — помоги...

Мы всё ещё в палате, он рядом, сидит на моей кровати, пока я медленно вещаю и погружаю его в последние события. Но то, что я вспоминаю — лишь в моей голове. Ему я позволяю слышать только малую часть правды, что включает в себя день, когда Макс покинул наш дом и оставил меня одну.

Из моего рассказа Морт услышит совсем иную историю.

— В день, когда мы были у врача, я сказала Максу не всю правду... — и я говорю это поджав губы, опустив голову, даже немного сжав ладонью простынь, — у меня нашли опухоль, Слав, — поднимаю голову и вижу, как глаза Михайлова ни на шутку расширяются, — и именно это отведённое нам время мы и выпросили у Миронова, а после... — даже всхлипываю для драматичности, и меня забавляет тот факт, что в этот момент Морт вдруг сжимает мою ладонь, — после мы просто не могли принять тот факт, что нужно будет прощаться. И, возможно, навсегда. Поэтому Макс и сообщил Глебу мои координаты, откуда тот меня и забрал.

Ещё для полноты картины я в красках описала свои эмоции, свои чувства, и то, что совсем недавно каким-то чудом мне удалось ускользнуть от его взгляда и скрыться в толпе снующих в метро людей. Что за зовом внутреннего голоса решила сбежать сюда, чтобы увидеть его, возможно, в последний раз.

На этих словах я и сжала ответно его ладонь, растворяясь в его взгляде и непроизвольно пуская слезу.

— Просто хотела, чтобы ты всё знал... — снова всхлип, но теперь он подсаживается ближе и обнимает меня за плечи.

Так крепко, что мне начинает казаться, что дал наконец волю чувствам и теперь сжимает так, будто хотел этого два года. Неподдельно, не фальшиво, даже на минуту заставляя меня поверить, что действительно скучал. А когда отпрянывает, вижу стоящую влагу в его глазах и совсем схожу с ума, пытаясь понять, как справиться с тем комом, что по непонятным причинам стоит в горле.

Я ведь умерла для него однажды, так пусть умру и наяву...

Но вопреки всему я не могу ответить тем же. Не могу найти в себе былых чувств, которые позволили бы обнять его с такой же любовью. На минуту от самой себя противно, но я всё же увожу взгляд и смотрю куда-то в окно, пытаясь думать о том, где сейчас Макс. Точнее, где сейчас Макс и Алеся, ведь по моим меркам они уже должны быть на пути в психушку, откуда она уже никогда не выберется.

И я не позволяю даже тени улыбки показаться на своём лице, лишь плавно перевожу взгляд от окна к телефону Михайлова, на которое недавно пришло сообщение, отправленное Лесей под диктовку Макса.

Мне не стыдно. Нет.

Наверное, за это время я успела выжить из ума.

И в своих планах я уже отчасти начала напоминать себя Миронова, особенно в тот момент, когда решилась лишить Морта счастья. Точнее, того, что он называл счастьем. Того, ради чего он отказался от меня и заставил в один злополучный день потерять человечность и веру.

Только за это блондину и спасибо. Если бы не он — я бы никогда не смогла впустить в свою душу ту нужную часть жестокости, которой порой так не хватает, чтобы пробить себе путь к лёгкому дыханию.

Мне не стыдно.

Не стыдно...

Дорога довольно не долгая, Максим уверенно держит руль одной рукой и сворачивает на обочину.

Выходит к небольшому магазинчику и возвращается с бутылкой воды, чуть напрягаясь, когда видит начинающую приходить в себя Лесю на заднем сидении.

Девушка держится за голову и пытается скрыть нарастающую панику, что совсем не выходит. Руки бесконтрольно дрожат, губы застывают в немом вопросе, прежде чем испуг позволяет вымолвить хоть что-то.

Один глоток, брюнет бегло оглядывается по сторонам и садится за руль, отъезжая в более пустую местность и колко глядя в зеркало заднего вида, давая девушке понять, что её бунт тут будет лишним. Правильнее даже сказать — бесполезным, ибо против него она лишь пыль, которую он легко усмирит.

Первый поворот, он давит по тормозам и ставит на ручник, оборачиваясь к вжавшейся в сидение шатенке и не жалея железа в своём голосе.

— Пикнешь — пожалеешь. Не стоило тебе приседать Морту на уши и прикидываться овечкой ценой чужой жизни. За всё нужно платить, — Макс как никогда серьёзен, он блокирует двери и держит девушку в плену своего взгляда, предупредительно вещая с водительского места.

— Прошу тебя... — её голос дрожит, но взгляд Макса непоколебим и холоден, словно в нём вся злость той, ради которой он всё это делает, — пожалуйста, — ещё одно слово, но ему плевать. Эмоции прорываются сквозь маску лишь тогда, когда Леся отчаянно решается на последнее и единственное, что имеется за спиной среди пустого багажа с малюсенькой правдой, — я беременна...

====== Глава 43. Вернуться к началу ======

Моя эпичная история имела свои последствия и практически вымотала меня в буквальном смысле.

Я протяжно зевнула, а после, как ни в чём не бывало — едва не вырубилась. Только Морт старался держать меня в чувствах, словно ожидая, что я что-то скажу.

Не знаю даже, как объяснить... Видимо, он надеялся на детали и углубление в моё состояние, хотел услышать, что всё может обойтись, просто нужны большие деньги. Либо же я попрошу помощи и тогда он хоть на долю сможет искупить свою вину, подключив лучших врачей и взяв на себя полную материальную ответственность. Чёрт, да его глаза буквально кричали о том, что он в лепёшку расшибётся, стоит мне только рот раскрыть.

Но ничего не происходит.

Я молчу, ухожу от его немых вопросов, источаемых из огромных напуганных глаз. А немного позже всё же воплощаю задуманное и намертво отрубаюсь, не приходя в сознание все следующие сутки. Пожалуй, именно это моего организму и было нужно, учитывая последние пару недель.

На следующий день первое, что меня встречает — свет из приоткрытого окна.

Больничная палата освещена не полностью, но мне этого и не нужно. Сейчас меня похлеще даже самых ярких лучей греют сообщения от Макса.