Сначала он пишет о том, что доставил Наташу в безопасное место. А затем, что его человеку всё же удалось вырубить Миронова. Подмога подоспела чуть позже, ублюдка связали, а далее — лишь светлый путь, затуманенный слегка, но сквозь этот туман я вижу надежду на существование без него.

Максим поклялся, что его упекут туда, откуда не выбраться. Открытым оставался лишь вопрос с Алесей, о которой он почему-то умолчал.

Макс сворачивает с заданного курса и попутно набирает чей-то номер, чертыхаясь каждый раз, как остаётся без ответа. Четвёртый, кажется. Кусает губы и искоса поглядывает в зеркало заднего вида на шатенку, выплакивающую, по всей видимости, все слёзы разом. Всё, что копилось такое долгое время.

Отводит взгляд, снова поджимая челюсть и отбивая пальцами по рулю нервный ритм, после чего решается набрать сообщение.

Езды где-то в районе двадцати минут, с заднего сидения всё ещё раздаются всхлипы, но их перебивает долгожданный входящий, и брюнет резво клацает по экрану на кнопку ответа.

— Вишну, брат, — говорит на выдохе, тут же врубая поворотник и сворачивая во дворы, — ты нужен мне. Сейчас.

Считанные минуты, его авто оказывается в пустом дворе немногочисленных малосемеек. В одной из них живёт старый приятель, который, по его мнению, выручит, не задавая лишних вопросов.

Хотя, во избежании большинства из них, Макс и отправлял ему сообщение, в котором чётко обозначил границы своей слабости. Он попросту не сможет так поступить с Лесей, не сможет вести её за руку в психушку и не оставить на сердце отпечатка её глаз, которые всю дорогу смотрят с искренней мольбой. Они уже стали хрустальными от влаги, и брюнет то и дело отвлекался на дорогу, хоть она и вела неизменно прямо, будучи абсолютно пустой.

Сейчас же он снова отбивает пальцами по рулю какой-то сбитый ритм, а после чуть ли не вылетает из машины, когда из одного из подъездов едва показывается его друг.

Он хлопает дверью и летит навстречу Гоше, сгребая того в братские объятия. Ещё раз вкратце объясняет ситуацию и просит его лично доставить Лесю по назначению, но Вишну вдруг заостряет внимание на его автомобиле и щурится, немного хмурит брови.

— Что она делает? — после его вопроса Макс разворачивает к авто и уже спустя пару секунд несётся к нему на всех парах.

— Леся!!! — за всеми мыслями он и забывает, что оставил на приборной панели заточку. И девчонка видимо решила, что острый предмет — её единственное спасение.

Она чуть постанывает от боли, до последнего стараясь не кричать. Но срывается, когда уже руку практически не чувствует, а Макс вырывает из пальцев холодное оружие и вытаскивает её с машины.

— Отпусти! — трепыхается, не боясь запачкать того кровью и наверняка создаёт не самое лучшее впечатление, когда за всей развернувшейся картиной всё ещё наблюдает Гоша. — Лучше сдохну, чем вернусь туда! Пусти, умоляю! — её истерический вой лишь в пределах троих. Она старается хныкать себе под нос и не привлекать как такового внимания, но срывается раз за разом, когда Вишну подключается и забирает заточку себе, а Макс крепко скручивает по рукам и не даёт пошевелиться. Ожидает, видимо, когда припадок закончится.

— Мои объяснения нужны? — Макс изо всех сил старается сдерживать бунтарку и мимолётом обращается к товарищу, который только и делает, что головой мотает. — Тогда помоги. В кармане, — кивает на свои спортивки и открыто намекает, что нужно делать.

А Гоша и не медлит, достаёт из кармана тюбик со шприцем и вовсе не теряется, лишь с каменным лицом заполняет его и вгоняет шприц Алесе в предплечье.

— Вот так... — Максим медленно смещает ладонь и зажимает девушке рот, озираясь по сторонам, — умница, — немного выжидает, прежде чем она не успокоится.

Его пальцев касается влага, которая, очевидно, стала последней слезой из открытых бешеных глаз. А после шатенка ушла в забытие, обмякая и повисая на его руках.

— Справишься? — Макс с надеждой смотрит в глаза другу, пока тот резво усмехается и закатывает глаза, давая понять, что другого выбора у него вроде как и нет.

— А куда денусь? — подходит ближе и берёт Алесю на руки, разворачиваясь и шагая с ней к своему автомобилю. Вдогонку летит что-то вроде невнятной просьбы обработать и перемотать руку, но Гоше, как выяснилось, объяснять не надо. — Разберусь.

— Спасибо тебе, — брюнет выкрикивает искреннюю, на его взгляд, благодарность, на что Вишну только разворачивает и единожды кивает, мол, должен будешь.

Ответный благодарный кивок, он пытается выдохнуть и взять себя в руки, тянется за сигаретой. Подкуривает и снова садится за руль, опуская глаза на пассажирское и находя там свой телефон. На нём красуются три пропущенных от Леры, но он решает сперва докурить, набрать полную грудь воздуха и, наверное, выкурить ещё одну. А после он обязательно ей перезвонит.

Только немного позже.

Обязанности врачей исполнены сполна, мне больше не нужна их помощь, поэтому потихоньку и мельтешу по палате, снимая с себя больничный халат и облачаясь в свои тряпки. Умываю лицо холодной водой и напоследок смотрю в окно, практически не замечая, как в палате оказывается Морт.

— Уже уходишь? — в его вопросе удивление, испуг и горечь одновременно, он будто понять не может, какого чёрта я так быстро пытаюсь отсюда уйти.

— Слушай... — хлопаю ресницами и глаза опускаю. Ну не могу же я ему сказать, что со мной всё в порядке, — я не хочу умирать тут, на больничной койке и в окружении людей. И тем более, тебя... — чуть протягиваю последнее, подходя к нему ближе и не решаясь поднять на него взгляд, — я не хочу, чтобы ты это видел. Я уже однажды умерла в твоей памяти, так пусть хоть сейчас я останусь в ней живой.

Улыбаюсь, смущённо как-то. Никак не могу понять, какой чёрт меня сейчас держит и не даёт с места двинуться. Мальчишка смотрит до одури затравленно и искренне, я даже готова поклясться, что влага в его глазах снова вступает в свои права. Но на смену жалости вдруг приходят вспышки воспоминаний, что таят в себе память о нём с Лесей. Об их предательстве, отношениях, предстоящей помолвке и, в конце концов, того, чего я была лишена всё это время — спокойной и счастливой жизни.

Злость снова бурлит по венам, я непреднамеренно сглатываю и отчего-то решаюсь ни минуты более здесь оставаться.

Кидаю через плечо слова прощания и топаю до двери, но та вдруг резко передо мной хлопает. Выставленная передо мной рука Морта, он закрывает мне путь и будто решается на отчаянный шаг, ибо я слышу, как дрожит его голос и с каким трудом ему даётся каждое слово.

— Не уходи, — вдох, глоток воздуха, глаза в пол, — я умоляю тебя, останься. Я не прощу себе, если потеряю тебя во второй раз.

Теперь его взгляд соприкасается с моим, а я что есть силы стараюсь отодвинуть от себя грызущую голову совесть. Хотя при этом оказывается дико сложным стоять с гордо поднятой головой.

— А как же Леся? — клянусь, где-то в глубине я сейчас просто себя ненавижу. — Она тебе лишь написала, что сваливает, и ты тут же готов переметнуться? А ты не ищешь сложных путей, смотрю, — и блять, я готова просто выбежать из этой больницы, чтобы побыстрее оказаться за её пределами, чтобы сползти по ближайшей стене и просто зарыдать в голос оттого, что со мной стало. — Я лучше напоследок повидаю родителей, какими бы они не были... — чувствую, что мне нужно говорить размереннее и тише, иначе водопада из глаз не избежать в ближайшие минуты. — Прости...

Толкаю его плечом и хватаюсь за ручку двери.

Вылетаю, бегу по коридору и едва стараюсь не ускоряться, дабы не выглядеть сумасшедшей перед людьми в белых халатах.

Несколько этажей, несколько пролётов, ноги несут, как заведённые, совсем скоро я оказываюсь на парковочной площадке и сворачиваю куда-то во дворы, мотыляя головой и пытаясь понять, никто ли за мной не следил.

И как только в поле своего зрения никого не нахожу, сваливаюсь на ближайшую лавку и закрываю лицо обеими руками.