Самое главное, что в доме не было зеркал.

Я и понятия не имела, как выгляжу, ровно до того самого момента, как всё случилось на одной из улиц родного города.

Именно его парни выбрали для рокировки, как бы смешно это не звучало. Ну, или уместней было бы сказать — бартер, учитывая то, что меня собираются обменять на Наташу.

В тот день Максим прислал мне сообщение, указав в нём место встречи. А я и рада была, что он позвонить не решился, потому что его голос сквозь расстояние стал бы для меня убийственным. Благо, он это понимал.

Последняя сигарета перед выходом, я сижу на шатком стуле в кухне, закинув ноги на стол. Смотрю в маленькое окошко и едва-едва улыбаюсь, вспоминая наши последние три месяца. А потом и все два года, за которые мне пришлось познать свою новую жизнь.

Развёрнутый на сто восемьдесят мозг, и я всё ещё пытаюсь судорожно соображать и вспомнить, что же осталось от прежней меня. От той, которая спасла Лесю и держалась за жизнь только благодаря мыслям о Михайлове. А сейчас... сейчас я бы могла лицезреть в себе отражение Миронова, если бы в этом доме было хоть одно зеркало.

Глубокий вдох.

Тушу сигарету и медленно топаю к двери, закрывая ту на ключ и пряча его под один из камешков. А дальше — шагаю в сторону той самой улицы, на которой и должно всё произойти. На которой я вновь увижу Глеба и смогу в полной мере ощутить его руки. Он наверняка сгребёт меня в охапку, и я должна буду терпеть, покуда не буду уверена, что Наташа в безопасности.

В голове от и до выстроен план, который я прогоняю сквозь сознание уже, наверное, в тысячный раз. За этим и не замечаю, как оказываюсь у цели. Точнее — через улицу. Стараюсь до бесконечности оттянуть последние минуты, начиная дышать глубоко и прерывисто, и даже как-то бесполезно пытаясь взять себя в руки.

Сообщение на телефоне вещает, что время поджимает.

Он ждёт.

Отправитель Макс, читаю его имя и в горле словно застревает что-то, не могу дышать. Не могу стиснуть зубы и хотя бы постараться протолкнуть тот ком, что стоит в горле каменной глыбой. Не могу заставить себя поверить, что вижу это имя не в последний раз.

Убираю на ходу телефон и останавливаюсь ненадолго, прямо напротив какой-то витрины. Наконец вижу своё отражение, что вынуждает медлить ещё на неопределённое время. Я бы могла с уверенностью назвать себя иссохшей, даже синяки под глазами давали мне повод задуматься, почему люди меня ещё не шугаются. Заметные на груди вены, вздутая на лбу венка... просто набор какого-то недонаркомана, который шастает по городу в поисках дозы.

— Готова?

Короткий испуг и резкий разворот.

Вижу позади себя Макса, уставляясь на него потухшими глазами.

А мне разве можно быть неготовой?

Вот и киваю, не дожидаясь, пока он ещё что-то скажет. Лишь быстро удаляюсь, потому что мне нельзя находиться рядом с ним дольше минуты. Слишком велик риск того, что всё полетит к чёрту, когда сердце даст слабину.

Бодро топаю через улицу и в смятении мыслей даже забываю, куда иду. Только голос останавливает, заставляя подскочить на месте.

— Ко мне так спешишь?

Небольшой проулок, где оперевшись на стену стоит блондин с сигаретой в зубах.

Всё такой же напыщенный, с фирменной ухмылкой и дьявольскими глазами. А рядом — Наташа. То ли чуть сгорбленная, то ли до жути сжатая, да и видок её оставляет желать лучшего. Подбородок дрожит, а голова виляет из стороны в сторону. Вот только ей и говорить не нужно, я читаю всю скорбь в её глазах. Они будто не перестают просить прощения, словно её обязанность — держать Миронова возле себя вечно. А сгорбившаяся поза — лишь результат неимоверной давки на плечи, когда она несёт тяжкий крест того, что считает себя виноватой во всём, что сейчас происходит.

Но это отнюдь не так. Я благодарна, благодарна ей за подаренное мне счастливое время и надеюсь, что ещё смогу отблагодарить. А пока я только скалюсь, когда этот урод толкает её в шею и заставляет шагать, параллельно маня меня пальцем.

— Можешь быть свободна, — кидает ей вслед, оставляя в голосе максимальную неприязнь, — предателям место в одной шайке, так что передавай братцу привет.

Он не ведёт её под руку, не сопровождает. Складывается впечатление, что с этого момента он вообще забывает о её существовании. Вот и подходит ко мне так быстро, что и сообразить толком не успеваю.

Ната только скрылась за углом, а его мёртвая хватка уже на моей руке, и я практически за ним не поспеваю, только стараюсь не споткнуться, покуда тащит за собой. Переулками, окольными путями, но вскоре мы выходит на какую-то дорогу и он грубо заталкивает меня в свой автомобиль, на водительское. Толкает и дальше, заставляя перелезть на пассажирское, садится за руль и давит на газ, а я стараюсь максимально держать себя в руках и видеть всё вокруг до крупинки ясно.

Все улицы, все дороги, я зачем-то запоминаю всё, словно мы и не по моему родному городу движемся. И спустя минут десять езды выезжаем на односторонку, где до жути узкий путь преграждён каким-то микроавтобусом, увидев который Миронов тихо чертыхается.

— Дружище? — возле дымящегося капота стоит какой-то парень и размахивает руками, призывая на помощь.

— Что ещё, блять... — блондин дёргает ручник и нервно поджимает челюсть, поглядывая в зеркало заднего вида. За нами никого. — Что случилось? — высовывает светлую голову в окно и громко спрашивает, когда тот парень начинает шагать к нам.

— Я сбил какого-то зверя и влетел! Христа ради, помоги, не то так и простоим тут.

По выражению лица Глеба мне удаётся понять, что он уже трижды успел пожалеть, что из всех выездов из города выбрал именно этот. Но деваться ему некуда, поэтому я тихо кладу ладонь на его руку и приближаюсь к нему, тихо шепча на ухо.

— Мы можем развернуться...

Выгляжу жалко.

Убитая, потрёпанная неврозом и слезами, я недавно перешагнула черту из хорошей жизни в ад, а теперь помогаю Сатане увезти меня от этой благополучной жизни ещё дальше. Но Глеб лишь улыбается, наклоняясь ко мне ближе и начиная тянуться рукой к бардачку.

— Конечно можем, — его ухмылка вещает лишь о том, что у него и в планах не было помогать этому бедолаге, — я просто спущу пар на этом придурке, он своровал моё время.

Улыбается, незаметно изымает из бардачка небольшой ствол и прячет за ремень. А я сглатываю. Настолько громко, что, кажется, даже тот парень слышит.

— Ну давай посмотрим, что там у тебя, — Миронов выходит из машины, и мы оба слышим его фальшиво приветственный голос.

Я смотрю, смотрю с замиранием сердца и еле сдерживаюсь, дабы не закрыть лицо руками.

Тот парень... он смотрит прямо мне в глаза и кивает, единожды, практически незаметно.

Он хочет пропустить Глеба вперёд, но тот лишь услужливо указывает рукой и пропускает парня первым.

Сердце бьётся бешено, я не слышу, о чём они успевают говорить, но я чётко вижу, как Глеб достаёт ствол.

Секунда, пальцы сжимаются в кулаки настолько, что ногти впиваются в ладони, я набираю полную грудь воздуха и что есть силы воплю, наверняка распугивая в лесочке напротив всю живность.

— Осторожно!!!

Истошный вопль, парень резко разворачивается и бьёт каким-то предметом Миронова по голове, видимо надеясь вырубить. Но эта стойкая сволочь лишь теряет контроль на мгновение, а после начинается борьба. Она даже более походит на схватку, и с раскрытыми до невозможности глазами я не перестаю наблюдать, пока парень не перехватывает руку блондина и до моих ушей не доносится выстрел. В воздух, в небо, куда-то ввысь... Лишь прикрикиваю, пока парень изо всех сил старается одержать победу, успевая крикнуть мне вопящее:

— Беги!!!

Нет времени, судорожно дёргаю ручку и открываю дверь, изо всех ног бросаясь обратно. Кажется, я не чувствую под собой земли, страшась того, что в одиночку моё спасение в лице знакомого Макса может не справиться. Ведь кто знал, что Глеб поедет именно по этой чёртовой дороге, которую будет стеречь лишь один.