«Вот старый я чёрт, позабыл,

А баня давно уж поспела.

Ни с кем давно не говорил,

Не остановишь это дело.

Пусть молодёжь пока идёт,

А то сидят тут и скучают.

Им уж, наверно, невтерпёж.

Вишь, как друг дружку прижимают.

Идите, веник, ковшик там,

А мы тут выпьем со Степаном.

Эх, Александра хороша.

Да, славная сойдётся пара».

Им дед огарок дал свечи,

Чтобы в потёмках там не мылись.

Они, довольные, ушли,

А то сидеть уж притомились.

«Ну что, Степан, ты наливай.

Семья-то у тебя большая?»

«Да нет, один лишь сын пока.

О дочке мы с женой мечтали.

Теперь уж, видно, не судьба.

Хозяйство, дом – всё отобрали.

Сослали вот теперь сюда

И «кулаком» ещё назвали.

За что? За то, что я трудом,

Своим трудом поднял хозяйство.

Построил сам хороший дом.

Не побирался и не клянчил.

А те пьянчуги и воры,

Что не хотят совсем работать,

Те новой власти, знать, нужны,

Чтоб разбазарить всё в два счёта».

И затянулся разговор

О новом, старом. Что же лучше?

В стаканы лился самогон,

Хрустел солёненький огурчик…

А в бане пар обнял тела,

И шлёпал веничек кедровый.

Такая свежесть, чистота,

И веник хлещет снова, снова.

А телу хочется ещё,

И ковшик льёт на камни воду.

И жар захватывает всё,

Сжимает всё, и нет свободы.

Вот жара схлынула волна,

Тепло струится внутрь по телу.

Такая нега разлилась,

Смола стекает вниз по стенам.

Водой облился ледяной,

И снова в жар, а веник хлещет.

И тело дышит чистотой,

Душа внутри аж вся трепещет.

Довольны банею вполне.

Вдыхая свежий запах ночи,

Они сидели при луне,

И хорошо им было очень.

Иван пошёл сказать, чтоб дед

Шёл в баню мыться со Степаном…

Бутыль пустая на столе,

А с нею рядом два стакана.

Дед завалился на печи,

Степан лежал внизу, на лавке.

Тихонько спали мужики,

Знать, не судьба помыться в баньке.

Он тихо затушил свечу

И вышел из дому, а в небе

Как будто кто из звёзд вверху

Раскинул сказочные сети.

И вот, как в сети рыбака,

Как будто рыба в море синем,

Попалась яркая луна,

И нет оттуда ей спасенья.

И от прикосновенья рук

Им тоже нет уже спасенья.

Дурманил разнотравья дух

На сеновале в мягком сене.

Одежда прочь, и шёпот губ.

Слова любви, томленья звуки.

И нежные касанья рук,

И предвкушенья сладки муки.

Пульс учащается, и кровь

Всё заполняет до предела.

И ощущенья, как вино,

Все растекаются по телу.

А руки, медленно скользя,

Волнуют бугорки и ямки.

И звуки в воздухе парят.

Дыханье стало очень жарким.

Рот приоткрыт, и поцелуй

Сливает губы с замираньем.

Не стало ничего вокруг.

Желанье правит их телами.

Он и она, и ничего

Для них сейчас не существует.

Она волнует лишь его,

Он лишь её одну волнует.

И гроздья поцелуев вновь

Ласкают трепетное тело.

Набухла и твердеет плоть,

Страсть раскалилась до предела.

Томленье, стоны, нежность рук.

Всё ближе, ближе то мгновенье.

Соединенье сладких губ

Усиливает возбужденье.

Чем ближе миг, тем слаще вкус,

И мыслям не подвластно тело.

Ещё чуть-чуть, ещё чуть-чуть!

Её желанью нет предела.

Волна по телу, всё дрожит.

Любовь стремится к высшей точке.

Движений нарастает ритм,

И разливаются потоки.

Потоки страсти изнутри,

Лаская, движутся по телу

И, словно снежный ком с горы,

Сначала катятся несмело.

И, на пути сметая всё,

Вдруг превращаются в лавину.

И вот её волна несёт.

Всё нарастает нестерпимо.

То отступая, то опять,

Накатывает вверх, бросая.

И он уже не в силах ждать

И с ней на пик волны взлетает.

Ещё немного, и они,

Упав, лежат в изнеможенье.

Ещё пульсирует в крови

Сок сладострастных ощущений.

Приятно нежное тепло.

Она и он лежат, обнявшись.

Они забылись, рассвело.

Луна поблекла в солнце вставшем…