— Учится, — Нэт улыбается со всей своей детской непосредственностью и берёт меня под руку, продолжая вести за собой.
Ну конечно, начинать всё с нуля, так всем вместе. Куда ж без этого...
Единственное отличие — одну парту с ним на двоих больше не делим.
Ладно... вру. Второе отличие — мы так и не общаемся. Только взглядами на перерывах перекидываемся, когда собираемся вместе, будь то коридор или столовая. Но я тщетно пытаюсь находить отговорки и прятаться то в туалете, то в библиотеке. Хотя, кому я рассказываю, всё равно рано или поздно отмазки кончатся, и придётся вступить в диалог.
— Как насчёт пива с креветками после пар? — кажется, роль главного алкоголика нашей компании потихоньку переступает от Морта к Наташе. Тоже мне, пиволюб.
— О, с радостью, — саркастично подмечает Лера, тыкая пальцем на пока ещё плоский живот.
— Бля... — Морт разводит руками в стороны, пытаясь поговорить с нами глазами. И они несут печальное: «Во имя равноправия». — Может, в другой раз? — и Леру ещё так приобнимает, потому что гормоны этой девчонки теперь правят балом, и пьёт он исключительно с позволения госпожи. Даже смешок непроизвольно вырывается. — Это не смешно!
— Конечно не смешно! — руки примирительно выставляю, но по закону жанра начинаю смеяться ещё больше, в конце концов не сдерживаясь. — Мы выпьем за твоё здоровье, — в бок Наташу пихаю, и та принимает эстафетную палочку, после чего слышу от Славы в нашу сторону тихое и печальное «Козлы».
— Я, пожалуй, откажусь, — голос Глеба заставляет взгляд на него перевести. А ещё он плавно снимает с лица искреннюю улыбку. — В зал сгоняю, грушу побью, — лицо себе побей, индюк...
Тем лучше. Меньше неловких ситуаций и нелепых взглядов, даже проще будет.
Опять молчание, жутко неловко. И я ни на что другое не решаюсь, кроме как извиниться и отлучиться в уборную, потому что находиться вот так близко — пока ещё выше моих сил.
А в туалете — сигаретка, которая приятно успокаивает. Но только до тех пор, пока в голове вдруг не складывается два и два.
Оксана... я ведь не видела её уже сколько? Четыре дня? Пятый? Ну, с того самого момента, как девчонка вернулась. Зато я точно видела её авто на заднем дворе, а это значит, что она ещё там, в общежитии. И именно с её появлением с Гошей произошёл невообразимый пиздец, который вязался только с появлением этой сучки.
Моментально тушу сигарету и вылетаю в коридор, чуть ли не бегу. Останавливает Нэт, окрикивая меня. И у меня, право, нет другого выхода, кроме как рассказать ей всё. А точнее: как сильно я хочу сказать этой стерве пару ласковых. Как, возможно, хочу хоть немного потаскать её за волосы. А ещё, быть может, хочу дать пинка, чтобы она катилась от нас куда подальше.
Как ни странно, Наташа даже меня не тормозит. Только просит быть аккуратнее и предупредить препода. В конце концов, только появилась, и уже исчезаю.
Также быстро лечу в аудиторию и нахожу за преподавательским столом лектора. Откашливаюсь, будучи в дверях. А сама вспомнить пытаюсь, как его, блин, зовут!
— Извините пожалуйста, — о да, всегда срабатывало. Усатый дядечка даже очки приспускает, улыбается слегка. — Такое дело... — мнусь, прохожу в аудиторию, будто слов собственных стесняюсь. — Женские дни врасплох застали, можно с последней пары отпроситься? — Боже, я ещё и губы кусаю, и подол юбки мну. Ну точно — школьница.
— Кескевич... — выдыхает так по-доброму, очки и вовсе снимает. — У тебя, смотрю, каждый день — женский. — Это он что сейчас, раскусил меня так? — Иди, но только завтра чтобы — как штык!
Чёрт, я аж по стойке встаю и чуть честь ему не отдаю, как солдат боевой. Осталось только сказать «Есть сэр!», но благо, кусочки логики ещё присутствуют, и я просто искренне его благодарю и вылетаю за двери.
С такой же скоростью несусь и до общежития, напрягая память и усердно вспоминая, где обитает эта шумоголовая, чтоб её...
Влетаю на второй этаж, сжимая пальцы в кулаки и вспоминая, как Нэт просила быть аккуратней. Интересно, что она имела ввиду? Опасаться её боевых навыков, или же не войти в раж и не оставить её мозги на стенах?
Ай чёрт с ним, буду действовать, исходя из ситуации.
Кровь в жилах закипает, скулы сводит авансом, я наконец останавливаюсь перед её дверью, сжимая пальцы в кулак и стукая по этой двери так, что если не снесу к чёрту, то точно вмятины оставлю.
С той стороны движения никакого, повторяю операцию. И так трижды, пока не закипаю окончательно и не хватаюсь за ручку, с упором на ту нажимая.
Примерно тогда и настигает всепоглощающая эмоция «рукалицо», потому что я, блять, долбилась в открытую дверь.
Несмотря на то, что на дворе день, в квартире темно. И опять дежавю, стоит увидеть наглухо задёрнутые шторы.
Прохожу медленно, крадусь зачем-то. Тихонько закрываю дверь и прохожу дальше, не разуваясь. И удивление себя ждать не заставляет, когда среди разбросанного по комнате хлама вижу Окс.
Такое чувство, что давеча тут орудовали воры. Иначе объяснить этого погрома я не могу. Ну, либо это её бесы наружу выползали, и она персонально всё разнесла. И теперь сидит себе на полу, облокотившись на кровать и хлестая виски прямо с горлышка.
— Убить меня пришла? — её мёртвые глаза смотрят на меня с... надеждой? Нет. Игра воображения. Они до чёртиков пустые. Что тут, твою мать, творится? — Как раз вовремя, — ещё и бутылкой мне салютует, зазывая к себе. — Даже сопротивляться не буду, — делает глоток и даже не морщится.
— Эм, — выбивает из колеи, вводит в ступор, и я воровато осматриваюсь, пытаясь понять хоть что-то. Ещё бы вспомнить, зачем пришла. — И который день? — киваю на бутылку в её руках, понимая, что она не единственная. Об этом говорят отёки под глазами и измученно-уставший вид. Ещё бы, столько пить.
— Понятия не имею, — разводит руками, даже предпринимает попытки подняться. Провальные попытки.
— Устала быть дрянью? Перезаряжаешься? — не кулаками, так словами. Да, Кескевич?
— Ха, — только сейчас замечаю, что с её волосами. Не дурно... — сечёшь фишку, — не огрызается, не прыскает ядом... да в чём дело?!?
— Я, вообще-то, поговорить хотела, — выдерживая паузу, собираю пальцы в замок и невинно выдаю, наблюдая за её подавленной физиономией. — Ну, ещё пару волос тебе выдрать, — она что, усмехается? — Возможно, выбить пару зубов.
— Так вперёд, — снова разводит руками, отставляя бутылку, — вот она я. Беспомощная и беззащитная, — блять.
Брови хмурю, губы поджимаю, пока она смотрим взглядом своим выжидающим. Но, так и не дождавшись, фыркает, снова хватаясь за горлышко.
— Ну и не мешай тогда, — мордаху свою обиженную отворачивает и снова принимается вливать в себя пойло.
Примерно с минуту ещё стою, а потом не выдерживаю. Подхожу, нагло бутыль из её рук забираю и остаюсь рядом стоять, заставляя её поднять голову свою бестолковую.
— Эй, отдай... — ручонки свои тянет, жалкое зрелище.
— Спасибо, — выдаю вдруг, и её правая бровь ползёт вверх, мол, за что это? — За то, что показала, как я буду выглядеть, если нахуй сопьюсь.
— Хм, — снова танго её покусанных губ, а руки балластами падают на пол. — Ну ведь знала, не до конца я бесполезна...
— Да что с тобой, мать твою!? — не сдерживаюсь настолько, что хочется пнуть эту девку, вот только нога не поднимается.
— Слушай, — так, судя по тому, что ладонью она на кровать опёрлась, следует ожидать, что сейчас встать попытается, — вместо того, чтобы мне тут нотации читать — иди лучше к друзьям, к мужику своему, который тебя, блять, любит! — О-о-о, судя по тембру, не сложно догадаться, что в этом пьянстве неразделённые чувства виноваты. Странно только слышать это от снежной королевы. — Ну перепутал малость, ну с кем не бывает. Просто не повторяй моих ошибок и не теряй, ик, любовь. Это, сука, такая редкость в наше время! — спустя тонну попыток она наконец встаёт на обе ноги, и теперь её лицо прямо напротив. Вместе с перегаром... — Умей засовывать гордость в жопу, вот, что я тебе скажу! — только говорит она это, по-моему, не мне. — А то наступит необратимый момент, и будешь лить слёзы, что была гордой ебанутой дурой... — не знаю, что конкретно она хотела: вальяжно волосы поправить, или об собственную ногу споткнуться. Если второе, то вышло на ура.
