Своими пальчиками она снова крадётся от его коленки и выше, сама же примыкает к нему чуть ли не в плотную и пялится на его конспекты, параллельно что-то шепча на ухо. Буквально пару минут этого цирка и бедолага подскакивает с места, как ошпаренный.
— Извините! — даже пот со лба вытирает, пока Килиан сидит себе, как ни в чём не бывало. — Можно выйти!? — и его вопрос звучит абсолютно не как вопрос, потому что юноша и кивка препода то не особо дожидается, просто летит на всех парах прочь из аудитории, и я догадываюсь, куда.
Перевожу взгляд на девицу и вижу её откинувшуюся на стуле позу. Сидит себе, жуёт жвачку и окидывает взглядом всех нас, умудряясь подмигнуть.
И экстрасенсорика тут не нужна, я просто знаю, что если сейчас обернусь, то увижу улыбку Морта во все тридцать два, а рядом закипающую, словно чайник, Леру. Не секрет, что Славе нравятся на голову отшибленные, поэтому внутренняя искорка подначивает к тому, что интересно будет наблюдать, как Лера будет на глазах раскрываться и тянуть одеяло на себя, вываливая свои стервозные качества и раскрывая свой павлиний хвост при любом удобном случае.
— Спорим, она готова отсосать у него под партой, лишь бы тот на новенькую не пялился? — на ухо мне уже приседает Сименс и делает мою улыбку на лице ещё шире.
А я не сдерживаюсь, краем глаза задеваю эту парочку и вижу то, что было ожидаемо. Богом клянусь, я даже ладошку ко рту приложила, чтобы в голос не засмеяться от видка Леры, которая сейчас пылала всеми красками ярости.
Эта надменная, но всеми нами любимая сучка была просто до жути ревнивой. Она хотела внимания Морта без остатка, и была бы её воля — заперла бы его в комнате и выпускала бы лишь тогда, когда женский пол вымирал бы ненадолго. И я тихонько, через плечо показываю ей короткий жест пальцами, мол, “всё ок”, не переставая улыбаться и мысленно благодарить Килиан за это масло в огонь, уж больно как-то скучновато было без неё.
После пар она непременно сгребёт нас с Наташей в охапку, об этом и догадываться не надо. А потом извинится перед нашими парнями и утащит нас по задуманной тропе. И путь этот будет лежать из универа до алкомаркета, от алкомаркета и до общежития, где мы непременно перемоем косточки этой “швабре” — первое прозвище, вылетевшее из уст брюнетки, хотя на другое и рассчитывать было глупо.
— Господа, извольте утащить ваших прохвосток, нам нужно чисто по-женски потрепаться, — и вот уже практически возле выхода Лера извиняется перед мужским полом нашей компании, заставляя всех троих лишь многозначительно вздохнуть.
— Только чисто по-женски не ухуярьтесь до потери памяти, не хочется вас потом по клумбам искать, — Сименс отвечает вполне спокойно, а сам кидает на меня предупредительный взгляд, потому как попойки женской компанией во главе с Лерой обычно ничем хорошим не заканчиваются.
А я просто киваю, как ни в чём не бывало, примирительно поднимая руки и, кажется, обещая много не пить. Пиздаболкой была, пиздаболкой осталась...
Покидая стены универа, девушки стремительно несутся навстречу алкогольному вечеру.
Морт вдруг изъявляет желание примкнуть к кругам спортсменов, что пропадают в тренажёрном зале, Депо обещает быть к вечеру, пожимая Миронову руку и попутно залипая в свой мобильный, а Глеб продолжает медленно плестись по коридору, о чём-то думая и громко шаркая подошвой по не первой свежести паркету.
Где-то у выхода он ненадолго останавливается, словно задумываясь, а боковое зрение так и норовит увести хозяина к огромному настенному стенду, что хранит в себе какие-то новости, расписания групп и списки.
И в одном из таких Глеб находит список на зачисление в группу, откуда вылавливает до боли знакомые имя и фамилию.
Георгий Богданов
В мыслях что-то вроде: “Однофамилец, бывают же совпадения”, но блондин всё же замирает у настенного стенда, полностью себя изолируя от посторонних шумов. Гомон отходит на второй, затем на третий план, а после и вовсе перестаёт быть значимым, когда Сименс вдруг погружает себя в события недавнего времени. Кажется, это было полгода назад...
Flashback
— И что мы будем с ним делать? — Депо курит, кажется, вторую или третью, пытаясь добиться от Миронова хоть какого-то ответа.
Но он не торопит. Просто прекрасно понимает, насколько другу сейчас тяжело. Сейчас, когда минутами ранее он сделал выбор, на который было отведено лишь мгновение. И в это мгновение он и решился спустить курок и выпустить пулю прямо в того, с кем практически с детства был неразлучен.
И сейчас они тут. Рядом с его телом, накрытым какой-то старой занавеской. Оба курят, пропуская дым даже в свою голову, ибо туман в мыслях объяснить можно только так.
А что дальше? Поддаться безбашенности Морта и закопать на заднем дворе? Дурь и глупость... Но Депо и понятия не имеет, что сейчас делать, поэтому и решает убить двух зайцев одним выстрелом, хлопая Сименса по плечу.
— Решай, брат. Делай, что считаешь нужным, а я поддержу.
Он уходит, а блондин остаётся рядом с телом, приседая на корточки и стряхивая пепел куда-то под ноги. И чуть погодя находит в контактах телефон Гоши, их общего знакомого.
Кнопка вызова, гудки, и за это время только одна цель — говорить чётко, грубо, без тени смятения.
Так и выходит, когда Вишну снимает трубку, и Миронов сообщает ему всё произошедшее.
— Забирай его, дальше твоё дело. Хоть с почестью похорони, хоть чучело сделай.
Дальше просто сброс вызова, потому что голос предательски дрожит.
Ведь он прекрасно понимает, что его похуистичный тон — защитное поле. Совесть просто не позволяет перечеркнуть года дружбы, она грызёт, грызёт яростно и колко, загоняя иглы под кожу и напоминая, почему всё пошло под откос. Ведь если бы Глеб убрал к чёрту гордость и не позволил бы Максу увлечься наркотой — не было бы и половины из того, что старый товарищ уже успел натворить. А ведь ему стоило лишь на короткое время заменить отца, которого у того никогда не было. Заметить и вправить мозги, пока была такая возможность. Но чёртов лозунг команды гласил: “Каждый сам за себя и живёт, как хочет”. Нарушение личного пространства и свободы действий — что-то из ряда вон выходящее. Но если бы только суметь отмотать время назад...
Сигарета докурена до фильтра, он отбрасывает бычок куда-то в траву и уже слышит мотор подъезжающего авто. Определённо, только Шевроле Вишну может издавать такие характерные звуки...
Хлопает ладонями по коленям и собирается вставать, но взгляд вдруг заостряется на руке Макса, не попавшей под одеяло этой старой потрёпанной шторы, небрежно прикрывающей тело. Указательный и средний пальцы едва шевельнулись, заставляя Сименса напрочь позабыть, как вообще дышать. Ещё пара едва уловимых для глаза движений, и Глеб было хочет сделать шаг вперёд, чтобы проверить пульс, но подлетевший сзади Вишну заставляет дёрнуться своим неожиданным появлением, и Миронов характерно вздрагивает, поднимаясь на ноги.
— Ебануться... — Гоша заключает вполне логично, хватаясь за голову, но изо всех сил стараясь держать себя в руках. — И что мне делать... — парень явно в недоумении, озадачен не меньше блондина, чего и требовалось ожидать.
А сам блондин снова переводит взгляд на обездвиженную руку и снова заостряет на ней внимание. Только уже никаких признаков движений не находит, поэтому и становится вполоборота к Гоше и цедит тому чуть ли не на ухо.
— В больницу, и как можно быстрее, — делает паузу, но лишь на долю секунды, сталкиваясь с недоуменными глазами Вишну, — как можно быстрее скройся отсюда, и желательно — навсегда, — словно поправляет себя, но грубый тон и вкрадчивый взгляд друг другу противоречат, и Гоша не может этого не заметить. Только головой кивает единожды, а после пользуется поддержкой Миронова и оба закидывают Макса на заднее сидение Шевроле.
Машина трогается, уже совсем скоро её мотора не будет слышно, а о своём решении Глеб сообщит остальным немного позже. Точнее, гораздо позже...
