Блудная троица наконец вернулась домой после зигзагообразного маршрута, уставшие, чуть помотанные. Депо в особенности, ибо не каждый день оказываешься в запертом пространстве в компании двух дам, которые, мягко говоря, не слишком уж друг друга чествуют.
В общаге ровным счётом ничего не меняется. Тот же гомон в коридоре, та же атмосфера хаоса и бешеного спокойствия, и от этого смешения как-то умиротворённо.
Депо с Наташей найдут Нину спящей в их комнате, переглянутся. Будить не станут, ибо вряд ли девчонка спит в одежде на скомканной простынке от нечего делать, да ещё и в позе эмбриона.
Артём займёт себя походом к Сименсу, Нэт останется готовить ужин, а путешествующая с ними Окс тихо пойдёт к себе. Остановится у двери и примется искать ключи в сумочке. И будет немного отвлечена от этого занятия, когда услышит чьё-то откашливание за спиной. Улыбка себя ждать не заставит, ей и оборачиваться не надо, чтобы знать, кто это.
— Не мог дождаться? — вальяжно повернувшись, Окс окинет взглядом Вишну, оперевшегося боком на стену.
— Что за новый прикид? — тот, в свою очередь, бровь приподнимет, не стесняясь рассматривать новый образ близняшки.
— Нравится? — та игриво головой покрутит, кокетливо улыбаясь. И его одобрительного кивка ей будет достаточно. — Как тут дела? — она поинтересуется, снова принимаясь искать в сумке ключи. Не женский аксессуар, а Нарния, ей Богу.
— Всё то же самое. Любовные войны... — вздох, дающий понять, что он — точка соприкосновения.
— Вот как, — Окс поджимает губки и тут же их облизывает, наконец доставая ключи. — Так много на твои плечи свалилось, — перебор с лестью, как раз ей присуще, — может, зайдёшь на чай? Напряжение снимешь? — и последнее прозвучало как никогда пошло. Гоша даже усмехнулся демонстративно, головой качая.
— Напряжение, говоришь? — ему стоит повторить, и Окс тут же сверкает кошачьими глазками, открывая замок и приглашая жестом внутрь.
Вишну проходит, ломаясь лишь несколько секунд. А у блондинки на лице всё ещё улыбка победная, с которой она справиться всё никак не может. Но ровно до тех пор, пока не закрывает дверь с обратной стороны. А после едва успевает развернуться, влетая в эту самую дверь спиной под напором силы шатена.
— Что ты делаешь!? — она взвизгивает, хватаясь пальцами за его руку, что лежит на горле мёртвым грузом и едва ли не перекрывает доступ к кислороду. Но тот лишь раздражённо поджимает губы, и ноздри от напряжения увеличиваются. Рывок с её стороны снова бесполезен, Вишну даже не думает отпускать, вжимая в дверь крепче.
— Моя очередь задавать вопросы...
Комментарий к Сама не могу понять, уложусь в 50 глав или нет... эх, голова, что ты со мной делаешь.....
====== Часть 46 ======
— Да что на тебя нашло!? — Оксана дёргается, прикрикнуть пытается, но выходит только сдавленное глухое шипение, ибо рука Гоши слишком уютно чувствует себя на её тонкой шее. — Отпусти!
— Знаешь... — кажется, её последняя просьба была воспринята им, как «Вожми меня в эту долбанную дверь ещё крепче», что он и сделал. — Я смирился с тем, что ты ускакала от меня в закат когда-то. Смирился с тем, что знал, какой ты ведёшь образ жизни. С тем, что ты легла под самого конченного ублюдка, который тебе жизнь отравлял. Но сука... — его шипение яростнее, а пальцы непроизвольно сжимают тонкую шейку сильнее, заставляя девушку судорожно хватать воздух из последних сил, — теперь ты явилась сюда и решила, что можешь трахаться направо и налево у меня под носом!? — снова применение силы, и в очередной раз он прикладывает блондинку о дверь, пока у той уже блестящие созвездия перед глазами. — Ты знала о моих чувствах. Знала, что ты для меня значишь. И всё равно явилась сюда, и теперь виляешь своей задницей у меня перед глазами, — он чуть приближается, оставляя между их лицами совсем маленькое расстояние. — Так дай же мне, маленькая шлюшка, хоть одну причину не спустить собак и не растерзать тебя прямо здесь...
У него вены на шее вздутые, а у неё — паника в глазах, которую доселе не испытывала. Даже страх быть пойманной одним из опрокинутых ею мужиков не так ярко был выражен, как сейчас, когда Вишну перебирает пальцами косточки на горле.
— Не надо, — она едва сказать это может, и в голове даже где-то задвижка щёлкает, что, может, не стоило вот так открыто быть уверенной в том, что некогда любящий парень ничего ей не сделает? И пальцем не тронет?
— Я отпущу тебя сейчас, но только для вразумительного ответа, — а шатен стреляет словами, как патронами, смоченными ядом, вгоняя их под кожу и не оставляя надежды освободиться от его рук невредимой.
Пальцы и правда чуть ослабляют хватку, и Окс как-то хрипло, и даже чуть болезненно вбирает в лёгкие побольше воздуха. А ещё хочет отойти, хотя бы немного выбить себе личного пространства, но Богданов уверенно прицыкивает и отрицательно жестикулирует перед её носом пальцем, мол, хрен ты куда пойдёшь.
— Что ты хочешь от меня услышать...? — чуть отдышавшись, она едва поднимет на него глаза. И спрячет за ними то самое, что рвётся через нутро и хочет выбраться наружу громким и отчаянным воплем, что всё это — фальш. Что эта созданная её красками жизнь — лишь прикрытие, под которым скрыты настоящие чувства, настоящее «Я». И это «Я» всеми известными и неизвестными способами хочет, чтобы её любили, окутали огромными ангельскими крыльями и сказали, что её жизнь теперь не бессмысленна. Вот только в свою роль она успела вжиться сильно, и переступить через себя было подобно самоуничижению.
— Правду, — снова рык и его близость. Такая, что рвёт душу на куски и вынуждает бороться с собственным комом в горле, который подпёр так, что не оставляет права бороться даже с проступившей в краешках глаз влагой. — Какого чёрта ты тут делаешь, Окс? Планируешь и дальше кувыркаться с другим у меня под носом? По-твоему, нож в моём сердце недостаточно глубоко? — а ей и отрадно и до жути скорбно. Чёрт возьми, чувства мальчишки и правда до конца не затоптаны, но доставляет ли теперь удовольствие мучать его ещё больше? Да и тот факт, что она спала с Мироновым, мимо него, кажется, не прошёл. — Отвечай! — пока мысли закипают, как в раскалённом котле, Вишну встряхивает её по новой и не даёт времени взять себя в руки, чтобы найти вразумительный ответ. Хотя, по большому счёту, ответа не существует. Она просто-напросто заигралась, нахально пользуясь вседозволенностью, будучи уверенной, что на ней это никак не скажется.
— Прости... — кажется, даже мышки чихают громче. И Гоше приходится слух напрягать, чтобы расслышать то слово, которого она отродясь не знала.
— Чего? — растерянность, усмешка и дикое замешательство. За что простить? За то, что выворачивала наизнанку и хлестала душу плетью?
— Прости за то, что однажды меня встретил, — теперь его брови подлетают ещё выше, но хватки он не теряет. Зная её, это может быть просто отвлекающим манёвром. Да и она всё что угодно сказать готова, лишь бы шкурка целой осталась. — Прости, что не умею выражать своих чувств. Прости, что однажды их побоялась и сбежала. Прости, что на большее не способна. Прости, что я такая бездушная тварь, потому что другой быть не умею. И прости, что я просто не знаю, как находиться рядом с тобой. — За речью тишина и мелкие слёзки, что собрались у нижнего века влажной полоской.
А у него борьба. Ярый поединок насмерть, участниками которого являются старые чувства и непобедимый холод. Тот самый, который он взращивал с того самого момента, когда пришлось от гнетущих чувств отказаться. И хочется, до безумия хочется поверить её словам. Но ещё больше хочется вновь об них не обжечься, ибо уж слишком велик риск этот лёд растопить.
Наверное поэтому он и отпрянывает, цепляясь зорким взглядом за её глаза и тщетно пытаясь отыскать за холодным взглядом расчётливой суки ту девочку, которую полюбил однажды. Ту самую, которую последний раз он видел несколько лет назад. Ту, что однажды провожала его по делам у порога. Те самые глаза, в которых он когда-то не смог прочитать безмолвное «Пожалуйста, пойми, что я с тобой прощаюсь...».
