Ловите, мистер Сименс. Потому что зачастую вырытая для других яма может однажды оказаться собственной могилой.

Мне для фееричности не хватает только плюнуть ему в лицо, но я сдерживаюсь. Только головой качаю и оставляю его одного, стоящего на месте столбом, как будто к земле прибили.

Захожу в общагу и на автомате топаю к комнате, в которую стучаться не нужно. И, на мою удачу, она оказывается открытой.

— Ты тоже тот ещё мудак. Но тебе несказанно повезло, что ты мой старший брат, — без особого приветствия я появляюсь на пороге и огорошиваю Депо прямо с лёту .

Не скажу, что он слова нужные подбирает, отнюдь нет. Просто ошалело смотрит, после чего в мою сторону движется.

— Дура, — и те самые крепкие братские объятия, хотя вшатать ему сейчас хочется не меньше, — моя любимая дура... — сжимает своими ручищами чуть ли не до хруста костей, не давая мне даже намёка на шанс его хорошенечко пиздануть.

И тому, что руки механически тянутся за его спину, чтобы обнять, лишь одно объяснение — после беседы с Мироновым я была истощена морально. Не хотелось больше криков, ссор, хотелось лишь уткнуться в кого-то и выплакаться. И пусть этот кто-то даже мой приплюснутый брат, вечно озабоченный своими делами и ничего кругом не замечающий.

— Я всё ещё тебя ненавижу, — и таким тоном, словно ребёнок обиженный, которому Киндер не купили.

— Только Морта не трожь, бедняга вообще в плену был, — он не выпускает из объятий, продолжая говорить. И правильно делает, — а Лера вообще беременная, недавно жидкое мыло с кокосовым сиропом перепутала, — затихает, ожидая моей реакции, видимо.

Но всё же размыкает объятия, когда чувствует мой смешок.

— Прости идиотов... — этот взгляд, эти глаза Чеширского кота... Боже мой, когда я брата ещё таким увижу? Ущипните...

— Я даже не знаю... — вздыхаю, глаза закатываю, но не могу сдержать улыбку, когда вижу подплывающую к нам Наташу.

— Мы готовы выслушать все оскорбления в наш адрес, только одно условие... — но я и бровей насупить не успеваю, когда Артём протягивает мне мизинец, — мир?

Блять, да эти двое издеваются! Один смотрит, как котёнок провинившийся, и вторая из-за его спины выглядывает, пряча улыбку свою бесстыжую. Нет, они определённо не отделаются. Я им, блять, выскажу всё, что накипело!

Но для этого мне кое-что будет нужно. Поэтому я выглядываю в кухню, делая до жути серьёзный вид и заставляя этих двоих улыбнуться шире прежнего.

— Выпить имеется?

С момента их разговора он будет стоять на заднем дворе ещё какое-то время.

Щека всё ещё будет полыхать, мозги — кипеть, да и желание отпиздить ебучие стены никуда не денется.

В общагу он не вернётся. Он выйдет на дорогу и поймает первое такси, напрочь забывая, в каком он сейчас виде.

Но его отнюдь не будут волновать домашние застиранные шмотки. Будет лишь желание прокричаться и накидаться в каком-нибудь баре. А если ещё и подраться с кем-нибудь удастся — то вообще красота.

Начальный путь его будет лежать далеко не в бар, нет. Сначала он назовёт таксисту адрес больницы, потому что как никогда сейчас хочется увидеть Макса. И не потому, что это будет маленьким зачётом в копилочку с кармой, ибо Макс, наверняка, нуждается сейчас в поддержке. Нет. Скорее, его поддержка сейчас нужна Глебу. И к чёрту отлетают все домыслы о том, что изливать душу Максиму — не лучшая идея. Как раз-таки лучшая. Ведь именно брюнет в последнее время поражал своим спокойствием и рассудительностью больше, чем Депо. И именно к нему сейчас можно было обратиться за советом.

Миронов доберётся до клиники сравнительно быстро, без пробок почти. Захочет отзвониться Максу и хлопнет по карманам, тихо матерясь, когда не найдёт там телефон. Зато найдётся две мятые сотни, чему рад будет несказанно. Ибо таксист вряд ли будет рад той новости, что впустил зайца.

Около регистратуры будет ждать ещё одно разочарование.

— Кто, простите? — медсестра приподнимет чётко вырисованную бровь и переспросит, когда блондин поинтересуется о местонахождении Килиан.

— Ну такая... в татуировках... — он будет щёлкать пальцами, кажется, бесконечно, пока не вспомнит главного, — с пулей в ноге.

— Лиана?

— Точно! — даже присвистнет, пугая молодую медсестру.

— Четвёртый этаж, — девушка поведёт бровью снова, окидывая Сименса недоверчивым взглядом.

— Спасибо, — снова щелчок пальцами и движение к лестнице.

Больничные лифты он не любил никогда — ломались часто. Да и зарядка для ног сейчас не была лишним. Лишним было нечаянно проскочить этаж, когда блондин снова тихо под нос себе ругнулся, возвращаясь.

— Глеб? — в коридоре его встретит развалившийся на диване Макс. Ладонь голову подпирает, а в глазах намёк явный на то, что парень не спал всю ночь.

— Как сам? — ладонь в ладонь и крепкое рукопожатие. — Как Килиан?

Макс скажет о Лиане буквально несколько слов.

На поправку идёт.

И этого достаточно будет, чтобы знать, что с девчонкой всё более-менее хорошо. Ну... не считая вырезанную из ноги пулю. Или что там с ней делали...

Даже паузы для приличия не выдерживая, Глеб заведёт шарманку о произошедшем. И Макса отнюдь это не напряжёт. Скорее даже отвлечёт немного, потому что больничные термины и жалобы снующих тут пациентов уже порядком поднадоели.

В ходе монолога брюнет не вставит ни слова, будет лишь слушать. Головой ещё изредка качать, пока Глеб точно понять не даст, что изливание души окончено.

— Не думаю, что ты оставил Окс лишь потому, что проблем на голову хотел, — как итог всех душевных переживаний, вылитых на свежую голову. — Разберись в себе, и никого не обманывай. В первую очередь — себя.

Максим говорит лишь пару фраз, но их достаточно, чтобы Глеб ушёл в раздумья. Чтобы брови поплыли к переносице, а взгляд ушёл в одну точку.

Ему всегда было, что ответить, но сейчас он оказался бессильным. Наверное, впервые.

Он никогда бы не подумал, что придётся столкнуться с подобным. Что некогда свободный от чужого влияния бандюган, плюющий на всевозможные правила, окажется вот в такой вот ситуации, меж двух огней.

Глаза застелит пелена противоречий, в голове будет полный кавардак. И он даже не вспомнит, когда успел оказаться в мелком баре, допивая кружку ледяного пива. Когда успел попрощаться с Максом и такси вызвать — тоже задача непосильная. Кажется, он вообще пошёл до бара пешком.

Опомнится он уже на барном стуле, когда настигнет бешеное желание выкурить сигарету. Но ни сигарет, ни денег на них в кармане не будет, а стрелять у местных завсегдатаев... он пока слишком трезв для этого.

Казалось, часть мыслей должен бы заполонить этот псих с пистолетом, который явиться может в любое время дня и ночи. Но тут же на смену этой проблеме приходит другая: не разорвётся же он между двумя, когда тот стволом взмахнуть удумает? Что вообще сделать для предотвращения? Какого вообще хрена Оксана вытесняет из башки всё логическое мышление? Почему с приходом этой девчонки все мозги перетекли в недоступное место и отказываются появляться!?

— Повторите! — потому что с пустым бокалом продолжать грызть себя изнутри плохо получается.

Примерно на четвёртом бокале он сбивается со счёта, изредка рыская глазами по этим квадратным метрам в поисках жертвы, на которой можно сорвать своё плохое настроение. Но посетители на редкость тихие, как будто перепутали сие заведение с библиотекой. Аж тошно...

— Пойду отолью, — поднимая два пальца, блондин зачем-то оповещает бармена о планах, хотя тому плевать глубоко.

Ему вообще, кажется, на всё плевать, даже если тут самый тучный волосатый мужик на стойку залезет и стриптиз устроит.

И Глеб, не мешкаясь, выходит. Справляет нужду неспешно, улыбаясь самому себе и вспоминая: раз денег нет на сигареты, то на пиво не имеется и подавно.

Удача это, или простое совпадение, но у входа он встречает громкую, достаточно большую компанию, в которой можно затеряться. Что он и делает, незаметно шныряя меж ними и просачиваясь к выходу.