Эмма фыркнула.
– Ах, мама, разве это сейчас имеет какое-то значение? Я влюблена в другого мужчину, и он тоже любит меня! От счастья нас отделяет только бракоразводная процессия и несколько букв росписи. Мои годы уходят, мне почти двадцать четыре! А я уже совершила ошибку, выходя замуж за Фрэнка. Сейчас я безумна рада, что у нас нет детей. Потому вопрос решится быстро, осталось только оповестить Фрэнка.
Загнанная в угол, будто шарик в лузу, миссис Морган не смела двигаться. Ей виделось, как заголовки газет стремительно меняют формулировку, а её вещи пакуют неграмотные челяди, которые останутся здесь приглядывать за домом по распоряжению великодушного зятя. Именно его великодушие потрафило Луизе. Да не посмеет он так поступить! Ведь это он испортил жизнь её дочери, не сумев сохранить её пылающее от любви сердце. Чем же виновата сама Луиза, если Фрэнк не умеет обходиться с женщинами? Почему она должна утратить привычный комфорт из-за мужской расхлябанности последнего?
Эмма между тем продолжала речь, метаясь по комнате в диком восторге.
– Кто бы мог подумать, что моё счастье находилось так рядом, а я не чуяла его присутствия? Понимаешь, я открыла для себя, как много ещё не сделала! не познала! не почувствовала! Я, как закрытая книга, долго пылящаяся на полке семейной библиотеки, которую раскрыли для неизведанного. Я продам драгоценности, они мне сейчас ни к чему, а в путешествиях понадобятся средства, чтобы не лишиться полного удобства. Мы отправимся в Грецию, затем в Ливию, а после отплывем в Америку. Всегда мечтала поглядеть Нью-Йорк! Говорят, весь город переливается огнями развлечений – веселье мне не повредит. В последнее время я застряла в скуке, одиночестве и бестолковых чаепитиях. Надоело! Хочу путешествовать с ним!
Луиза чуть не обезумела от услышанного. В её светлых глазах ликовал страх; мощные руки с неуклюжими пальцами, неаккуратными для женщины, схватились за голову, а продолговатое лицо из розового превратилось в пурпурное. Приоткрытые тонкие губы тоже извратились ужасом, нос будто стал острее, определенно удлиняя лицо.
– Господи, Эмма! Ты обо мне подумала?! Ты закапываешь себя в яму, очень глубокую яму, и тащишь за собой меня! Я осталась совершенно одна, потеряла твоего отца… Ты единственный луч света в моём сером дне! А теперь ты говоришь, что хочешь уехать с ним? – тут Луиза поняла, что за феерией чувств выпустила из внимания не менее важный критерий. – С кем ты связалась, Эмма?
Остановившись посреди комнаты, Эмма одарила мать долгим взглядом и сцепила руки.
– Я пока не могу назвать его.
– О, Боже… Моя дочь собирается стать женщиной низких моральных устоев! Бросить прекрасного мужа и пуститься по миру, при этом погубив родную мать!
– Но ведь два года назад для тебя он не был прекрасным человеком! – Эмма выдохнула залп охватившей злости и села в кресло рядом с Луизой. – Я не стану упоминать его, чтобы ты могла избежать расспросов Фрэнка. Я в силах только догадываться, как он отреагирует. Наверно, придёт в ярость! Ни один мужчина не потерпит предательства женщины. И когда Фрэнк станет выяснять имя подлеца, разрушавшего нашу семью, мне не хочется, чтоб ты врала, учитывая, как нелегко даётся тебе лживое. Мама, я искренне прошу приютить меня на один день – тот день, когда сознаюсь во всём Фрэнку. Здесь я неспешно подготовлю необходимое для путешествия, а потом уже не доставлю никаких хлопот.
– Эмма, твоё поведение – высшей степени безрассудство! Я ведь тоже окажусь на улице. Фрэнк найдет способ отобрать у меня дом. И мне будет негде тебя приютить!
Эмма взяла сигарету со стола и принялась курить, нервно и быстро. Стороннему обозревателю могло показаться, что она впервые взяла её в руки, поскольку делала это нелепым образом и смотрелась по-детски. Тогда все курили, это составляло часть пришедшей моды. Губы она прикусывала так сильно, что они наливались багровым цветом крови, а рука, между пальцами которой дымилась сигарета, отчаянно тряслась, локтем опираясь на выпрямленную руку. Миссис Морган прекрасно знала, что дрожь – не следствие тяжёлого разговора. Эмма кипела тем, о чём говорила, и дай ей волю, она тут же, не раздумывая, бросила бы всё и отчалила к неизведанным берегам.
– Если тебе так будет угодно, мама, я всё отдам! Отрекусь от положения, денег, даже собственного имени, но буду рядом с ним! И запомни: никто, слышишь? никто не убедит меня в обратном!
Миссис Морган закончила повествование для Мэри Блэкшир, откинувшись в кресле с мертвецким лицом и страдающим взглядом. Совершенно не разделяя трагизма ситуации, Мэри слушала её внимательно и наглядно усмехалась.
– И что же такого ужасного вы сыскали в заявлении своей дочери? – весело возразила Мэри.
Миссис Морган воззрела на собеседницу с прямым укором.
– Вы смеетесь, mon ami2!? Она намерена разрушить свою жизнь и авансом мою. Чем я заслужила такое обращение? А главное, что теперь делать? Как убедить её в безумстве необдуманного поступка?
Миссис Блэкшир обернулась назад – сцепив руки за спиной, Вильям Грэй по-прежнему находился у стены, изучая картины – и снова обратилась к Луизе, только с каверзной улыбкой, от которой её большие щеки стали походить на крепкие яблоки.
– Давайте выйдем за границы благопристойности, моя дорогая. Вы, должно быть, наслышаны о моей связи с этим милым мальчиком? Многие считают его безумным. Ведь ему всего двадцать восемь, и, как видите, выбор его пал не на ухоженную миссис Л. или миссис Б., которым проигрываю на четыре года. Нет! Он выбрал меня, и, переходя вседозволенность вашего воспитания напомню, что мне далеко за сорок. Да и прелестные формы свои я растеряла лет так десять назад. Но это не помешало ему разглядеть во мне путь к звездам. Любовник он восхитительный, а самое приятное: он остаётся в моей постели до утра. Была бы я замужем – не смогла бы позволить себе такую рискованную выходку. Я давно разведена и очень счастлива этому! Развод – неприятная волокита, но когда с ним покончено – твоё тело распускается, как цветок, для новых ощущений, любви и страсти; жизнь наполняет грудь, и без унизительного рабства она кажется слитком чистого золота. Вам этого не понять, моя дорогая. Вы были прилежной женой мистеру Моргану, но не всем везёт так, как вам. Девочка, возможно, мучается. Разве можно упрекать её в неблагодарности или глупости, раз она мишень любовных обстоятельств?!
Луиза переваривала с тяжёлым сердцем. Позвав Блэкшир, в первую очередь она учитывала, какой скандал разразился вокруг неё после развода и, полагаясь на горький опыт Мэри (не считаемый горьким самой миссис Блэкшир), хотела убедиться, что катастрофу ещё можно избежать или по крайней мере узнать, как вынести всеобщий позор.
– Но, Мэри… Что скажут люди?! Она так молода, а уже разведена! Они будут мыть ей кости до седьмого коления. Я не смогу вынести жестокую опалу общественности.
– Да, мыть будут. С превеликим удовольствием и звонким причмокиванием, – Мэри захихикала, сменив ноги. – Но какая к черту разница, если ваша дочь повесится на первом гвозде вашего дома?
– О Боже, вы сгущаете краски! Разве она пойдёт на такое?!
– А разве мало жертвенных смертей от принужденной любви? Вы, Луиза, слишком мало времени уделяете некрологу. Говорю я вам, лучший способ избавиться от хандры – завести новую хандру! – миссис Блэкшир аккуратно встала, придерживаясь за ручки кресла. – Как понимаю, после удара по мужскому самолюбию Фрэнк не станет содержать её, и Эмме придётся устраивать свою жизнь. Для уверенности в себе ей нужно увлечение. Оно защитит разум от действия пересудов. Они останутся без внимания, и ваша дочь перенесёт развод, как лёгкую простуду.
– А как же я? – грудь миссис Морган сдавило неприятное чувство, и она снова занесла ладонь к сердцу. – Как мне уберечься от бесконечных пересудов? Как выдержать натиск клевещущих языков?
Миссис Блэкшир таинственно улыбнулась.
