– Заходи! – голосом Джигурды в момент обострения ангины просипел он.

– Да мне как бы бабу Нину увидеть, – решила для начала сообщить я.

– Бабу Нину? – парень соображал с полминуты, а потом, раскрыв пошире глаза, нахмурился и прошелся по мне уже внимательным взглядом.

– Ну да, конечно, – вздохнув, пробормотал он. – Мне же ни при каком раскладе не могло так повезти.

Меня трясло не на шутку, так что при всем моем уважении терпения следить за работой его мысли у меня уже не было.

– Так она дома? – резче спросила я.

– Нету! – голос парня стал раздраженным. – Не живет она тут больше. Дети к себе забрали!

И парень захлопнул перед моим носом дверь. Я осталась мокрая, замерзшая и продуваемая сквозняками на лестничной клетке.

– Поздравляю тебя, Яна. Полоса везения продолжается.

Делать нечего, придется идти и пытаться устраиваться в местную гостиницу, пока еще ноги могу передвигать. Я пошла вниз и буквально заставила себя покинуть хоть какое-никакое укрытие старого подъезда. Когда я уже почти дошла до выхода со двора, дверь подъезда с грохотом распахнулась и на улицу вылетел тот самый помятый и взъерошенный парень.

– Эй! – завопил он. – Ты Яна?!

Я остановилась и кивнула.

– Блин, вернись, пожалуйста, а то я реально не в состоянии сейчас за тобой бегать! – почти жалобно попросил он, хватаясь за голову.

Я пожала плечами и пошла назад.

– Пойдем в квартиру! – схватил он меня за руку и передернулся. – Ты, млин, вся ледяная! Заболеешь ведь.

Он тащил меня обратно и бормотал:

– Ты прости меня. Бабка мне сто раз, когда уезжала, говорила, что ты можешь приехать. Но я ж не видел тебя никогда. Так что извини уж меня. Тем более я как-то не в форме был. Бли-и-ин, если ты заболеешь и бабка узнает, то голову мне открутит, – довольно искренне сокрушался парень.

Когда мы вошли в квартиру, нам навстречу вышел еще один парень, который выглядел так же живописно, как и первый, только он был пониже ростом, и под глазом у него был свежий синяк. Повсюду стояли пустые банки и бутылки, и в квартире бабы Нины непривычно пахло сигаретами вместо валерьянки.

– Похоже, вечер у вас удался, – сказала я, оглядевшись.

– Ну, типа того, – ответил второй парень и глянул на первого. – Это кто? Я ее не помню.

– Суслик, отвали! Давай чай пей и вали домой! – буркнул на него первый.

– А, понятно, – и этот самый Суслик прошелся по мне пристальным взглядом. – Конечно– конечно. Если бы мне так обломилось, я бы тоже тебя пнул, Красный.

– Не болтай, чего не знаешь! – огрызнулся первый парень и повел меня дальше по коридору. – Бабка велела, если ты приедешь с ночевкой, тебя в закрытую комнату поселить.

Он нашарил в тумбе в коридоре ключ и отпер дверь. Эта комната всегда была заперта у бабы Нины, насколько я помню. И сейчас, войдя, я обомлела. Вся поверхность стен была завешана картинами моей мамы. Я замерла, шокированно моргая.

– Так понимаю, тебя тоже сюда не пускали, – сказал за моей спиной парень.

– Нет, – еле выдавила я, потому что горло перехватило.

Нашу с мамой квартиру отец продал, когда я была в школе, и я все это время думала, что мамины картины или выбросили, или растащили. Но вот все они здесь. А те, что не поместились на стенах, стоят по углам. Почему баба Нина никогда не говорила мне, что сохранила все мамины работы?

– Тебе бы это… в ванную нужно. Помыться и согреться, – негромко сказал Красный.

– Угу.

– Я полотенца положу и, если не побрезгуешь, могу тебе свою футболку и штаны дать. Не новые, но чистые. Сам стирал.

– Спасибо, – организм напомнил о себе, и меня опять ощутимо тряхнуло, выводя из ступора.

В ванной я сидела долго, пока кожа не покраснела и тепло не пробрало до самых костей. Когда вышла, Красный был в квартире уже один, и пахло чаем с травами так, как его обычно заваривала баба Нина.

– Садись. Буду чаем тебя поить, – парень выглядел уже заметно лучше и улыбался, сверкая на меня голубыми глазами.

Сейчас, когда лицо уже не было таким помятым и опухшим, сходство с бабой Ниной стало очевидным.

– Ты, может, скажешь, как тебя зовут? – спросила я. – А то как-то неудобно выходит.

– Неудобно на потолке спать. А меня Семеном зовут, – оскалился парень.

На самом деле он был явно моложе, чем мне показалось вначале. Максимум лет восемнадцать.

– А ты, когда я пришла, меня за кого принял? – я с наслаждением хлебала чай.

Семен покраснел, как девица на выданье, даже уши заполыхали.

– Да я, дурак, размечтался… Ну, мы вчера, как ты поняла, нахренячились до коматоза. Днюха у меня была. Ну, так вот, тут девчонки тоже были. Разные. Вот я и подумал, что, может, мы с тобой того… – совсем тихо сказал он.

– И что? Типа, мне так понравилось, что я решила за добавкой вернуться? – фыркнула я.

– Ага. – Я не смогла сдержать хихиканья, а Семен, пару раз покосившись на меня обиженно, тоже расплылся в широкой улыбке. – А вдруг! Может, я, когда в умате, такой любовник, что меня забыть нельзя.

Я уткнулась в кружку с чаем, уже откровенно закатываясь, да и сам Семен не отставал.

– А потом я рассмотрел тебя, – всхлипывая, продолжил он. – Понял, что мне так не могло повезти. Не в этой жизни, ага.

– Ой, ладно, не прибедняйся! Ты симпатичный парень.

– Да-а-а? – хитро сверкнул он на меня голубыми глазами.

– Точно. Верь мне. Только больно молодой для меня, – сразу решила установить границы я.

– О, я смотрю, что из вас уже песок просыпается, тетенька, – хохотнул паренек. – Тебе сколько лет-то?

– Сколько надо, тебе знать не надо.

– Ясно, – сразу погрустнел он. – Ты тоже предпочитаешь взрослых дядечек при тачках и бабках.

Слова Семена неожиданно вызвали такое отчетливое воспоминание о Рамзине, будто он сидел напротив и яростно сверкал на меня своими темно-карими зенками. У меня аж мороз по коже прошелся, который в следующую секунду обратился влажным жаром. А тело вдруг отозвалось таким острым спазмом внизу живота, что я даже зубы стиснула.

– Эй, ты чего зависла? – тронул меня за плечо Семен, и я вздрогнула.

– Слушай, мне неудобно просить… – я закусила губу. – Можно мне тут пожить пару дней?

Парень удивленно моргнул. Ясно, на фиг я тут ему упиралась.

– Извини, – пробормотала я. – Найду гостиницу.

Ну да, а в гостинице нужен паспорт, и это наверняка очень облегчит поиски Рамзину.

– Какую, нах, гостиницу? – тут же взвился Семен. – Я просто не ожидал, что ты захочешь. Я руками и ногами «за»! Тем более бабка сказала, что комната та твоя всегда, когда захочешь.

– Спасибо. – Вот теперь я ощущала себя смущенной, но не собиралась это показывать. – Только ты смотри, Сема, будешь приставать, я тебя лишу самого ценного.

– Эй, я, по-твоему, кто, придурок озабоченный со спермотоксикозом? У меня, если хочешь знать, девчонок полно. Вон на той неделе даже две подрались из-за меня, – обиженно поджал он губы.

Если честно, я могла побожиться, что Сема – девственник, и по поводу спермотоксикоза тоже стопроцентное попадание, но решила придержать при себе эту бесценную инфу.

– Сем, я пойду посплю.

– Что, тяжелая ночка? Располагайся, конечно!

Я уже почти ушла, но остановилась в дверях.

– Ты знаешь что… Если меня кто-то искать будет, не важно кто, ты не говори, что я здесь, о’кей?

Семен пожевал губу, озадаченно на меня глядя.

– Надеюсь, ты не в федеральном розыске за убийство?

– Ага. А еще за изнасилование в извращенной форме, – фыркнула я. – Нет, конечно. Это личное.

– Типа, сбежала от мужика, а он теперь, бедный, вешается и тебя ищет?

– Ну как-то так.

Глаза парня хитро прищурились.

– Вот чисто из мужской солидарности я должен тебе отказать… Но делать этого не стану. Успокойся, от меня никто ничего не узнает.

– Спасибо еще раз. – И я наконец оправилась спать.

– Ян? – Семен появился в коридоре позади меня.

– Этот твой мужик… Он это… бил тебя? – опустив глаза, спросил он.