Коней отвели в сторонку и привязали к какому-то одиноко росшему деревцу. Рядом со светлым скакуном князя тёмно-гнедой жеребец его товарища казался чёрным. Но ростом, статью, красотой они удивительно походили друг на друга — кони были из одного табуна и летами одногодки, обоим по пяти годов.

Чем-то были похожи и их обладатели, во всяком случае, так казалось издали. Высокие, крепко скроенные, оба гибкие и упругие, оба в почти одинаковых кольчугах и островерхих шеломах, они смотрелись очень красиво.

Разойдясь в стороны, так что между ними осталось шагов сорок, воины одновременно шагнули друг другу навстречу. Шаг, ещё шаг... Вот они пошли скорее, вот почти побежали, одновременно вытаскивая из ножен мечи. (Конечно же, никакой не лук был в руке князя, а именно меч!)

И вот, кажется, ещё мгновение, и мужчины сшибутся, налетят друг на друга, и сила столкновения швырнёт обоих назад. Но они, оказавшись вплотную, резво развернулись вполоборота. И их мечи сшиблись, осыпав обоих снопами искр. Ещё разворот, новый удар, и опять ни один не коснулся другого, только мечи с лязгом и искрами испытывают прочность калёной стали.

Противники (по крайней мере так могло показаться) дрались всерьёз. Они кружили друг возле друга, делая выпады то с одной стороны, то с другой, то обманно отступая, то стремительно кидаясь вперёд, так что казалось, меч готов с ходу вонзиться в грудь соперника. Однако тот уже успевал вновь развернуться и напасть сбоку, но и его нападение встречала надёжная, несокрушимая сталь. Щита ни тот, ни другой не взяли. И то правда: в настоящем жестоком бою долго ли выдерживает даже самый надёжный щит? А если он сломан, покорёжен, сбит с руки воина, тогда надежда лишь на кольчугу, а ещё более — на свою выучку, быстроту движений и верность меча. Вот один из мечей взлетает над шишаком противника, но тот отскакивает и, верно, рассчитывает, что оружие второго с размаху воткнётся в землю. Не тут-то было! Противник на лету останавливает свою руку, отклоняется и уводит меч в боковой замах. И опять скрежет стали и брызги алых искр.

— Ну вот! Я ж вам говорил: если сюда поскакали, то тут у них сеча идёт. Глядите, чего вытворяют!

Эти слова произнёс немолодой уже боярин по имени Демьян Козьмич. Он был спальником при князе Владимире и обычно встречал и принимал его гостей, если самого князя в Киеве не случалось, а гости являлись с чем-то важным. Двое богато одетых молодых людей, прибывшие из Новгорода с небольшой свитой и с письмами от посадника Добрыни к князю и его матушке, безусловно, заслуживали самого доброго приёма. Спросив, не голодны ли гости с дороги, и получив ответ, что, мол, позавтракали в ладье, боярин Демьян решился ускорить встречу и проводить приезжих туда, куда, как он не сомневался, поехал с утра Владимир Святославович. Не всех, само собою, а двоих главных. Остальным же предложил пока отдохнуть в своём собственном тереме. За полчаса с небольшим они добрались до отдалённой опушки, где происходил поединок.

— Пресвятая Богородица! А они так друг друга не покалечат? — с искренним опасением спросил спальника Антипа Никанорович. — Рубятся так, будто и впрямь меж ними война!

— Ещё и без щитов! — подхватил Садко Елизарович.

— Я не раз видывал эти их битвы! — с добродушной усмешкой проговорил Демьян. — И никогда щитов они не брали. Считают, что это искусному воину ни к чему. Эге, гляньте-ка, они нас приметили. Значит, надо думать, сейчас остановятся. Вот и остановились. Здрав буде, князюшко! Здрав буде и ты, воевода!

Садко, откровенно любовавшийся удивительным поединком, вдруг сообразил, что они с Антипой даже не спросили у спальника, а кто из этих двоих князь Владимир. Оба мужчины были если и не одних лет, то вряд ли сильно разного возраста, одеты в очень похожие кольчуги и совершенно одинаковые шлемы. Кому же кланяться в пояс, к кому первому обращаться? Бросив косой взгляд на Антипу, Садко увидел, что и тот выглядит растерянным. Владимир не раз и не два наведывался в Новгород, но богатый новгородский купец так его ни разу там и не застал — в странствиях он проводил не меньше времени, чем его новый товарищ.

Между тем недавние соперники в поединке уже приближались к ним. Если сейчас спросить у Демьяна, кто есть кто, это будет не очень к их чести... А с другой стороны, они же и впрямь никогда не видели князя и совершенно в этом не виноваты!

Но Владимир сам разрешил сомнения приезжих. Шагая к ним, он успел отстегнуть ремешок шелома, снять его и тыльной стороной ладони смахнуть обильно заливший лицо пот. После чего ответил своему спальнику:

— И ты здрав буде, Демьянко! Кого привёл ко мне и почто в покоях моих подождать не предложил? Они что, войну мне объявить приехали или терем мой им тесен показался? Здравы будьте, люди добрые. Так с чем же вы пожаловали?

Так обратиться и к боярину, и к приезжим, конечно, мог только сам князь. Оба купца разом поклонились.

— Они с письмами к тебе да к матушке твоей от посадника новгородского Добрыни! — не дав гостям заговорить, воскликнул Демьян. — А поскольку мне ведомо, что ты, князь-батюшка, и до заката мог здесь рубиться, то я вот и осмелился их сюда привести.

— Твоя правда!

И Владимир расхохотался, сразу рассеяв первое впечатление гостей. Он показался им поначалу уже немолодым, суровым, сильно умудрённым годами. Но теперь выглядел совершенно иначе. Ему было на вид около тридцати пяти лет, но, смеясь, князь казался куда моложе[50]. Рослый, статный, лёгкий на ходу, с широкими плечами, с высокой, благородной посадкой головы, он мало походил на своего отца Святослава. Тот был не слишком высок, кряжист, поступь его была тяжела. И лицом они оказались несхожи, только глаза у Владимира были такие же пронзительно синие и ясные. Но черты отличались правильностью, хоть и могли показаться немного резкими. Лоб был высок, его не делали ниже даже густые пряди пышных ржаных волос, не вьющихся, но волнистых, мягких и лёгких, как у его матери. И при таких почти светлых волосах брови и ресницы черны, как вороново перо.

Спутник и недавний соперник князя в его опасном поединке теперь, когда они встали рядом, уже не казался на него похож. Этот был чуть ниже ростом, зато ещё стройнее и гибче. Когда он шёл, плавно, упруго ступая, в нём угадывалось нечто от тигра или пантеры — те же стремительность и смертоносность. Лицо, в отличие от округлого лица Владимира было удлинённое, тоже с высоченным лбом (шлем он снял ещё раньше, и незаметно было, чтобы сильно вспотел, пока сражался) и с большим, выступающим вперёд подбородком. Тёмные брови подчёркивали и темноту глаз, цвет которых трудно было определить: серые, карие, синие? Нос, удлинённый, украшенный изысканной горбинкой, подходил к мощному подбородку, зато рот был небольшой и нежный, но не капризный. Светлые волосы подстрижены довольно коротко, даже ушей не прикрывают. И бороды нет.

«Кто ж ты такой и откуда? — Садко поймал себя на том, что рассматривает этого человека едва ли не пристальнее, чем самого князя, очень уж необычными показались ему это лицо и весь облик воина. — Вроде помоложе Владимира. Или только кажется? Странный какой!»

— Ну и как вам, гости нежданные, битва наша показалась? — спросил вдруг князь, то ли с усмешкой, то ли серьёзно переводя взор с одного приезжего на другого.

— Бились, будто и впрямь брань между вами! — ответил Садко. — На диво мечами владеете. Я и сам чуть-чуть обучен, так что зря не скажу.

Владимиру явно понравились эти слова. Он подошёл вплотную к купцам.

— Славно, если так... А теперь сказывайте, с чем приехали и что от дядюшки моего Добрыни привезли. По дороге к городу как раз и расскажете.

В высоком княжеском тереме днём бывало обычно, если и не шумно, то достаточно суетно. Ещё бы — кроме князя и его родных здесь жила и часть его дружины, те из дружинников, что считались охраной Владимира. У них тоже были семьи, а при их семьях и при княжьей семье — холопы, сенные девки, стряпухи да ещё всякая прочая челядь, без которой и хотелось бы обойтись, но не выходило. Большой дом всегда требует и большой заботы.