— Ну... Не сильнее же они ангелов Божьих! И ты... ты, отче, ведь не отвратишься от меня, грешного?

Теперь Николай Угодник уже откровенно рассмеялся.

— Ишь, хитрый какой! Как всякий купец, сразу себе условия оговариваешь. Да не смотри так, шучу. Или считаешь, святым шутить да смеяться не положено? А с чего бы? Мир Божий света полон, Садко. Света и радости. Только люди не умеют этого увидеть, всё свои беды крохотные во вселенскую печаль обращают да ею же и упиваются... Конечно, не оставлю я тебя, раб Божий, если ты меня не оставишь, не перестанешь молиться. Проси службы княжеской — нужен ты Владимиру. И Руси святой, даст Бог, пригодишься.

По небу покатились и погасли ещё несколько звёзд. Дохнул ветер, прогнул цветные паруса.

— Ты с кем там говорил-то, Садко? — послышался позади голос Герхарда. — С самим собой, что ли?

— А ты никого не видел? — быстро обернулся молодой человек.

— Кроме тебя, никого. Разве ты кому-то одолжил шапку-невидимку.

Путешественник расхохотался.

— Это бесам она нужна, чтоб таиться. Да нам, людям, возможно, полезна будет. А угодники Божии и без такой шапки обходятся. Смени-ка гребцов, друг Герхард. До рассвета неплохо бы пройти Ильмень.

Спустя неделю княжеское посольство вернулось в Киев, привезя князю Владимиру сказочный клад нибелунгов.