Народ собрался быстро: видимо, вечер пятницы у многих проходил не слишком увлекательно. В комнате погасили свет и задёрнули шторы — кто-то загорелся идеей посмотреть ужастик.

— Боже, кошмар какой, — воскликнула Альма, когда на экране в очередной раз появился видеоролик с подвешенными на дереве людьми. — Меня сейчас стошнит!

— Ну, это фигня, — рассмеялся Густав, устроившийся на полу перед телевизором и жевавший попкорн. — Вот в моём любимом фильме…

— Заткнись, — девушка рассмеялась и бросила в его сторону подушкой. — Не надо пересказывать мне этот кошмар ещё раз.

— Ты про тот фильм, где из чувака сделали моржа? * — как бы невзначай напомнил я.

— Разумеется. Ну что, Альма, может, заценим?

Альма его проигнорировала. На самом деле, Густав ей очень нравился, а он практически никогда не вёл себя серьёзно по отношению к ней — в этом была вся проблема. Ева как-то обмолвилась мне, что не понимает, почему её подруга всё ещё с ним встречается и не пошлёт куда подальше. Дело в том, что Альма была кем-то вроде знаменитости в нашем городке. В двенадцать лет её пригласили для съёмок в рекламе, и с тех пор она грезила карьерой фотомодели. Если зайти в тороговый центр на Рипваген, можно увидеть плакат, где Альма, с безупречно уложенными светлыми локонами, позирует в лыжном костюме.

Пока главный герой фильма выяснял отношения с женой, я успел сходить на кухню и зажевать пару кусков остывшей пиццы. Потом в голову мне пришла очередная замечательная идея. Я выдавил на руку немного кетчупа — будто кровь — и медленно проскользнул обратно в комнату. Густав сначала удивлённо вскинул брови, но ничего не сказал. Я незаметно подошёл к Альме — она не отрывала взгляда от экрана — и положил руку ей на плечо. Она громко завизжала, и все вокруг расхохотались.

— Опять твои дурацкие шутки! Ты невыносим!

— Расслабься. Это всего лишь кетчуп.

— Что у вас здесь происходит? — Маттиас вошёл в гостиную и смотрел на Альму, которая ещё несколько раз чертыхнулась.

— Ничего особенного, — беззлобно фыркнула она. — Ханнес ведёт себя, как полный кретин. Можешь оставить пакет на кухне. Спасибо, что купил фруктов.

— Не за что, — улыбнулся он и, подхватив пакеты из «Виллис», направился на кухню. Я заметил, что Маттиас больше не носил перевязку: почти две недели он не снимал её из-за выбитых суставов.

— Ладно, ребята, я в ванную, — проворчала Альма, поднимаясь с дивана. — Мои волосы все в кетчупе.

— Иди, — бросил ей вслед Густав. — Не хочу, чтобы ночью от тебя несло помидорами.

Сам я пошёл на кухню вслед за Маттиасом. Сложно сказать, зачем. Фильм смотреть не хотелось, выходить на улицу, чтобы покурить, — тоже. Вообще, последние пару недель из-за постоянных нравоучений дома и в школе настроение становилось всё более скверным. Я пытался вести себя как обычно: никому и никогда не признался бы, что у меня какие-то проблемы в отношениях с отчимом, которые могут по-настоящему выбивать из колеи. В конце концов, даже если домашние докучают, что толку жаловаться на них друзьям? Даже после потрясающего свидания или вечеринки приходится возвращаться к долгим разговорам о будущем — взрослые лучше знают, что тебе нужно — переваренным спагетти и Ларсу, который вытирает рот рукавом за ужином.

— Хочу пить, — зачем-то оправдал своё присутствие я и, смыв с руки следы кетчупа, начал искать кружку в посудном шкафчике. Все полки оказались пустыми: гости давно растащили всё под колу.

— Держи, — Маттиас протянул мне один из только что купленных пластиковых стаканчиков.

— Спасибо.

Одноклассник продолжил выкладывать яблоки в вазу, и я молча наблюдал за ним, потягивая холодную воду.

— Сегодня опять будешь ошиваться возле Евы, да?

— Разумеется. Я прихожу на вечеринки, чтобы позлить тебя, — усмехнулся Маттиас.

— Так я и думал, — невольно улыбнулся я.

— Ханнес, расслабься, ладно? — раздражённо произнёс он. — Мне не нравится Ева.

— Ты сейчас серьёзно?

— Вполне. Так что можешь не превращать следующий урок физкультуры в дуэль.

Тогда я почувствовал себя глупо. Во-первых, если он говорил правду, моё поведение должно было показаться ещё более идиотским, чем оно было на самом деле. Во-вторых, я изводил его из-за девушки, которой был отвратителен, причем она заявила об этом на глазах у всего класса. Сложно сказать, переживал я из-за расставания с Евой или нет: то ли она слишком меня выбесила, то ли остальные проблемы вышли на первый план.

— Послушай… Прости, ну, за волейбол и всё такое…

— Ничего, — отмахулся Маттиас, — это ерунда.

— Почему ты такой… странный? — так и не подобрав подходящего синонима, выпалил я.

— Странный?

— Ну… На твоём месте я не стал бы даже разговаривать со мной, наверное. Как будто тебе всё равно на мои выпады и…

— Мне не всё равно. Поверь, было неприятно, когда ты подкарауливал меня у школы или пытался выбить мне пальцы, — спокойно ответил он. — Но мне всегда казалось, что у твоей агрессии есть причина. И она не во мне.

— А не пошёл бы ты со своим психоанализом? — вспылил я.

Неприятное чувство, когда кто-то едва знакомый анализирует твои поступки. И ещё неприятнее, когда попадает в точку. Сразу задумываешься: а каким меня видят другие люди? Учителя? Одноклассники?

— Это ты пришёл поговорить со мной. Если хотел извиниться — можешь идти, извинения приняты.

— Вообще-то я пришёл за пивом, — солгал я. — Отойди от холодильника.

Порывшись на полках, я нашёл несколько бутылок «Карлсберга».

— Вы идёте? — на кухню заглянула Альма. — Мы играем в «Бутылочку». Фильм скучный до жути.

— Иду, — кивнул я.

— Нет, — рассмеялся Маттиас. — И не проси.

— Ну почему? — расстроилась Альма.

— В нашей школе только один человек, которого я хочу поцеловать, — в конце концов ответил Маттиас. — Но это будет не сегодня.

Альма тут же попыталась угадать, кого он имел в виду. Чьи имена только не перечисляла — одноклассницы, практикантки… Я же вернулся в комнату, прихватив пиво для себя и Эрика. Меня по-настоящему пробрало при мысли, что Маттиас сказал это для меня. Если бы он всего лишь не хотел играть, не стал бы говорить загадками. К чему провоцировать чужое любопытство?

Я никогда не отличался талантом к прочтению чужих эмоций. Часто случалось так, что кто-то из моих знакомых начинал встречаться, а я узнавал об этом далеко не сразу. Обычно я не замечал, как кто-то смотрит друг на друга, изменения интонаций или флиртующего тона. Но с Маттиасом почему-то было проще: иногда я ловил на себе его изучающий взгляд, когда оказывался с ним в одном помещении. Он часто приходил на футбольные матчи, когда играла наша команда, а ещё однажды отвлёк учителя на важном тесте — я выронил шпаргалку. «Он хотел, чтобы я услышал его», — подумал я и решил, что сошёл с ума, потому что одна мысль об этом взволновала сильнее, чем перспектива исключения из школы.

Комментарий к 2. Fiske

Сконе - лен (провинция) на юге страны.

Гётеборг - город в Швеции.

Ханнес имеет в виду фильм “Бивень”, реж. Кевин Смит. Это арт-хаус, смотреть на свой страх и риск.

========== 3. Det kan ingen doktor hjalpa ==========

Впервые за несколько лет меня не включили в основной состав футбольной команды. На тренировках я часто пропускал голы, и Эрика попросили заменить вышедшего из строя — по словам тренера — вратаря. Сидеть на скамейке запасных всю игру — хуже унижения не придумаешь. Я предпочёл вообще не идти на матч: лучше так, чем сидеть в стороне, как неудачник. Чтобы убить время, я взял с собой книгу, но не прочёл ни одной страницы: бывает, читаешь одни и те же строки несколько раз, и всё равно не понимаешь, о чём шла речь. Вместо этого я вышел на задний двор и подошёл к столикам для пикника. Пришлось подстелить олимпийку, чтобы сесть: деревянная лавка сильно отсырела. Некоторое время я бестолково щёлкал завалявшейся в кармане зажигалкой, поднося её максимально близко к ладони.

— Ханнес, — окликнул меня знакомый голос.