Миранда отрывает взгляд от бумаг, когда Энди входит в кабинет, и в ее глазах вспыхивает что-то, смутно схожее с голодом. Энди мгновенно решает, что сегодня она поцелует Миранду в лоб, стирая вызванные утомленностью и усталостью линии, появившиеся за эти выходные. Она начнет со лба, затем перейдет к виску и спустится к щеке, линии челюсти и шее Миранды, пока она не вздохнет и не склонит голову, чтобы открыться для Энди и забыть обо всех волнениях.

— Машина, — сказала Миранда странно ломающимся голосом, а затем прочистила горло. — Через пятнадцать минут. И возьмите у Найджела образцы.

Пятнадцать минут казались пятнадцатью годами, но Энди понимала, что Миранде нужно время, чтобы придумать, куда они отправятся на этот раз. Конечно, не было необходимости отчитываться перед кем-либо в офисе, но нужно было сказать что-то Рою. Миранда решила посетить самую отдаленную часть Челси, до которой было двадцать минут езды. Энди хотелось бы больше (их рекордом были сорок пять минут при загруженном трафике во время поездки в Йорквилль), но Миранду впереди ждал загруженный день, и она не могла выделить больше времени. Как и Энди, чья подготовка к Парижу была далека от идеала. Она и представить себе не могла, что будет столько дел. Миранда очень быстро свалила все на ее плечи.

Так что, Энди брала то, что могла, и в момент, когда машина отъехала от здания, она отстегнула свой ремень безопасности, скользнула вдоль сидения, и, касаясь Миранды как можно меньше, подсела к ней так, чтобы подарить поцелуй в лоб. При первом прикосновении губ Миранда издала горячий, дрожащий вздох, мягко коснувшийся шеи Энди. Со вздохами вышло что-то напряженное и волнительное, и Энди ощутила то же самое в тот момент: облегчение. Получилось. Теперь они были на одной волне. Она начала целовать лоб и висок Миранды со всей нежностью, которой было так много, что та, казалось, разрывала ее изнутри.

Она удерживает себя, опираясь ладонями о спинку сиденья, на которое откинулась Миранда. Энди перенесла весь свой вес на колени, а ее голова упиралась в потолок, но кроме поцелуев и парочки случайных движений, она не касалась Миранды. Это было бы неправильно. Хвала Господу, что заднее сиденье было настолько просторное. Мерседес делает роскошные седаны. А иначе бы у нее с Мирандой были проблемы, и совсем не по их вине.

Миранда разнежилась, расслабленно откинувшись на спинку сиденья. Она громко и резко дышала, что особенно было заметно в ограниченном пространстве, но и не задыхалась. Пока что. Иногда это случалось, и когда случалось, Энди чувствовала, будто бы была на грани обморока. Она вывела линию вниз по лицу Миранды легкими поцелуями, слегка касаясь щеки, а затем перешла к точке за ухом, осторожно минуя большие серьги-кольца. Энди уже не в первый раз желала, чтобы стиль Миранды стал более удобен им обеим.

Миранда задрожала. Энди знала, что там была чувствительная точка под ухом. Ей стало интересно, что сделает Миранда, если она прекратит поцелуи и посмеет задействовать язык. Слегка. Совсем чуть-чуть. Она почти решилась, а затем увидела это.

Засос. Небольшой, размером с монету, прямо у Миранды за ухом, там, где она хотела ее поцеловать. Энди знала, что не оставляла его. Она никогда не оставляла меток, и, кроме того, синяк был свеж. Как будто Миранда получила его прошлой ночью. В самом неприметном месте на теле, ведь если бы не порыв Энди, то она никогда бы о нем не узнала. Но теперь она знала. И сейчас, по самым нехорошим причинам, ей стало дурно.

Миранда беспокойно задвигалась, словно гадая, почему Энди вдруг замерла. В конец лишившись терпения, она выдала «хм-м?», а Энди сразу же отпрянула на свое место, фиксируя ремень безопасности похолодевшими, дрожащими руками.

Энди не знала, что сказать, или сделать, или как объясниться. Она знала, знала, что не имела прав на расстройство. Она была уверена, что это Стивен оставил метку, потому что он муж Миранды, и Миранды ему не изменяет. Так почему тогда, почему Миранда не должна была приходить домой и заниматься сексом со своим мужем? Для этого он и нужен, не так ли? И не делала ли Энди подобное с Нейтом? Дело было не в этом. Не совсем так.

Энди нужно было быстро совладать с собой. Немедленно. Скорее, даже пять секунд назад. Но она не могла.

Миранда, выглядевшая абсолютно сбитой с толку и слегка раздраженной, дотронулась до своей шеи, к месту, куда ранее целовала Энди. Она провела кончиками пальцев по синяку, слегка вздрогнула — метка, вероятно, все еще была чувствительной — и моргнула. Она побледнела, а затем покрылась румянцем. Рой надавил по тормозам, и Энди поняла, что они приехали туда, куда планировала Миранда.

Миранда молча покинула машину. Она не сказала Энди следовать за ней. Энди молча ждала, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение и проглотить ком в горле.

Нет прав. У нее не было никаких прав. У нее не было прав волноваться о том, что кто-то еще знал о точке за ухом, прикосновение к которой заставляет Миранду тяжело дышать и дрожать. Черт возьми, Стивен, вероятно, знает обо всех подобных точках на теле Миранды, уж точно побольше Энди. И это нормально. Это было его, черт подери, работой — делать Миранду счастливой в конкретном смысле, как у Энди была работа делать Миранду счастливой в офисе. Вот и все. Энди принимает это. Абсолютно точно.

Миранда возвращается в машину пятнадцать минут спустя с папкой в руках, до которой Энди не было никакого дела, хоть она и удивляется, почему ее не послали за этим. Миранда быстро взглянула на нее, и Энди удалось ответить ярчайшей улыбкой. Она пыталась выглядеть бодрее, и полезной, и компетентной, как хорошая ассистентка, которой она так упорно пыталась стать. Миранда же ответила совершенно нечитабельным выражением лица.

По пути обратно к «Подиуму» они не произнесли ни слова. Остаток дня она проводит за поручениями Миранды, которые поступают ей только через Эмили, которой было физически больно сдерживать ликование от явного прокола Энди. Она тратит весь день на то, чтобы работать как можно лучше, буквально до скрипа в зубах, исполняя поручения Миранды, озвученные голосом Эмили. Это, это была ее работа, и она должна была выполнять ее хорошо, потому что это дорога к возможностям, к работе, о которой она мечтала всю свою жизнь, и было непозволительно забывать об этом. Она позволила себе забыться. Плохая идея.

Допустить ошибку. Оступиться.

Она допустила ошибки и этим вечером, когда вернулась домой, а затем наконец-то выплеснула всю свою ярость и разочарование. Они с Нейтом кричали и дрались так, как никогда раньше, что закончилось его быстрым исчезновением с квартиры. Его не было всю ночь, в то время как Энди выпила три стакана вина на пустой желудок. Утром она проснулась с тяжелой головой и в еще более злобном настроении.

Головная боль и настроение могли бы объяснить, почему Энди, которая вела себя так хорошо до этого момента, сделала что-то действительно ужасное.

Миранда получила свой утренний «Старбакс» и, не глядя на Энди, произнесла:

— Мы все едем к Кельвину Кляйну к двум. Напомните остальным.

О, черт, Энди совсем забыла об этом. Сегодня день предварительного просмотра. Не было ничего, что она должна была бы делать, кроме того, чтобы изображать тень Миранды, следуя по пятам, и все уже были в полной боевой готовности, но все это так же значило, что ей снова предстоит сидеть рядом с Мирандой в машине (с половиной офиса у них на хвосте). Конечно, никто не мог заглянуть сквозь окна мерседеса, но одна только мысль о поездке сжимала что-то внутри, порождая неуверенность. Не то, чтобы она должна была чувствовать себя иначе.

— И принесите стейк к полудню, — добавила Миранда, когда Энди уже покидала кабинет.

Только вот стейк Миранды не был готов к полудню. Шеф-повар рассыпался в извинениях и обещал подать все в лучшем виде через двадцать минут. Энди сообщила о задержке Эмили, а затем решила убить время, потому что неважно, насколько Миранда раздражится, она все равно не могла ускорить готовку несчастного стейка.