Но Нейта нет в этой машине, слава богу, и Энди с благодарностью выдыхает Миранде в шею. Миранда дрожит. Она часто делает это в последнее время. Когда они это начинали, прикосновения и поцелуи, Миранда была хороша в том, чтобы вести себя беспристрастно, позволяя Энди касаться себя; но довольно скоро она начала расслабляться под прикосновениями рук и губ Энди, наслаждаться, и сейчас, в этот момент уединения, Энди практически может видеть, как Миранда задерживает дыхание в ожидании.
Но они сдержанны. Они делают это лишь раз в день, выделяя всего несколько минут. И Энди не караулит Миранду, чтобы воспользоваться любым шансом. Потому что, эй, они не изменяют. И прямо сейчас, когда Энди целует Миранду, она не задействует руки и касается лишь ртом; и она никогда-никогда не целует Миранду в губы. Однажды она подходила близко, без намерения. Она проследила губами линию вдоль челюсти Миранды, даря легкие поцелуи, и вдруг ее губы едва коснулись уголка горделивого, высокомерного рта. Миранда замерла, задержав дыхание, и Энди быстро отпрянула назад на свое место.
Больше подобного не повторялось. Они были очень хороши.
Время от времени Энди задавалась вопросом, что если бы Миранда поцеловала в ответ. Она никогда не просила, конечно, а Миранда никогда не проявляла инициативы.
Сегодня, когда машина начала замедляться, Энди подарила последний, заключительный поцелуй в основании шеи, прежде чем отпрянуть и пригладить свои волосы. Она снова начинает наносить свой блеск для губ, который постоянно стирает перед тем, как отправиться куда-либо с Мирандой, и тут Миранда поворачивается к ней и твердо произносит:
— Вы полетите со мной в Париж.
Энди моргнула.
— Но, хм, но Эмили…
— Не летит.
Вот так. Любые аргументы бессильны. Энди знает, что только что был забит последний гвоздь в гроб всяких надежд, связанных с возможностью дружбы с Эмили. На прошлом мероприятии было очень близко к этому, но даже после него Энди пыталась все исправить и делать то, чего Эмили не могла. Все катилось к черту слишком стремительно.
И даже испытывая жалость к Эмили, Энди не могла винить Миранду. Энди была лучше в своей работе, чем Эмили, даже если она и провела здесь гораздо меньше времени и не поклонялась «Подиуму», и земле, по которой ступала Миранда Пристли в ее Джимми Чу. Она училась так же быстро, как и пообещала, и сейчас, особенно в последнее время, никто не мог так же чувствовать настроение Миранды и предугадывать ее прихоти. Включая саму Миранду.
Кроме этого, судя по фанатическим приготовлениям в офисе, Энди понимала, что неделя моды в Париже очень важна для Миранды. Очень беспокойная и нервная к тому же. Почему она должна ехать с Эмили, которая не целует и не говорит ей, насколько она красива? Миранде это понадобится.
Муж Миранды тоже полетит в Париж к середине недели моды. Энди знала, потому что сама бронировала ему билет в первом классе. Это не было, как она себе повторяла, проблемой. Не было никаких причин делать что-либо… со всем этим.
Когда они вернулись в офис, Миранда заставила Энди сообщить Эмили о Париже. Она подслушивала их из своего кабинета, конечно же. Энди спрашивала себя, какое у нее было лицо, когда Эмили поспешила вся в слезах в уборную. Она надеялась, что Миранда не улыбалась, потому что это было бы страшно.
На следующий день она узнала, что Эмили заболела, а это значило, что Энди застряла у телефона, стараясь прикрыть ее. Миранда была недовольна этим. Энди надеялась и молилась, чтобы Эмили взяла себя в руки и привела в порядок, прежде чем ее уволят или же понизят в должности. Она уже решила получить столько одежды и обуви в Париже для Эмили, сколько сможет унести. Это наименьшее, нет, единственное, что она могла сделать для нее.
Тем временем, она делала то, что умела: отличную работу. К настоящему моменту она подружилась с каждым «Старбакс» в радиусе трех кварталов от «Элиас-Кларк» (а их там немало), и главный менеджер через дорогу довольно мил с ней, так что не возникло никаких проблем организовать доставку прямо в здание. Кофе прибыл немного менее горячим, нежели любит Миранда, но доставка кофе самой работницей «Старбакс», видимо, успокоило эго женщины. Работница радостно ухмыльнулась Энди вместо приветствия на обратном пути, и Энди сразу признала в ней знакомую задорную девушку ответив не менее яркой улыбкой. Она надеялась, что Миранда это заметила. Вероятно, было уже слишком поздно, чтобы Миранда поняла, что приветливость с людьми дает намного больше из того, что тебе хочется, но, опять-таки, Миранда, видимо, любила удивлять.
К примеру, довольно неловкая ситуация настигла ее посреди рабочего дня, спустя каких-то два часа. Энди ерзала на стуле, скрестив ноги, потому что была почти на грани от взрыва из-за нужды сходить в туалет, и не было никого, чтобы сменить ее на посту. Она никогда не забывала о девушке, которая порезала свою руку, вскрывая письмо. Ее подобная участь не настигнет. Она не собиралась все испортить из-за такой ерундовой вещи, как слабый контроль мочевого пузыря.
А затем Миранда, вернувшись с обеда, бросает в Энди свое пальто и сумку и награждает нетерпеливым взглядом. Энди улыбается и отчаянно пытается не выглядеть как человек, готовый обмочиться на месте. Миранда закатывает глаза, а потом дергает головой в сторону коридора и произносит:
— Сделайте это побыстрее.
Джоселин, ожидающая Миранду в офисе, все слышала и наградила Энди шокированным взглядом. Энди хотела ответить тем же, но Миранда все еще смотрела, так что она просто поспешила в уборную, где, хвала Господу, обнаружилась пустая кабинка.
Когда Энди вернулась, Джоселин перехватила ее прежде, чем она смогла добраться до своего стола.
— Ну, — впечатленно произнесла она, — ты теперь новая фаворитка, не так ли?
Энди покраснела и внезапно поймала себя на мысли: но я никогда не целовала ее в губы.
— Я действительно без понятия, — ответила она.
Джоселин закатила глаза.
— Она таскает тебя с собой повсюду. Ты летишь с ней в Париж. Господа ради, она даже сама на звонок ответила.
Она наградила Энди долгим изучающим взглядом, который был не такой, как у Миранды, но все же заставил забеспокоиться.
— Я знаю, что ты отлично справилась с той книгой о Гарри Поттере и остальным, но будь осторожней. Ты не идеальна, и допустишь ошибку. Убедись лишь в том, что она не будет слишком огромной.
Затем Джоселин улыбнулась, словно поделилась дружеским советом, и ушла. Энди смотрела ей вслед, пока Миранда нетерпеливо не позвала «Андреа», и она почти подскочила от неожиданности.
Этой ночью у них с Нейтом не было секса. Она сказала ему, что у нее не было настроения. Она совсем не раздражительна, нет, не потому, что сегодня не удалось дотронуться до Миранды. Нет никакой взаимосвязи между этими фактами. Нет, она все еще размышляла над словами Джоселин: сделать ошибку. Оступиться.
Энди преследовало ощущение, пугающее и засевшее где-то глубоко в сознании, что она уже допустила эту ошибку, и уже было слишком поздно, чтобы остановиться. Но не стоило думать над этим слишком много, потому что какая-то часть ее знала, что не стоило копать глубже, чтобы не обнаружить что-нибудь более пугающее. Были вещи, о которых она не хотела знать, или понимать. В то же время, она хотела знать и понимать все, что касалось Миранды. Это также было настораживающе, и Энди также не хотела об этом задумываться. Она уставилась в потолок и попыталась сосчитать барашек. Не вышло.
К счастью, Эмили вернулась на следующий день. К несчастью, она отказывалась говорить с Энди весь день напролет, а это, учитывая их тесную работу, было неловко. И, к огромному счастью, Миранда отсутствовала в офисе целый день. Так что Энди смогла не отвлекаться. Вдобавок, это была пятница. Выходные маячили на горизонте.
Все это значило, что по истечению понедельника пройдет полных четыре дня, как она прикасалась губами к безупречной коже Миранды Пристли, и она подозревала, что у нее начинается ломка. Как кофеиновая наркоманка, она становилась все нервозней и раздражительней, порой ощущая головную боль.
