Ну это было уже смешно! Так удержать противника нельзя. Мои конечности взмыли в воздух, чтобы показать этому наглецу, что такое мышцы гребца, но Серега неожиданно пригнулся, его спина выгнулась дугой, голова нырнула мне между бедрами…
В следующее мгновение я почувствовал его рот на собственном члене. Тысячами электрических импульсов от него побежали волны удовольствия.
Я замер в неудобной позе, наполовину выгнувшись, удерживая ноги на весу. Я просто забыл их опустить.
А Серега делал все очень решительно. И быстро учился. Теперь он не пытался заглатывать мой член на всю длину. Даже наполовину опасался. Фактически он взял в рот только головку. Но и этого было достаточно. Серый двигал головой часто, губы сжимал крепко, его язык терся изо всех сил. Он даже зубы иногда подпускал.
Я издавал какой-то беспрерывный звук, весь напрягшийся, взведенный, опутываемый удовольствием, как необъезженный конь путами. Мои мышцы ритмично сокращались, руки судорожно сжимались на Серегиных ягодицах, подвешенные в воздухе ноги то расходились, то почти схлопывались. Наслаждение окатывало меня, топило, окутывало, сжимая, стискивая, конденсируясь в ощущение чего-то острого, невыносимого, сладостного.
Я помню, что подумал, что стоило бы устроить «69» и взять в рот член Сереги. Помню, как попытался подтащить зад Серого к себе…
Потом все мои ощущения разом обострились, сжалились к одну точку, болезненную, щекочущую, напряженную, где-то там, на кончике моего члена, во рту Серого. Сжались и в одно мгновение взорвались…
Все, что я чувствовал в этот миг, — это как наслаждение разрывало меня, опустошая голову, сводя весь мир к одному только удовольствию, к прокатывающимся по пенису стремительным, неудержимым волнам…
Неожиданности
Я лежал на полу, постепенно приходя в себя. Серега замер в той же позе — попа у меня на торсе, голова между бедер, спина выгнута кольцом вверх, каждый позвонок наружу.
Я смотрел на эти позвонки, и меня окутывало особое тепло, чувство удовлетворенности и умиротворения, ощущение невероятного, нирванного покоя. Мне хотелось целовать эти позвонки, но не потому, что я хотел секса, я его в эту минуту не хотел, а потому что они, эти позвонки, были родными, близкими, любим… Ладно, пусть будет «любимыми». Потом разберемся. Сейчас сойдет и «любимыми».
В полной тишине мы оставались совершенно неподвижными. Потом я с трудом, преодолевая боль в затекших мышцах, опустил все еще поднятые в воздух ноги.
Серега шевельнулся, распрямился, оглянулся на меня. Видимых следов спермы на его лице не было. Вообще, он выглядел вполне обычно, будто и не довел меня только что до невообразимого оргазма… Своим ртом… Мордочка хитрая и такая… любимая. Пусть «любимая». Пока я думать не могу. Слишком сильное слово, им не разбрасываются, но сейчас у меня в голове мысли не склеивались, я не мог думать, да и сил думать не было…
А ведь Серый остался неудовлетворенным…
Я потянулся слабой рукой к нему и провел все-таки пальцами по выступающим позвонкам. Попытался дотянуться до этой мордочки, такой славной, такой красивой, такой моей… Не дотянулся.
А ведь он прекрасен! Серьезно! Прекрасен!
Теперь, когда я был удовлетворен, когда желание секса отступило, я ведь мог посмотреть на Серого объективно. Правда?
Так вот, он был прекрасен. Точка. Никаких оговорок. Совершенная красота, какой она только может быть!
Надо бы у него отсосать.
Только полежу вот так еще десяток секунд. Или минуту. И отсосу…
Тишину разорвал какой-то звук. Какой-то немыслимо громкий, раздражающий, ненужный.
Сережа зашевелился, заоглядывался, сполз с меня, поднялся на ноги.
Какие они у него длинные! Ого!
А член действительно торчит вертикально. Не удовлетворен мой Сережка… Надо, надо у него отсосать. Немедленно…
Я прикрыл глаза.
— Да, — услышал я Серегин голос.
Я с трудом поднял веки. Серый разговаривал по мобиле. Вид у него был растерянный.
— Где? — спросил он, и теперь в его голосе проскользнул испуг. — Нет, не слышал… Сейчас посмотрю…
Он выбежал из комнаты.
— Нет, молока нет, — услышал я, как он говорит на кухне. — И яиц тоже почти не осталось…
Что-то не то.
В комнату влетел Сережа. Перепуганный, встревоженный, на грани паники.
— Быстрей! Одевайся! — закричал он. — Давай! Давай!
А сам бросился к дивану, сорвал с него простыню и принялся складывать.
— Родители из-за дождя решили вернуться! Оказывается, звонили, но ты был внизу, а я в ванной, мы звонка не слышали! А теперь они уже здесь, в гастрономе через дорогу!
Я вскочил, как ужаленный. Одним движением оказался на ногах. И куда вся расслабленность подевалась!
Весь живот мокрый — то ли сперма, то ли слюна, то ли и то, и другое. Надо смыть. Это недолго.
Я бросился в ванную. Уже перескакивая через бортик понял, какую ошибку совершил — я оказался отрезан от одежды, если предки Серого прямо сейчас войдут в квартиру, я и одеться не смогу! И, успев похолодеть, мгновенно осознал — все как раз наоборот! Я же разделся как раз в ванной, все мои вещи здесь!
Я крутанул кран на максимум, обдал себя сильной струей ледяной воды, и запоздало порадовался, что не вцепился в кран горячей.
В ванную вбежал Сережа, все еще голый. В руках полотенце, в котором я гордым нарциссом выплыл к нему трахаться минут пятнадцать назад. Или полчаса назад? Никакого ощущения времени…
— Зубы почисти! — крикнул я, когда Серый, бросив полотенце, повернулся убегать. — Чтобы запаха не было!
Сергей, будто споткнувшись, замер. Потом резко развернулся, схватил щетку и зубную пасту и стал яростно пилить зубы.
Я выключил душ, наспех вытерся и, то и дело наталкиваясь в тесной ванной на Серого, стал одеваться. Трусы и джинсы налезли быстро, а вот с футболкой почему-то было сложно, я никак не мог попасть в отверстия для рук. Но в конце концов попал. Носки надевать было некогда. К тому же они так и остались сырыми, пропитанными водой лужи, в которую я вступил, — я не подумал их просушить, когда вернулся. Сунул в карман. Потом разберемся.
Серый к тому моменту уже кое-как прополоскал рот, и мы вдвоем кинулись обратно в гостиную.
Воздух там был тяжеловат. Час или два двое парней тут всякими безобразиями занимались, откуда свежести взяться?
Я бросился к окну и распахнул форточку. Сильный сквозняк поднял занавески. В лицо мне сыпанул дождь. Ну и ладно. Все равно лучше, чем ароматы спермы.
Серый лихорадочно одевался. В шорты. В свои коротенькие мягкие шорты.
— С ума сошел! — крикнул я. — В таком виде меня соблазнять хорошо, а к предкам так лучше не выходить!
Серый замер столбиком, потом сорвал с себя шорты и убежал.
— Я так постоянно дома хожу! — услышал я его голос из соседней комнаты. — Много ты понимаешь!
Я стал складывать простыню, сорванную с дивана и теперь валявшуюся комом на полу.
Вернулся Сережа. Как и положено серьезному пацану, в джинсах. Уже лучше.
— Положи простыню к себе, — скомандовал я, тыкая ему в руки аккуратный сверток. — В понедельник или вторник прольешь на свою кровать чай. Испачканную простыню, как и положено маленькому маминому помощнику, сам постираешь в стиралке, на глазах у благодарных предков, а вот эту себе застелишь!
— Да ты профессиональный лжец! — крикнул Серый, но послушно умчался со свертком.
Я оглянулся.
Пакет с презервативами и смазкой на полу.
Я одним прыжком оказался рядом, схватил его, заоглядывался, заметил Серегин рюкзачок и сунул свои покупки туда.
Ну что, что еще? Вроде все?
В двери раздался звонок.
Я подпрыгнул, как ошпаренный.
Метнулся к форточке. Закрыл.
Побежал к столу.
Уже слыша голоса в коридоре, вдруг понял, что нужно же как-то оправдать свое присутствие. Схватил с книжных полок какие-то тетради, бросил их на стол, открыл каждую где-то посередине. Что еще? Ах да, ручка! Схватил канцелярскую принадлежность в руки и уселся на стул. Согнулся прилежно над одной из тетрадей…
