— Интересно. Что еще здесь есть?
— Дом здешнего управленца ещё не обыскивали, сам он ждёт допроса за углом. У убитых при себе не было ничего интересного — луки, колчаны, стрелы, флаконы с ядом. Пороха нет.
— Окружение?
— На востоке непролазная трясина, но выходов из деревни три: один западный, откуда мы и пришли, южный в долину и тропа к горам.
— Отлично. Следов не заметили?
— Только местных. Дезертир и женщина с ним прибыли на лошадях, но следов около других ворот нет, тропу еще проверяют. Они где-то здесь.
— Отведи меня к управленцу.
— Да, миледи.
Конвоир раздал указания части отряда и повёл Кару к дому с массивной треугольной крышей, поросшей мхом и лозняком.
На земле сидел мужчина и спокойно ждал, пока ему скрутят руки. Он испуганно взглянул на подошедшую Кару, а она отметила его побледневшее, обескровленное лицо: «Этот сопротивляться уж точно не будет».
— Ты управляющий деревней?
Мужчина кивнул, как мог — его цепко держали рыцарские руки. По разодранной щеке ползли подтёки крови и грязи. Кара осклабилась:
— Я могу отнять у тебя жизнь в одно мгновение, хочешь? — она вынула меч из ножен, поиграв им для большего устрашения, и наместник затрепетал.
— Пощады, госпожа!
— Разве я похожа на посла доброй воли? — Женщина с насмешкой в голосе обратилась скорее сама к себе, чем к пленному, даже не подозревая, как ей поможет эта шутка.
— Так вы пришли мстить за отказ вашему послу? — мужчина встрепенулся, и его сжали крепче, — Простите радушно вашего покорного раба. Мы не поверили сразу. Союз — очень удачная затея.
Он говорил так быстро, что сомнений в его страхе и способности предать кого угодно в обмен на спасение собственной шкуры у Кары даже не возникло. «Посол значит… Ну-ну. Ты меня поражаешь, Брайан. Несуразная глупость.»
— У вас было время на раздумья, — она поиграла плечами, смакуя ощущение власти над сгорбившимся самураем, — но я готова пойти навстречу.
Избавительница с чувством превосходства задрала остриём меча подбородок своей жертвы, испытав при этом странное ощущение облегчения — втайне она боялась, что Страж сумеет убежать от неё.
— Где посол? Он был один?
— Его сопровождала женщина <…>, — мужчина произнёс несколько непонятных и доселе неизвестных Каре звуков, но самое важное она услышала, и довольная улыбка тронула её губы. — Они в яме, возле северного поста. — Его голос совсем затих, и ассассин, удовлетворённая информацией, отвернулась к конвоиру, убрав меч; зазвучала латынь.
— Этого оставить в живых. Дезертира из ямы — ко мне. Девчонку оставьте там, где сидит, если не найдете места получше.
— Как прикажете, миледи. Что с остальными?
— Остальными? — Кара уже успела забыть о пленных, видимо, заранее посчитав их бесполезными.
— Кузнец, дюжина воинов, крестьяне…
— Дезертиров не убивать — у нас и без того мало людей; крестьян истребить, если окажут сопротивление. Мародерство среди солдат наказано не будет, но всё оружие конфисковать. К кузнецу я обращусь лично, но до тех пор глаз с него не спускать. Штаб оборудован?
— Да. В одном из домов нашлось несколько карт, в том числе и болотных трактов вокруг. Вас могло бы заинтересовать.
— Благодарю. Ты отличный воин, Мартин. Тебе можно доверять. — Кара похлопала его по плечу и быстро зашагала по направлению к дому, с нетерпением ожидая Брайана. Её злоба и раздражение быстро улетучились, когда наместник раболепно упал ниц и выдал всё, что только можно было выдать, и потому она расслабилась, присела на низкую тахту, ослабила крепления лат, давая мышцам отдохнуть, и окинула взглядом помещение.
Пожалуй, ни в чём так ярко не проявлялся характер народов, как в умении организовать свой быт. Дом самурая заключал в себе лаконичность абсолютной простоты и строгости линий. Просторная квадратная комната с тонкими рейками перегородок, обклеенных рисовой бумагой, с первого взгляда показалась Каре хлипкой и ненадежной — она ни за что бы не рискнула здесь уснуть. На стенах висели простые, примитивные свитки с угловатой росписью, нацарапанной тушью — совсем не чета пышным портретам в тяжёлых рамах. Укрытая лоскутным одеялом тахта казалась слишком неказистой с виду, но удивительно мягкой. Несмотря на то, что владелец дома был беден — об этом рассказали скудные пожитки, состоявшие всего лишь из глиняных мисок и тростниковых шляп, — внутри было удивительно уютно и опрятно. Кара задумалась над тем, что в этой деревушке грабить уж точно нечего, но тут же выпрямилась, тонким слухом опознав шаги.
Два рыцаря вели третьего, и женщина с торжеством отметила твёрдость их походки: ещё недавно они были готовы умереть за Брайана, теперь же ведут его в кандалах по её прихоти. Избавительница жестом попросила удалиться и рассмотрела со всем вниманием своего бывшего напарника. Он стоял, не шелохнувшись, подобно изваянию, стоял и благодарил судьбу за не снятый шлем — выдержать взгляд Кары и не выдать глазами своих самых сокровенных тайн теперь было уж слишком непосильной задачей.
— Присядь, — любезно, даже ласково прозвучало приглашение, но рыцарь нутром почувствовал запрятанную в него угрозу и потому остался стоять.
Женщина поднялась сама и плавно обошла его вокруг. Он содрогнулся, подумав об ударе со спины — она ведь способна на это, — и Кара это заметила:
— Ты боишься? Когда-то ты был доблестнее льва… а теперь бежишь прочь, защищая эту грязную девчонку. Мне жаль тебя, Брайан.
— Почему? — хрипло выдохнул он сквозь сжатые челюсти.
— Почему? Посмотри на себя, — она ткнула рукой в промятый нагрудник, и рыцарь качнулся, хоть удар был практически невесом, — Ещё недавно ты жёг дома этих восточных отродий, а теперь печёшься о судьбе своей подружки? Неужели она убедила тебя переметнуться к самураям? Как ей это удалось? Не так-то просто из лидера Черного Кулака выбить все амбиции. Аполлион позавидовала бы такому мастерскому дару убеждения, пусть точат черви ее кости!
Брайан безошибочно прочёл в ней умело сыгранную ревность, но всё ещё на правах той ловкой игры тонов, фраз и жестов — на искренность Кара была неспособна. Рыцарь знал, что переступил опасную черту: он обречён сам, обречена и ослабшая и раненая самурайская воительница на бесславную смерть в яме, склизкой от болотных почв. Собственная смерть его, впрочем, не страшила — закон военного времени есть закон.
— Ну, и что же ты скажешь в своё оправдание? — ей порядком начало надоедать, — Здесь нет беззащитных и угнетённых, Брайан, это война. Мы все здесь друг другу клятые враги, и молись всем богам, что ты всё ещё на моей стороне. Я знаю, что тебе бесполезно угрожать, но подумай, скольких ещё уничтожит Чёрный Кулак, — она засмеялась, — Если ты решишь ему противостоять. У тебя есть многотысячная армия? Твоей воле внимают правители трёх могущественных держав? А может, по велению небес ты остановишь войну?
Страж почувствовал, как тяжелеют плечи, словно на них взваливают вес морской черепахи и слонов, держащих землю.
— Ты знаешь, почему мы ведём войну? Я скажу тебе, почему. Какой бы ни была жестокой Аполлион, она всегда ставила инстинкты и законы природы выше надуманной чести, и она была чертовски права. Вспомни, какую шутку сыграли с тобой твои амбиции, вспомни, как ты попал в Черный Кулак. Ты предал свои мнимые идеалы уже тогда — ты пошёл за силой, бросив угнетённый, прозябающий Эшфилд — настоящий Эшфилд.
Кара отошла от рыцаря, безразлично рассматривая свиток с нацарапанным на нём карпом.
— Твой пацифизм ни к чему не приведёт — много ли чести в битве за мир?
— Честь здесь ни при чём, Кара, ты сама это знаешь.
— Тогда почему ты выбрал сторону самураев? Они всё равно вскоре все погибнут, если не от нас, то, пожалуй, от викингов. Им всё равно придётся сражаться.
