Михель почувствовал, как между лопаток, несмотря на жаркий летний день, течёт струйка холодного пота.

– Мы не дружили с твоим отцом. Но всегда помогали друг другу и людям, которые живут рядом с нами. В последние годы мне тяжко пришлось… одному, – расправив плечи, высокий и нескладный Милош стал походить на крупного медведя, который случайно забрёл во двор.

«Не такой уж он и худой. Скорее – жилистый, сильный. Пожалуй, такой запросто поднимет жёрнов или разорвёт человека пополам», – подумалось вдруг Михелю.

– Но как мне призвать дождь? Помахать руками? Прочитать заклинание? – отчаянно спросил он.

– Это уж тебе решать, – усмехнулся Милош. – Ты мельник, не я. Но лучше бы поскорее.

***

В эту ночь Михель впервые за долгое время не запер дверь.

А на исходе следующего дня поднялся ветер, неся с запада, от истоков реки, плотные грозовые тучи. Трое суток шёл дождь, трое суток жадно пила земля, никак не могла напиться. И струилось вместе с потоками воды торжествующее пение Ундины.

========== Часть 15 ==========

15

Ах, как любят в деревне отмечать Троицев день!

Закончилась весенняя страда, брошены в пашню зёрна, на деревьях распустились первые зелёные листочки, украсился пёстрыми цветами луг. Расцвела в палисадниках душистая сирень, клонятся к земле крупные лиловые гроздья. Осыпаются в садах яблоневые и вишнёвые лепестки, жужжат пчёлы, обещая невиданный осенний урожай.

Скоро быть лету – жаркой и щедрой поре, жадной до людского пота, сторицей воздающей по трудам твоим. Некогда будет веселиться, в праздности проводить летние дни. Разве что мелькнёт искрами над костром короткая ночь Святого Яна, скатится горящим колесом в тёплые речные волны, погаснет, растает с первым солнечным лучом. А потом опять выходить в поле – косить, полоть, жать, связывать золотые снопы. До крови колоть руки о стебли молодого льна. Собирать в лесу ягоды. Укреплять амбары под зимние припасы. Да мало ли у лета неотложных дел?

От того и радуются люди Троице – последней передышке перед тяжёлым трудом. Уже стоит посреди луга высокий шест, и тележное колесо на его верхушке увито берёзовыми ветками. Полощутся на ветру разноцветные полоски шёлка – каждая девушка отдала для украшения шеста любимую ленту из своей косы. Крепко привязаны среди лент небольшие свёртки с монетами, отрезы ткани, сердоликовые и янтарные бусы, пара новых скрипучих сапог. На рассвете самые смелые и ловкие парни смогут попытать счастья и, взобравшись на вершину шеста, добыть подарок для себя или своей любимой.

А пока они, весело переговариваясь, нарубили дров и собрали высокое кострище. Ярко будет гореть огонь в эту ночь.

Вдоль лесной опушки расставлены повозки и лотки, украшенные гирляндами и венками. С них во время праздника будут продавать клубничное вино, тёмное и светлое пиво, яблочный сидр, разноцветные леденцы, горячие пирожки с разными начинками.

Готовятся к празднику девушки, достают из сундуков свои лучшие наряды, отглаживают оборки на чепцах, волосок к волоску заплетают косы. Уже сплетены и лежат на помосте у шеста два берёзовых венка – для Летнего Короля и его Королевы. В этом году Королём выбран молодой мельник Михель, и каждая незамужняя девушка мечтает принять второй венок из его рук.

Мечется по своей комнатке белокурая Лизхен. Перемерила она кучу нарядов и ни в одном не кажется себе достаточно красивой, чтобы уж точно сразить Михеля наповал. Пусть посмотрит он, от какой красавицы отказался, пусть вспомнит, как сильно когда-то о ней мечтал. Авось, дрогнет его неприступное сердце, возьмёт он Лизхен под белую руку и торжественно введёт в праздничный хоровод.

В трактире с самого раннего утра не спит несчастная Марта. Не на что ей надеяться, не о чем мечтать. Как ни украшай себя, не скроешь невзрачного лица, плоской груди, нескладной фигуры. Но, ах, вот бы хоть разочек пройтись с Михелем в танце, увидеть близко-близко его сияющие глаза, дотронуться до его тёплой ладони. Ворчит на непутёвую дочку Милош, но всё готова стерпеть Марта ради нескольких мгновений случайного счастья.

Течёт вдоль луга река, лениво подставляя бока под солнечные лучи. Всплёскивает на перекатах, взвихривается маленькими омутами, набегает волнами в заросли лозы и осоки. Выпрыгивают из воды любопытные рыбки, косятся на украшенный луг, плюхаются обратно. Спокойна нынче река, тиха. Знает она, чьё сейчас время. Недаром следующую неделю после Троицы называют Ундиньей или Русалочьей. Недаром ворчат старики, не желая отпускать молодёжь веселиться. Падки водные девы на неженатых юношей – того и гляди заманят на отмель, обнимут прозрачными руками, зацелуют до смерти. Ревнивы никсы к юным девушкам – подкрадутся в праздничном хороводе, закружат голову, одурманят, утащат на дно.

Течёт мимо луга река, ждёт.

***

Ах, как не хочется Михелю идти на вечернее празднество! Была б его воля, отмотал бы назад день за днём, месяц за месяцем, год за годом. Пусть бы снова бесконечно ярилась йольская вьюга и крошилось в щепу проклятое мельничье колесо – не вышел бы Михель за порог, закрыл бы плотнее ставни, устроился бы у живого огня.

Страшно Михелю, жутко.

Накануне отпустил он с мельницы всех работников, выдал им жалованье – веселитесь, пейте, гуляйте целую неделю, а я как-нибудь управлюсь без вас. До рассвета точил отцовский нож, пробовал остроту кончиком пальца, хмурился недовольно.

Не может убийца два раза убить одного и того же человека, как бы ни хотел этого. Семижды семь лет лежали кости на дне запруды, ржавела, уходя в ил, железная цепь.

Не может сын убийцы полюбить речную никсу, ввести её в дом, перед богом и людьми назвав законной женой. Вечно томиться ему в неизбывной тоске, ночью мечтая о ласках своей мёртвой возлюбленной, днём ужасаясь деяниям её рук.

На крови стоит мельница, кровью движется колесо.

Под каждый угол строящегося дома закладываются монеты – на достаток, зёрна – на долгую и счастливую жизнь, сосуд с вином – на удачу. А под четвёртый закапывают живую жертву, чтобы не рухнул дом, придавив во сне хозяина. Петух или собака, овца или коза – иногда удаётся обойтись малой кровью.

Но вернее и страшнее всего будет принести в жертву человека, и его неупокоенный дух, станет хранителем места, помощником во всех делах. Главное не забывать в свою очередь приносить жертвы – ему.

Одна лишь неделя в году дана для того, чтобы такие души ненадолго вернулись в мир живых, почувствовали запах свежеиспечённого хлеба, погрелись у очага.

Одна лишь ночь дана Михелю, чтобы попытаться исправить то, что свершилось за много лет до его рождения. Другой – не будет.

***

Ах, кто в наших краях не знает молодого мельника Михеля, весельчака Михеля, умницу и работягу Михеля?

Вот вступает он на украшенный луг, и серебряная пряжка на его шляпе сверкает в последних лучах заходящего солнца. Снимает Михель с головы шляпу, кладёт на помост. Летним Королём будет он сегодня, до утра носить ему берёзовый венок.

Берёт Михель зажжённый факел, поджигает сложенные поленья. Ярко вспыхивают они, загодя политые крепким вином. Возносится огонь выше человеческого роста – почти до самого неба. Жарко гореть костру, до утра веселиться подле него людям.

Подхватывает Михель второй венок, смеющимся хороводом обвивают молодого красавца девушки, заводят величальную песню. Стой, Летний Король, смотри, слушай, выбирай себе суженую. Кружатся вокруг юные лица, плывут звонкие голоса. Вот цветущая Лизхен смотрит на Михеля ясными голубыми глазами. Вот несмело улыбается Марта – в свете костра она кажется почти хорошенькой. Вот, встретившись с Михелем взглядом, опускает ресницы незнакомая сероглазая девушка – дочка кузнеца? кожевника? – всех не упомнишь.

Останавливается хоровод, расцепляют девушки руки. Которую выбрать, чтобы не обидеть остальных?

Застыла в радостном предвкушении Лизхен, выбилась из-под чепца белокурая прядь. Видит Михель, что нет никого красивее среди девушек, но отчего-то медлит. Глупость этот королевский венок, просто связанные между собой берёзовые ветки. Но если Лизхен и в самом деле любит Михеля, зачем давать ей ложную надежду?