Трудно описать горе Кремня; он чуть не лишился рассудка, когда увидел, что его упорные труды погибли в одно мгновение; с отчаянием он осматривал свалившуюся загородку, стараясь объяснить себе, как животные могли вырваться на волю. Но осмотр, конечно, не поправил дела — стадо, за которым он так ухаживал, исчезло бесследно. Многие посмеивались над неудачным опытом, но большинство сочувствовало Кремню от всей души.

Кончался уже этот печальный день; солнце спустилось очень низко, а Кремень все сидел еще в разоренной загородке и все еще не мог примириться с потерей. Вдруг громкий тревожный клик раздался по селению. Отовсюду стали выскакивать воины с оружием в руках.

— Что случилось? — кричали все, не зная, по какому поводу поднята тревога.

— Враги идут! — кричали те, которые успели добежать до вершины холма, откуда была видна вся окрестность.

Кремень очнулся и стряхнул с себя огорчение: теперь не до стада, надо было становиться в ряды защитников, уже толпившихся на холме вокруг вождя. В одно мгновение Кремень, бросившись в хижину, вооружился и взбежал на холм.

Вдали прямо против заходящего солнца клубилась пыль, поднятая большим отрядом. Странно было, что враги начали нападение, не дождавшись ночи. Неужели они так сильны, что не боятся нападать при солнечном свете? Все с тревожным чувством вглядывались в столб пыли, и вождь уже отдавал приказания отдельным отрядам защищать ту или другую часть ограды.

Кремень также вглядывался своими острыми глазами в приближающихся врагов и вдруг испустил громкий крик.

— Благодарю, благодарю, Великий Дух! — воскликнул он, бросая на землю оружие и протягивая руки к солнцу, и затем запел одну из своих восторженных песен, в которых изливал волновавшие его чувства.

— Что с тобой, Кремень? — с удивлением спросил вождь, глядя на него.

— Вождь, — торжественно ответил Кремень, — опусти оружие и отпусти воинов по домам, — там не враги! Это Великий Дух посылает мне обратно моих животных!

И действительно, в эту минуту ветер отнес в сторону клубы пыли, и все увидели животных Кремня, не спеша возвращавшихся обратно в неволю, из которой утром они убежали.

Все были страшно поражены, и вера в могущество Кремня достигла в эту минуту высшей точки. Сам же Кремень, охваченный радостью, бросился к воротам, раскидал бревна, загораживавшие вход, и чуть не со слезами встретил беглецов, которые прямо направились к своей загородке.

Стадо, впрочем, сильно уменьшилось: вернулись только несколько быков и коров с телятами и с десяток овец; остальные — не вернулись, и Кремень решил, что они пропали навсегда. Он и раньше, впрочем, замечал, что пропавшие теперь олени и козы не могли привыкнуть к неволе и все время были очень дики и пугливы.

Во всяком случае, вернувшиеся животные доставили Кремню такую радость, что он уж и не горевал о пропаже.

Заря, разделявшая со всеми мысль о безграничном могуществе Кремня, радовалась его успеху, и долго в этот вечер продолжались веселые и оживленные разговоры в уютной хижине.

Кремень чувствовал, что ему удалось осуществить одно из очень больших и важных по своим последствиям дел.

Успехи. — Дубовая роща. — Великий Дух. — Радость. — Начало работы. — Кремень делает изображение Великого Духа.

— Жертвоприношение. — Заключение.

На следующий день Кремень сам выпустил на волю стадо, но целый день сторожил его при помощи Ужа и двух собак, которые быстро сообразили, что от них требуется, и охраняли стадо так, как будто всю жизнь только этим и занимались. В этот же день Кремню удалось найти двух телят и нескольких ягнят, отбившихся накануне от стада и тоскливо бродивших в ближайшем лесу.

Итак, дело пошло на лад, и через несколько дней Кремень мог оставить совершенно свободно свое стадо на воле под надзором Ужа и собак. Каждый вечер животные приходили обратно в селение, все еще удивляя жителей, уверенных, что только заклинания Кремня заставляют их проделывать это.

Кремень же принялся за свои обычные работы, и уже многие из племени щеголяли с украшенным оружием и пестрыми плащами, сделанными Кремнем. Работы было так много, что, несмотря на нескольких помощников, Кремень едва успевал выполнять заказы воинов, желавших как можно скорее получить красивый топор, палицу или копье, и не жалевших дичи, шкур, рогов, которые они приносили в обмен на работы Кремня. Иногда он сам ходил на охоту, не по необходимости, а ради развлечения от однообразной домашней работы; кроме того, он иногда искал уединения, чтобы отдаваться своим мечтам, и зачастую возвращался без добычи, потому что, вместо охоты, все время просиживал погруженный в мысли где-нибудь под деревом.

Однажды ему пришлось возвращаться домой, когда уже наступили сумерки. В сопровождении одной из своих собак он быстрыми шагами направлялся к селению и для сокращения пути пошел прямо через дубовую рощу, покрывавшую небольшой холм.

На этом холме росло не больше тридцати дубов, но, так как место было открытое, то дубы сильно разрослись и раскинули во все стороны корявые ветви.

Кремень был в этой роще только один раз, вскоре после прибытия к озеру, и с тех пор не заглядывал туда, потому что трудно было рассчитывать на какую-нибудь дичь на таком небольшом клочке, когда кругом в густых лесах была масса хорошей и крупной дичи. Войдя в рощу с одной стороны, Кремень стал напрямик пробираться сквозь густую мелкую заросль к большому дубу, который, как он знал, рос на вершине холма и разросся так, что под ним было темно даже днем. Но вдруг вместо особенной темноты Кремень, наоборот, увидел просветы между стволами; он был сильно удивлен.

«Неужели я прошел уже всю рощу?» — думалось ему.

Еще несколько шагов, и, вместо конца рощи, он вышел на какую-то незнакомую поляну, окруженную темной стеной развесистых дубов. Кремень осмотрелся, не узнавая места, и вдруг в ужасе упал ниц, закрыв лицо руками.

Посреди поляны перед ним вдруг выросла таинственная, страшная фигура. Перед ним стояло какое-то существо, в три или в четыре раза превышавшее самого высокого человека. Это страшное видение стояло, наклонившись к Кремню, склонив голову, окруженную прядями волос, и расставив врозь две могучие руки, готовые, казалось, схватить обезумевшего охотника.

Кремень лежал неподвижно и глухо, сдавленным голосом шептал свои молитвы и заклинания. Сердце его билось и, казалось, сейчас выскочит из груди; весь он дрожал и замирал, едва смея дышать…

Он сразу узнал эту фигуру: она являлась перед ним, то сверкая ослепительным светом, то темной и мрачной, как ночь, то туманной и бледной, как утренний туман над озером; она являлась ему во всем своем грозном величии во время урагана, когда ее голос звучал, покрывая шум бури, а глаза сверкали огненными змеями. И вот опять перед ним явилось это видение так ясно, как никогда раньше, и еще более мрачное и страшное в своем таинственном молчании.

Кремень ждал слов, но видение молчало; только гул окружающих дубов нарушал торжественную тишину. Прошло много времени, пока Кремень пришел немного в себя и приподнял голову, но тотчас снова ее опустил: видение не пропадало и стояло так же неподвижно, наклонившись вперед и простирая страшные руки.

Но вот Кремень услышал знакомые звуки: кто-то зевнул и стал чесаться, — это была собака Кремня; ей надоело сидеть около неподвижного хозяина, и она не прочь была бы хорошенько вздремнуть после длинной прогулки. Она ткнулась носом в щеку Кремня и лизнула его в ухо. Это привело его окончательно в чувство, а сознание подсказывало, что, если видение не убило его сразу, то опасаться нечего. Кремень робко приподнялся на колени и умоляюще простер руки к фигуре.

В это время луна, выглянув из облаков, ярко осветила поляну, и Кремень увидел, что лежал в ужасе перед полусгоревшим стволом дуба, принявшим вид человеческой фигуры. Небесный огонь сжег дерево, а ураган сломал его старый ствол; кругом вся земля была засыпана ветвями, а окружавшие дубы стояли с полуобгоревшими концами ветвей.