Костя был ещё жив, когда мы подошли к нему. Словно не замечая ничего вокруг, он смотрел вверх, в ясное весеннее небо. Его грудь медленно вздымалась вверх, и при каждом выдохе, на его губах, надувались кровавые пузыри.

Я присел на землю рядом с ним, взял за руку и виновато сказал:

- Прости меня брат, прости. Это моя вина.

- Паутина... - вспенивая кровь на губах, хрипло произнёс Костя. - Она во мне, она расползается.

Он уронил голову на бок, устремив на меня свой взгляд, которым он уже мог видеть Костлявую, пришедшую за ним.

- Не хочу, чтобы она сожрала меня. - тихо произнёс он, пронзая меня предсмертным взором. - Помоги.

Мы понимали, о чём просит Костя. Делать этого совсем не хотелось, но чувствуя свою вину, я был вынужден это сделать. Взяв в руки меч, я встал перед ним на колени, и ещё раз обратился к нему:

- Прости меня.

Улыбнувшись, он обнажил окровавленные зубы. Дважды моргнув, Костя произнёс свои последние слова:

- Я знаю, что так было нужно. Я не виню тебя. Убей их всех. Прощай Кузнец.

Взмах меча, и я прервал его страдания, не дав, той самой паутине, о которой он говорил, поглотить его.

- Прощай Костя, прощай брат. - произнёс Кривой. - Слава, пошли за дровами, нужно проводить его.

Они ушли в здание, оставив меня рядом с Пальцем и лежащей рядом, без сознания, Мизуменой. И если страдания Кости уже закончились, то её мучения только начинались. Я снял со жрицы её длинный кожаный плащ, а с трупов наших врагов я собрал ремни, поднял один из луков, и принялся привязывать жертву моих будущих пыток, к решетке окна первого этажа.

Она стояла, широко расставив ноги, подняв и раскинув руки в стороны, которые я привязал ремнями к прутьям решетки. Её щиколотки, я привязал к концам лука, тем самым, не давая ей свести ноги вместе. Окно располагалось довольно низко от земли, что было мне только на руку, и ещё один ремень я продел через самый низ решетки, который словно опоясывая, удерживал её за талию.

Она очнулась, когда я затягивал последний, поясной ремень, со страхом в глазах посмотрела на меня, а потом начала торговаться за свою никчёмную жизнь.

- Любые вопросы, любые ответы. - начала она. - Всё что угодно, только отпусти.

- Где твой амулет? - задал я первый вопрос.

- На шее, на шее висит. - мгновенно ответила жрица.

Я рванул в разные стороны края её рубахи, больше похожей на советскую гимнастёрку, времён второй мировой, но с рядом частых, металлических пуговиц, которые с треском разлетелись по сторонам. На её шее и правда, висел амулет. Такая же костяшка, как и у бойцов полковника.

- Где ещё? - спросил я её.

- У меня только этот, клянусь...

Она не договорила. Стараясь не отправить её снова в нокаут, я, кулаком, свернул ей нос на бок. Под хруст хрящей и визга этой мрази, из её сломанного носа хлынула кровь, заливая обнажённую грудь.

- Тебе в любом случае будет больно. - обратился я к ней. - Но если ты будешь врать, боль будет невыносимой. Где второй амулет?

- Левый ботинок. - ответила она.

Я снял с неё невысокий ботинок, в который, как и у младшего Егорова, был вшит защитный амулет.

- Теперь рассказывай. - приказал я ей.

- А может ты сам? - словно заигрывая, предложила Мизумена.

За это предложение, она получила сильнейший удар в живот, от чего она попыталась согнуться, но привязи не дали ей это сделать. Когда её крик превратился в стон, я пояснил причину своего удара:

- Не пытайся организовать мне встречу со своей Госпожой. Когда придёт время, я лично поговорю с ней, а не через твою голову...

- Не бей меня больше! Я боюсь боли! - перебив меня, закричала жрица. - Я буду врать! А ты будешь меня бить ещё больше!

- Будешь врать - буду бить. - ответил я ей.

- Ты в любом случае будешь меня бить. - обречённо буркнула она.

- Откуда срок четыре месяца? - спросил я её, не обращая внимания на её слова.

- Госпожа велела Трупоеду собрать армию. Затем они займутся подготовкой бойцов, а уже потом выдвинуться сюда. - ответила Мизумена.

- Сколько сейчас у вас бойцов и сколько она планирует набрать ещё? - вновь спросил я.

- Пять с лишнем сотен. - покорно ответила она. - Трупоеду приказано за месяц удвоить это число.

- Где он берёт рекрутов? - удивившись таким большим цифрам, спросил я. - Только не говори, что вы столько пленных на трассе заманиваете.

- Агинск. - произнесла она. - Трупоед делает вылазки в Агинск. Хватают всех без разбора, а уже потом отбирают тех, кто им нужен.

- И что местные? - уточнил я у неё. - Как относятся к этим набегам?

- А сам как думаешь? - ответила жрица вопросом на вопрос, но увидев, что я сжимаю кулак, поспешила исправиться. - Плохо они реагируют. Уже и отряды самообороны организовали. Так что наша мобилизация идёт плохо.

- Ясно. - задумавшись, сказал я. - Сколько вас осталось в нашем городе?

- Если не считать меня, то больше никого. - искренне ответила она, но тут же коварно добавила. - Почти никого.

- Что это значит? Поясни? - переспросил я.

- Последние четверо, прямо сейчас покидают город. - пояснила Мизумена.

- Где третий амулет? - задал я неожиданный вопрос.

Её, и без того огромные глаза, от удивления превратились в огромные шары, которые вот-вот, должны были вывалиться.

- Откуда ты знаешь? - спросила она.

- Не твоё дело. - спокойно ответил я. - Где?

Она молчала. Я надел перчатки, одной рукой схватил её за сосок, а второй достал кинжал.

- Где? - снова задал я вопрос.

- Не скажу. - словно отбросив страх, ответила мне жрица. - Лучше я буду терпеть пытки, чем предам Госпожу.

Я медленно прислонил лезвие кинжала к её груди, и так же, медленно, отрезал сосок. Она кричала, визжала, дёргалась, пытаясь вырваться, но ей это не помогало. Ухватившись пальцами за второй сосок, я переспросил её:

- Где он?

- Не скажу! - заорала она и тут же лишилась соска второй груди.

- Где он, сука?! Где?! - закричал я, схватив её за окровавленную грудь. - Я отрежу их полностью! Срежу по самые рёбра! Где?!

- Там! - прокричала она в ответ.

- Где там?! - переспросил я, надрезая плоть у основания её груди.

- Там! - кричала она, показывая головой вниз. - Там, внизу!

Я убрал нож и отошёл от неё на шаг, уже понимая, куда она указывает, но всё ещё надеясь на то, что я ошибаюсь.

- Там? - указал я ножом в сторону её промежности.

- Ты дурак, что ли? - на мгновение, успокоившись, ответила Мизумена. - выше, в животе.

Полностью распахнув её гимнастёрку, я увидел противное зрелище. Восемь неровных, покрытых гноем, не заросших шрама, которые были похожи на паучьи лапки, сходились к пупку, в котором было, золотое кольцо, больше похожее на браслет. Кольцо уходило глубоко в плоть, словно оно было продето сквозь мышцы живота.

- Или говори для чего он, или я вырву его из тебя. - спокойно сказал я жрице.

- Я не знаю. - заплакала она. - Честно. Всё, что мы можем, всё, что умеем, мы способны делать и без него. Их вставляют нам на посвящение, но после этого ничего не меняется, хотя Госпожа говорила, что их нужно оберегать от тебя.

- Ну раз так, то я разберусь в этом сам. - сказал я ей просовывая пальцы в кольцо. - После того, как достану его из тебя.

- Нет, пожалуйста, не надо. Прошу тебя. - взмолилась Мизумена, но мне были безразличны её слова.

Я упёрся ногой в её живот и дёрнул кольцо на себя. Плоть жрицы сильно оттянулась, подавшись за кольцом, но вырвать его я не смог. Из тех мест, где кольцо углублялось в живот Мизумены, потекли кровавые ручейки, перемешанные со светло-зелёным, а иногда жёлтым гноем. Я ещё дважды рванул кольцо на себя, заставляя жрицу, с каждым рывком, кричать всё сильнее.

- Ну а что, - пожав плечами, произнёс я, попробовать стоило.

Ручейки крови стали намного сильнее, а я, так и не вырвав из её тела это золотое украшение, взял кинжал и начал разрезать плоть Мизумены с внутренней стороны кольца. Когда этот главный амулет жриц Арахны, оказался у меня в руке, я, просунул в него три пальца, взяв его как кастет, и несколько раз ударил им по зубам орущей твари.