Команда встретила его осунувшимися лицами, тёмными полукружьями под глазами и какой-то всеобщей обречённостью. На обед они доедали стандартные пайки на грани просрочки, про пиво и шоколад даже не вспоминали, но почему-то не трогали тот небольшой запас сгущённого молока в жестяных банках, что остался ещё со времени экспедиции на Степянку.
Приезд Вениамина Игнатьевича и его позитивное настроение явно пошли на пользу всем, кроме, пожалуй, рыжего киборга. Тот по-прежнему оставался безучастным манекеном, но всё же не выглядел больше пособием по анатомии в разделе «Травмы, не совместимые с жизнью». И ещё — он дико бесил доктора Бобкова. Бесил самим фактом своего существования.
С одной стороны, это было очень плохо. Нервы приходили в негодность, и приходилось лечить их всеми доступными способами. С другой — подстёгивало и не давало забыть о мести и Плане.
С возвращением доктора сдвинулась с мёртвой точки и бюрократическая машина: им наконец-то разрешили вылет и, как по заказу, нашлось несколько довольно приличных фрахтов. Да и Стас скрепя сердце взял-таки на работу навигатора. Вчерашнего выпускника, милого мальчика Алексея.
Новый навигатор Вениамину Игнатьевичу сразу понравился: умненький, аккуратный, воспитанный.
Вениамин Игнатьевич даже чувствовал перед Алёшей лёгкую вину: это он настоял, чтобы Стас взял этого вчерашнего студента, а ныне свежеиспечённого навигатора с платиновым дипломом. Не место, конечно, Алексею Васильеву среди всего этого непотребства, но очень уж захотелось видеть возле себя хоть одно нормальное человеческое лицо, а не эти рожи, даже в малой степени не обезображенные интеллектом.
Плюсик себе в карму новый навигатор заработал ещё и тем, что сразу понял, что из себя представляет рыжий доходяга в форменном комбинезоне, висевшем на нём как на вешалке.
Вениамин Игнатьевич ласково улыбался весёлым шуткам белокурого мальчика, когда тот по-доброму, но настойчиво пытался показать Теду и Полине, что представляет собой покоцанная «шестёрка». Вспомнить хотя бы забавную проделку Алёши с переливанием воды из стакана в стакан.
Глупый киборг переливал воду по приказу Алексея, занудно отсчитывая количество операций. Очень весело получилось ещё и потому, что это дико взбесило всех, включая Стаса. Единственное плохо — невыдержанный пилот устроил истерику на ровном месте (как можно! Друга обижают!), а Стас лишь поиграл желваками и велел прекратить бессмысленное развлечение. А Вениамин Игнатьевич чётко увидел в эту секунду и загустевшую на висках Стаса седину, и глубокие морщины, прорезавшие лоб бывшего космодесантника. А когда выходил из пультогостиной, успел заметить, обернувшись на краткий миг, поникшие плечи и обречённый, потухший взгляд киборга.
Сердце пропустило удар: живой! Всё же живой!
Вениамин Игнатьевич довольно хохотнул про себя и дружески похлопал безмерно уставшего друга по прямой пока спине.
Развеселившись как мальчишка, Вениамин Игнатьевич даже позволил себе лёгкую шалость. После очередного осмотра киборга, во время которого доктор старательно тестировал «шестёрку» на боль в раненых конечностях и рёбрах, а рыжая гадина стоически терпела и вела себя как правильная машина, он написал в рекомендациях к лечению: «Розги». И мстительно развернул вирт-окно к киборгу. Тот равнодушным взглядом скользнул по надписи и, старательно не хромая, направился к выходу. Вот ведь упрямая жестянка! Кость хоть и срослась, но явно болела и доставляла кучу неприятных ощущений. Ну ничего, терпения Вениамину Игнатьевичу не занимать, да и время работает на него.
К счастью, мальчик Алёша оказался действительно умненьким — проложенная им трасса не вызвала нареканий ни у капитана, ни у насупленного пилота.
И первый после Степянки рейс начался. Правда, не без нелепостей и неожиданностей. Ну, как же иначе?
Нелепостью номер один была белая облезлая кошка, неизвестно откуда прибившаяся к ним на транспортник и которую, благодаря стараниям «зелёных» с Земли, пришлось взять с собой. Кошка была страшненькой и вредной. Хотя Вениамина Игнатьевича обходила стороной, словно знала о судьбе облезлой же крысы, отправившейся в мир иной не без помощи доброго доктора.
Второй неожиданностью были два пассажира, два негуманоида неизвестной половой принадлежности, уговорившие добросердечного Стаса взять их до Мерака.
Вениамин Игнатьевич усмехнулся: да, лиха беда — начало!
========== Глава 17 ==========
Первые сутки полёта Вениамин Игнатьевич почти наслаждался. Всё радовало глаз: и озабоченный Стас, и маскулинный до карикатурного пилот, которому то и дело прилетало по носу, и Алёшенька, издевающийся над тупой куклой.
Но лёгкое «почти», с которым начинался полет, постепенно перерастало во «что-то немного не так», а потом — в постоянное раздражение. Вениамин Игнатьевич даже не сразу понял, в чём дело. Грешил сначала на свою лёгкую фобию перед космосом, которая образовалась после Степянки, на невкусные стандартные пайки за обедом, на дикий, раздражающий вид пассажиров (он всякий раз вздрагивал, когда видел этих двух странных существ, похожих на гигантских кузнечиков с чешуйчатыми хвостами ярких кислотных цветов) или на блохастую тварь, которая сорила своей шерстью по всей консервной банке.
Довольно скоро доктор понял, что дело не в брутальном Теде, и не в меракийцах, и даже не в бледной кибернетической немощи, которую приходилось терпеть за столом. Дело было в милом правильном мальчике с лицом юного скаута, которых так любят рисовать художники на рекламных плакатах, том самом прилежном улыбчивом молодом человеке, каких девочки с удовольствием знакомят со своими мамами. И мамам, как правило, эти мальчики безумно нравятся. Правда, сами девочки почему-то предпочитают озабоченных самцов Тедов или Дэнов — томных бледных юношей с загадкой во взоре горящем.
Вениамин Игнатьевич вприщур разглядывал Алёшеньку и пытался понять, что же в этом образцово-показательном юноше так его, доктора, бесит? И главное — почему?
Догадка пришла внезапно и больно резанула по самолюбию. Алексей Васильев был копией Вениамина Бобкова, того самого, выпускника Медицинской Академии, отличника и активиста. Почему-то от осознания этого на душе стало особенно мерзко. Алексей стал неприятен до отторжения.
Теперь этот ударник космического труда бесил даже сильнее рыжей гадины. Кстати, а с какого-такого перепугу он командует их корабельным киборгом?! На транспортнике без году неделя, а туда же. И вообще, это у Вениамина Игнатьевича карт-бланш на издевательства над жестянкой. Он и только он знает, всё знает. И про разум, и про волю, и про глупые инстинкты глюканутого процессора.
М-да, надо бы избавиться от мальчика, а то молодой да ранний этот платиновый специалист. Да и не место такому перспективному молодому человеку на их посудине. Пусть идёт вон на какой-нибудь круизный лайнер. Там публика чистая, интеллигентная, а у них атмосфера нездоровая. Две твари непонятных только чего стоят. Одна рыжая, другая белая. От одной можно блох и гельминтов подцепить, а от другой вообще не знаешь, чего ожидать. Пакость и мерзость.
Да и люди недалеко ушли. Тед, потенциальный клиент то ли вендиспансера, то ли наркологической клиники, Полька, место которой только в пиратском борделе, Михалыч, мечта логопеда, и капитан-параноик с контузией в анамнезе.
Но когда выпадет шанс отделаться от Алексея — неизвестно, а сейчас приходилось смотреть, как этот двуличный подхалим (не похож он на Вениамина Бобкова, вот нисколько не похож) лебезит перед Стасом, огрызается на Теда, строит глазки Полине (так и под юбку девчонке залезет!) и шпыняет почём зря рыжего киборга. Вениамин Игнатьевич морщился и скрипел зубами, но поделать ничего не мог — сам же настоял на этой кандидатуре навигатора!
Но всё это оказались такие мелочи по сравнению с сюрпризом, что приготовил для них Алёшенька Васильев.
Сюрприз новый навигатор преподнес после первого же прыжка. Им дико «повезло»: они столкнулись с редким астрономическим явлением. Да что там столкнулись — они в него просто-таки вляпались! Двойная «чёрная дыра», корабль выбросило чёрт знает где, и зависли они в этом чёрт знает где чёрт знает на какое время. Месяц, как минимум, им тут болтаться, как собачьим экскрементам в проруби.
