– Они хранятся в арет.

– Арет? – с недоумением переспросила ведьмочка.

– Да, – Лесной король наморщил лоб. – Как бы тебе объяснить? В общем, это такая невидимая пространственно-временная складка, с привязкой к данной неустойчивой реальности…

– Так бы сразу и сказал, что в сумке-невидимке, – перебила его Аталиса и потребовала: – Тогда дай мне хлеба или чего там есть у тебя. Одним молоком сыт не будешь.

– Увы! В запасе только молоко.

– Что? – возмутилась ведьмочка. – Я тебе не кошка, чтобы всю дорогу лакать одно молоко!

– Хочешь, превращу тебя в кошку? Будем на пару ловить мышей, если тебе не устраивает молоко.

– Скупердяй! Ещё одно упоминание о мышатине, и я подарю тебе его обратно, – сказала Аталиса и сделала вид, что её тошнит. – Ой, плохо мне! Давай кружку, я верну молоко обратно.

– Вижу, ты совсем оклемалась, – ухмыльнулся эльф.

– А ты думал, я буду вечность рвать на себе волосы? – фыркнула Аталиса и потянулась за одеждой.

– Подожди, не одевайся! – сказал Лесной король и, когда она замерла, глядя на него непонимающими глазами, пояснил: – Хочу убрать отпечатки лап мерзкого русала, заодно ты согреешься.

– Ну ладно, – согласилась ведьмочка, правда, не слишком охотно.

Ладони Лесного короля почти не касались её обнажённого тела, тем не менее она всё равно чувствовала себя неуютно. Но как он и обещал, багровые следы на её теле побледнели, а кожа начала гореть, будто опаленная сухим жаром, и это окончательно прогнало леденящий холод омута, который пробрал её до самых костей.

– Вроде бы всё, – проговорил эльф, обойдя вокруг. – Одевайся и в путь.

– Дай мне минутку, и я буду готова.

Привычными движениями Аталиса натянула на себя юбку и кофточку. Возясь со шнуровкой, она не замечала, что Лесной король не сводит с неё глаз.

– Ну что, идём мы, наконец? Солнце уже высоко, а мы ещё с места не сдвинулись, – сердито проговорил он и, не дожидаясь ответа, устремился прочь.

– Постой, Раэтиэль! Ты не видел мой ведовской амулет?

Встревоженная ведьмочка бросилась к месту, где лежала одежда, а затем на всякий случай переворошила лежак. «О боги! Неужели я потеряла его в воде?» – перепугалась она.

– Раэтиэль! Ты действительно не видел амулет? – выкрикнула она с отчаянием.

– Небесный отец! Какой ещё амулет? Это такой блеклый синий булыжник, что висел у тебя на шее?

– Отдай! – взвизгнула девчонка.

– Не могу! – обернувшись, эльф показал пустые ладони. – Видишь, у меня его нет. Брось, Аталиса, было бы из-за чего расстраиваться! Поверь, это просто жалкая поделка, у которой мало общего с настоящими концентраторами магической энергии.

«Неужели выбросил?.. Не может быть!» – при одной только мысли о потере амулета у ведьмочки подкосились ноги, и она рухнула на колени. Гнилушка, попавшаяся ей под ноги, рассыпалась, и из трухи выскочили мокрицы. Несмотря на гигантские размеры и мерзкий вид, они не произвели на неё ни малейшего впечатления, хотя парочка лаково отблескивающих коричневых многоножек успела пробежаться по её руке. Случись это при других обстоятельствах, она уже визжала бы от омерзения.

– Раэтиэль! Сейчас же отдай мой амулет!

– А ты сначала догони! – донёсся смеющийся голос эльфа, и ведьмочка бросилась следом за ним.

«Ну, всё! Догоню и убью!» – с ожесточением подумала Аталиса; в душе она опасалась, что эльф действительно выкинул драгоценный камень, который говорил о её принадлежности к ведовскому племени.

– Матушка, проснись!

– Матушка, к нам гости!

До сознания наставницы не сразу дошли голоса учениц.

«Раэтиэль, зачем ты это делаешь? Прекрати вмешиваться в мою жизнь!» – мысленно воскликнула она, с большим трудом выплывая из паутины воспоминаний.

«Никогда, Аталиса!» – отголоском далёкого эха до ведьмы донесся издевательский смех Лесного короля. Его настроение вновь переменилось. «Игрушка, ты забываешься! Не смей указывать, что мне делать! Слышишь?! Я делал, и буду делать всё что хочу, – злобно прошипел он и, вновь оказавшись совсем рядом, вкрадчиво добавил: – Моя хорошая, что это мы ходим вокруг да около? Может, пора тебе умереть и этим решить все наши проблемы?»

Горло женщины перехватил спазм, от удушья у неё полезли глаза на лоб. Из тела – на этот раз чужого – по капельке утекала жизнь, но от этого смерть не стала привычней. Воспоминания о ней были ещё слишком свежи, чтобы переживать их заново.

«Не надо, Раэтиэль!.. Умоляю! – выдавила наставница на грани беспамятства и с горечью осознала, что уже не впервые молит жестокосердного эльфа о снисхождении. – Дай мне ещё немного времени! Обещаю, я вернусь!»

«Не медли, любимая! Если ты переполнишь чашу моего терпения, то тебе никто не поможет. Даже Ваэль эн-Огран, несмотря на всё его влияние на моего отца».

Сонное наваждение и удушье отступили одновременно. Наставница резко села и зашлась в сильнейшем приступе кашля. Вскоре тот прошёл, а она по-прежнему хватала ртом прохладный лесной воздух. В этот момент ей казалось, что в мире нет ничего слаще, чем он.

Когда слёзы перестали застилать ей глаза, она увидела около костра молчаливых всадников в воинском облачении. Судя по манере держаться, породистым животным и скромному, но дорогому облачению все восемь человек принадлежали к дворянскому сословию Эдайна.

Вперед выступил предводитель отряда, с головы до пят закутанный в длинный шелковый плащ – слишком нарядный и непрактичный для долгого путешествия. Не слезая с чёрного породистого коня, нервно приплясывающего на месте, он высокомерно процедил:

– Эй, ведьмы, нам нужна лекарка из вашего проклятого племени. У нас тяжелораненый. Решайте, кто из вас поедет с нами.

Досадуя, что неожиданные визитёры застали её врасплох, наставница поднялась с лежака. Вооружённые мужчины-воины были опасны для молодых необученных ведьм.

Ведьминские круги больше не имели того влияния, что прежде. В королевстве Эдайн исподволь распространялась вера в Единого бога. Причём новая религия встретила горячую поддержку именно у знати, оттого жрицы Всеобщей матери всё больше теряли своё господство над паствой. Но многовековые устои рушатся не сразу, поэтому в обращении к ведьмам дворяне всё же сохраняли внешнее уважение, – ведь народ консервативен и не любит перемен. При случае обидчиков ведьм могли запросто побить палками или забросать камнями, чтобы не забывали о почтении к верованиям предков. И всё же перемены уже давали знать о себе. Они проскальзывали в таких вот мелочах. В приложении к ведьмам всё чаще звучали слова: «проклятое племя» и «распутницы», причём не только из уст проповедников Единого бога, которые как саранча хлынули на земли Эдайна из сопредельных с ним государств.

Встревоженная наставница сделала знак ученицам, чтобы они держались поодаль, а сама шагнула навстречу всадникам. Она подошла к предводителю, и тут сказались последствия недавнего удушья; у неё закружилась голова и он, не давая ей упасть, наклонился и придержал её за локоть. «Сударыня, вам плохо? Я могу вам чем-нибудь помочь?» – спросил он неожиданно учтивым тоном.

Наставница высвободилась из крепкой мужской руки и, отступив, степенно поклонилась. «Спасибо, сударь. Не стоит беспокоиться, со мной всё хорошо».

В ответ на это предводитель надменно выпрямился – видимо, вспомнил, что имеет дело с презренной ведьмой, но всё-таки кивнул, принимая её благодарность.

Наставница бросила на него испытующий взгляд.

Мужчина был молод – лет тридцати с небольшим; темноволосый и темноглазый, с правильными чертами лица он был хорош собой. Отпечаток властности на лице и уверенность, сквозящая в каждом движении, говорили о том, что он не просто дворянин, а потомок знатного рода, вдобавок привыкший к беспрекословному повиновению.

Чтобы понять, что он представляет собой, как человек, наставница подняла руку и сжала в ладони ведовской камень. Магия и внутреннее чутьё сказали ей, что предводитель всадников много где побывал и много чего повидал на своём веку. В общем-то, об этом было несложно догадаться; нелёгкая судьба оставила отпечаток на его лице в виде преждевременных морщин и горьких складок, залегших у твёрдо очерченного рта. Тем не менее было видно, что трудности его не сломили, а лишь закалили характер. А ещё он был из породы предприимчивых гордецов, которые идут до конца, что бы им ни втемяшилось в голову. Это тоже ясно читалось по его лицу. Но самое главное, он был умён и по-рыцарски честен. Именно эти качества обнадёжили наставницу, и она внутренне расслабилась.