– Да, одна. Рыжая такая с длинными усами, я как-нибудь вас познакомлю.

– Ого, рыжая. Постой! Это, наверное, очередная старая шутка про напарника? – хмыкнула она, проходя на кухню.

– Почему это старая? – обиженно поинтересовался Бар, надевая рубашку. – Очень даже современная.

– Тебе с молоком?

– Да, как всегда.

Жанни засыпала кофе и закрыла крышку кофеварки. Облокотившись о стол спиной и скрестив лапы на груди, она сонно смотрела куда-то в сторону. Обычно в такие моменты она о чём-то усиленно думала, стараясь ни на что не отвлекаться. Надев галстук, Бар подошёл к ней. Жанни подняла взгляд и, заметив плохо затянутый узел, немного подтянула его.

– Тебя что-то беспокоит, малышка?

– Немного, – сонно улыбнулась она.

– И?

– Бар, у нас все слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Эй, эй, эй, ты чего. Малышка, – он взял её мордочку в лапы. – Ты чего, все будет хорошо.

– Да, наверное, – она тихо вздохнула. – Просто я так часто обжигалась о мечты.

– А я нет. Пока ты не появилась, я просто существовал.

– Везет. Я же мечтала о принце.

– Невероятно! О принце? Вот ты чудная, их же не существует.

– Это ты чудной, принцу не обязательно иметь шпагу и королевство, ему нужно лишь уметь любить.

– Кажется, кофе готов, – тихо заметил Чеширски, втянув нежный аромат.

– Да, я тоже чувствую, – она повернулась к кофемашине и аккуратно стала наливать в чашку, немного разбавляя черный напиток молоком.

– Знаешь, наверное, если я у кого-нибудь попробую кофе лучше, чем у тебя, то без раздумий женюсь на этом звере.

– Какой ты отчаянный, – заметила Жанни, подавая ему кружку.

– Я просто знаю, что это невозможно.

Он не спеша допил кофе и поцеловал её. Жанни снова прильнула к нему, и они так простояли минуты две, наслаждаясь этим мягким утренним объятием.

– Мне пора.

– Да, я знаю.

– Но я обязательно вернусь.

– И это я знаю, – улыбнулась она, глядя на него.

Бар снова поцеловал её и пошёл к двери, попутно рассматривая старые обшарпанные стены. Нищета… Она всегда сопровождала его. Всю его жизнь. Он закрыл двери и почувствовал, как сжалось его сердце. Он снова вспомнил мать.

– Ничего, мама, вот увидишь, я буду хорошим отцом, – выдохнул он и пошел в участок.

Когда старый скучающий дикобраз лениво подал ему револьвер, Бар внимательно осмотрел его. Короткий, черный, в лапе лежал увесисто, другое дело – не новый, но зато весьма и весьма ухоженный, только вот погрызенный немного.

– Им пользовались? – спросил Бар, задумчиво осматривая рукоятку.

– А что, не видно?

– Я полагал, мне выдадут новое оружие.

– Новое оружие заслужить надо, – улыбнулся Дикобраз.

– Какой-то вы колючий, – не выходя из своей задумчивости, отметил Чеширски.

Морда дикобраза из снисходительной сразу же превратилась в закипающую. Сверкнув маленькими черными глазками, он что-то сердито пробубнил себе под нос, но в открытую портить отношения не стал.

Чеширски убрал револьвер. Тяжелый, он был приятным дополнением к его костюму, также отлично подходившему к его статной фигуре. Он поднялся в кабинет Хайнлайна, пора было приниматься за дело.

Хайнлайн сидел на стуле и задумчиво смотрел в окно, осторожно лакая черный крепкий кофе, аромат которого распространился по всему офису. Повернувшись к Чеширски и увидев его светящийся взгляд, снисходительно улыбнулся.

– Что? Выдали оружие?

– Только вот немного потрёпанное.

– А ну покажи, что там тебе дали, – Хайнлайн протянул лапу и пошевелил пальцами, Бар аккуратно вытащил револьвер. – Ах, малышка Бетси! Ну что ж, хорошее оружие, пусть и с историей.

– И вы, конечно же, знаете, какой?

– Конечно, знаю, я же ещё не совсем стар.

– И?

– Это револьвер Тортона, была у нас такая выдра, очень уж любила на все вызовы без напарника ездить. И везло ему, старому черту, всегда сухим выходил. Один раз даже трех зараз положил! И, что самое интересное, стрелял, не целясь, и обязательно либо в голову, либо в сердце. Плюс вёрткий был, почти неуловимый. Хороший коп, почти целая армия в одном детективе.

– Это, конечно, интересно, но почему револьвер-то погрызенный?

– Да последний вызов неудачный был, наркоманы, что с них взять. Тортон, видимо, совсем расслабился, думал с ними легко справиться, но, увы, они его вида не смутились и, запустив в квартиру, по голове огрели, после чего крепко привязали к стулу и выбили револьвером все зубы.

– Значит, эти зазубрины от ударов?

– Конечно, он же выдра. У них зубы крепкие.

– И каков конец этой истории?

– Простой, взяли да пристрелили нашего чудо-полицейского.

– Я так понимаю, у этой истории какой-то поучительный посыл есть. Ну, помимо того, что она рассказывает о рукоятке револьвера?

– Есть, и вполне простой: не всегда стоит полагаться только на себя, может плохо закончиться. Хотя лично я люблю боевых котов.

– Я учту этот момент.

– Уж будь так добр, а то бегать по крысиным притонам дело, конечно, полезное, но очень опасное. И не всегда там могут быть только три крысы, очень часто четвертая в туалете сидит.

Чеширски задумчиво посмотрел на Бучи, видно, крысеныш всё же рассказал ему о том, как был пойман.

– У меня не было выбора – либо я, либо они.

– Верю, – тихо вздохнул Хайнлайн, возвращая револьвер. – И все же оружие тебе правильное попалось, будет напоминать об осторожности. Постарайся меньше рисковать.

– Как скажете, сэр. А что касательно звонка? Вы что-нибудь разузнали?

– Нет, пока нет. Для того, чтобы отследить звонок, нам нужно получить разрешение на запрос данных от телефонной станции. А это крайне долгая процедура. Да и никто её нам не даст. Мы, как-никак, расследуем смерть бомжа в доках, так что никому это особо не интересно. К тому же, этих анонимных звонков по несколько в день приходит, их отслеживают лишь в очень редких случаях.

– Но ведь произошло убийство. Нам обязаны выдать это чёртово разрешение.

– Да. В идеале – да, но жизнь не идеальна, Чеширски. Но унывать тоже не стоит. Пора нам задействовать нашего журналиста, насколько мне известно, у него есть там связи.

– Сэр, если честно, я бы предпочел не вмешивать его. Мне кажется, это не совсем правильно – посвящать журналиста в ход расследования.

– Но он же нам поможет. Чеширски, иногда полезно идти на уступки. Хотя, если ты хочешь, мы можем поступить таким образом: ты пойдешь выбивать разрешение на прослушку станции, а пойду к Джереми. И в конце дня мы посмотрим, что у кого получилось. Идет?

Чеширски недоверчиво посмотрел на Бучи, глаза его так и горели азартным огнём. Бар почесал затылок. С одной стороны ему, конечно, хотелось утереть нос Бучи и показать, на что он способен, с другой стороны, он должен помогать расследованию и учиться у одного из самых опытных детективов в участке, а не соревноваться в игре «кто круче».

–Как вам виднее, сэр.

– Разумно, Чеширски, разумно, – улыбнулся Хайнлайн, погасив азартный огонёк в глазах. – Ну, раз так, то пора нам наведаться в «Практик Таймс», пора бы уже этому барсуку угостить нас, а то он тут весь мой кофейный запас выжрал.

– Но я думал, что он тут редко бывает, сэр, это же полицейский участок.

– Да, как же! Поверь мне, Чеширски, он тут бывает почаще некоторых полицейских.

– Как же у вас все неправильно, – покачал головой Бар.

– Правильно – не правильно, давай лучше работу делать, а это оставь начальникам решать, – Бучи допил кофе и посмотрел на кружку. – Чёрт возьми, я буду скучать по этому напитку.

– По кофе?

– Да. Ведь никто так не готовит кофе, как наша Бетси. Мне иногда вообще кажется, что её создал кофеиновый бог.

Чеширски посмотрел в сторону пожилой, но не располневшей кабанихи. В этот момент она раскладывала бумаги, но, словно почувствовав его взгляд, подняла голову и посмотрела на него, улыбнувшись. Бар улыбнулся в ответ, наверное, в каждом участке есть подобная леди, смотрящая за бумажным порядком и умеющая готовить превосходный кофе.